ИНФОРМАЦИЯ И ВЛАСТЬ

«Отбор фактов предполагает оценку и выбор. Осознание этого - необходимое условие разумного использования фактов».
Эрих Фромм

До недавнего времени практически все энциклопедические словари толковали, в сущности, одинаково определение внешней разведки, а именно: «совокупность мероприятий(действий), проводимых с целью сбора данных о действительном или вероятном противнике, необходимых для оценки обстановки и принятия решений». И подобное определение было вполне уместным в условиях противоборства двух систем и превалирования решения спорных проблем военным путём, хотя такое решение в истории человечества не имело никакого отношения только к известному противостоянию.[!]
Однако когда мир стал однополярным, речь должна идти, прежде всего, о мирном решении споров, что, как свидетельствуют факты, отнюдь не дезавуирует упомянутое определение: слишком много спорных проблем до сих пор решается военным путем. Поэтому это определение следовало бы дополнить такими аспектами, как отслеживание социально-политических и экономических процессов, происходящих в мире и отдельных странах, которые могут угрожать национальным интересам конкретного государства, ведущего разведку, и выяснение искренности взаимоотношений между правительствами на многосторонней и двухсторонней основе. Так или иначе, речь идет о важнейшей функции разведки, ее главном предназначении - добывании разведывательной информации по приоритетным для соответствующего государства проблемам для использования ее в практической деятельности высшего политического руководства. На мой взгляд, наиболее верно отражающим суть вопроса определением являются слова известного американского специалиста в области спецслужб Г.Розицки: «Информация - это власть. Секретная информация - это тайная власть». Именно оно выражает существо добываемой разведкой информации, столь необходимой для принятия руководством любого государства взвешенных и своевременных политических решений. И поскольку, как уже говорилось, в этом и состоит основная задача разведки, вся добываемая информация по приоритетным для государства проблемам направляется так называемым «потребителям» этой информации, т.е. высшему руководству страны.
Обычно решения в высших эшелонах власти принимаются на основе обобщенной, тщательно перепроверенной и уточнённой информации (именуемой «информация разведки»), являющей собой коллективный продукт деятельности многих разведчиков, добывающих информацию из различных источников и в разных странах. Случаи, когда политическое решение принималось на основании данных, полученных из одного источника, - редчайшее исключение.
Правда, мировая история знает и немало примеров, когда реализация разведывательной информации сталкивалась с проблемами её объективной оценки, истолкования и практического использования высшим руководством или отдельными руководящими деятелями государства. Прежде всего это объяснялось тем, что любая разведывательная информация является не чем иным, как разновидностью социальной информации, и в связи с этим обязательно отражает взгляды определенных социальных групп, классов, национальных и иных кругов общества. И при определении своего отношения к информации разведки политическое руководство, со своей стороны, в конечном счете постоянно учитывает либо высшие интересы государства, либо партийные и иные корпоративные интересы, либо, наконец, личное понимание, видение существа проблемы. Такое определение является также хрестоматийным подтверждением четкого разграничения полномочий разведки и высшего руководства страны: разведка лишь доводит добытую информацию до потребителей, но окончательное решение по тому или иному использованию этой информации принимает политическое руководство, причем принятое решение может даже противоречить выводам разведки. Это неотъемлемое право и прерогатива высшей исполнительной власти.
Мировая история полна примеров, когда даже самая ценная информация разведки не была использована в практической деятельности руководства государства, иначе говоря, не была востребована высшим политическим руководством.
Специалисты по вопросам разведки классифицируют проявления невостребованности добытой информации, как «информация Кассандры» и «проклятие информации».
Феномен «информация Кассандры» получил широкое распространение в мировой разведывательной практике. И хотя его основу составляют недоверие к добываемой разведкой информации со стороны принимающих политические решения, или пренебрежение к ней в силу различных причин и обстоятельств, либо игнорирование полученных данных, но, так или иначе, это не что иное, как проявление субъективной дезинформации, лежащей в основе всяких неожиданностей, а, в конечном счете, и провалов в политике. История свидетельствует о том, что принимаемые властными структурами ошибочные политические решения чаще всего являлись следствием не отсутствия или недостатка сведений о перспективах и направлениях развития тех или иных событий, а принципиально ложного их истолкования, навязанного различными причинами, несомненно, заслуживающими более подробного о них разговора. Достоверно известно, что президент Ф.Рузвельт и другие руководители располагали разведданными о военных приготовлениях японцев против США, однако отказывались принимать их всерьёз, исходя из сформировавшегося убеждения, не лишенного, кстати, оснований в том, что Япония если и вступит в войну, то непременно против СССР, а добытые сведения являются дезинформацией японских спецслужб, призванной ввести в заблуждение советское руководство относительно истинных намерений островитян. Казалось бы, прогноз американских руководителей был безупречен: Япония издавна стремилась захватить советский Дальний Восток, а в 1941 году, после нападения Германии на Советский Союз, такая задача существенно облегчалась тем, что немецкие войска стояли у стен Москвы. К тому же, как известно, Гитлер обещал отдать японцам во владение не только Дальний Восток, но и всю Сибирь до Урала. Но именно тут и сработал комплекс «информации Кассандры», результатом которого стало неожиданное нападение на Пёрл-Харбор.
Другая не менее важная причина неприятия доводимых до политических руководителей разведывательных данных выражается в их антипатии к «неприятной» информации, т.е. достоверным сведениям, несущим негативный для государства или его руководства характер. Правдивую информацию такого рода не любил ни один из власть предержащих за всю историю человеческой цивилизации. Реакция на неприятную информацию, как свидетельствует история, была различной в древние времена (и позднее). Даже за упреждающее донесение таковой гонцы, как и источники, нередко расплачивались собственной жизнью. В XX же веке расправа стала носить как бы более «гуманный» характер. «Гитлер ненавидел неприятную правду, - писал в своих мемуарах военный атташе Германии в Югославии генерал фон Фабер, - и клеймил пораженцами тех, кто излагал и негативные стороны положения». Генсек Л.Брежнев, например, впадал в плач, если ему докладывали неприятные сведения, а его слезы довольно дорого обходились тем, кто являлся их инициатором. О том, что такое испытать «на собственной шкуре» гнев власть предержащих, автору поведал один из видных в прошлом советских разведчиков, имя которого по определённым причинам пока названо быть не может. Вот вкратце его рассказ: “В 1978 году в одну из африканских стран, где я возглавлял резидентуру советской внешней разведки, с кратким неофициальным визитом прибыл Роберт Мугабе (тогда лидер национально-освободительного движения в Южной Родезии). В тот период борьбу за независимость страны вели две политические партии: Африканский национальный союз Зимбабве (ЗАНУ), возглавлявшийся Мугабе. и Союз африканского народа Зимбабве (ЗАПУ) во главе с Джошуа Нкомо, которые активно искали поддержку других государств, и прежде всего СССР. По оценкам разведки, наиболее влиятельной политической силой в Зимбабве являлась партия ЗАНУ. Понимало это и руководство ЗАПУ, которую такая перспектива, естественно, устроить не могла. Однако вместо того, чтобы стремиться к укреплению позиций в собственной стране, Нкомо предпочёл пойти по пути укрепления своих позиций ...среди советского руководства. И хотя разведка настойчиво доводила до Брежнева и его окружения информацию о реальной расстановке сил в национально-освободительном движении Зимбабве, содержащиеся в ней оценки и прогнозы не принимались во внимание, поскольку личность Нкомо больше импонировала принимавшим политические решения. Затем стало известно, что в одной из бесед с советским руководством Нкомо, дабы устранить конкурента, «доверительно» сообщил, что Мугабе, «по имеющимся у него сведениям, получает всестороннюю помощь от китайцев». Ярлык «прокитайского» подействовал безотказно: с Мугабе было запрещено общение на любом уровне. А между тем разведывательные данные по обстановке в Зимбабве по-прежнему входили в число информационных приоритетов, и упустить возможность получить сведения из первых рук не позволила элементарная оперативная честность. И я их получил. Вместе с тем, осознавая, что меня может ожидать, в своей шифротелеграмме я представил процесс получения от Мугабе информации таким образом, что будто бы я и вовсе не хотел с ним общаться, но он уж слишком настаивал. Однако «хитрость» не сработала и реакция последовала незамедлительно: «Кто Вас уполномочил встречаться с ...» (и еще многое, и еще более неласковое) - так звучала срочная телеграмма Центра. Последствия гнева материализовались год спустя, после возвращения на родину, хотя дальнейшие события полностью подтвердили достоверность злополучной для меня информации: в 1980 году на всеобщих парламентских выборах партия ЗАНУ получила 57 мест, а ЗАПУ только 20. А в итоге межгосударственные отношения Зимбабве с Советским Союзом нормализовались лишь в конце 1985 года”.
Ещё одна причина неверия в достоверность поступающих разведданных любого характера состояла (и состоит) в неприятии информации разведки в силу наличия у политических руководителей собственного видения событий и процессов, складывавшегося на основе превалирования доверия к собственным источникам информации. Так, скажем, очень трудно избавиться от очарования информации, полученной руководителем лично от «друга Билла» или «друга Гельмута», либо других сколь привилегированных, столь и сомнительных источников. Коль скоро речь идёт, конечно же, о Б.Ельцине, то справедливости ради следует отметить, что довольно скоро он убедился в ненадёжности своих источников и в конце октября 1997 года на заседании Коллегии МИД России заявил: «Я получаю информацию из резидентур внешней разведки значительно более глубокую и объёмную, чем от послов, информация которых не обладает достаточным анализом и предназначена больше для семиклассников». В сходной ситуации оказался в своё время и другой экс-президент, но уже США - Джимми Картер, более благосклонно воспринимавший информацию иранской спецслужбы САВАК о стабильности режима шаха, чем негативные оценки ЦРУ.
И, наконец, причиной невостребованности разведывательной информации может быть недооценка политическими руководителями государства сил и средств разведки вообще, неверие в их способность и возможность добывания секретной, но достоверной информации. В последние десятилетия XX века подобное отношение было особенно характерно для президентов США Л.Джонсона и Р.Никсона, а также для М. Горбачева и Б. Ельцина (в отличие от других). Конечно же, никакая разведка, даже самая высокоорганизованная и оснащённая, не гарантирует политическое руководство своей страны от возможных просчётов. К тому же из-за жёсткого противодействия со стороны контрразведывательных служб разведчики далеко не всегда могут проникнуть во все тайны иностранных государств. Поэтому возможны и даже иногда неизбежны ошибки в оценке тех или иных событий и явлений, но потребители информации должны относиться к этому с пониманием. Как справедливо заметил бывший директор ЦРУ Роберт Гейтс, «основной оплошностью разведчиков является их неумение внушить политикам понимание наличия пределов даже для разведки».
Отсутствие точных, достоверных и объективных сведений упреждающего характера является основной причиной многих поражений и провалов в политике правящих кругов, а это, в свою очередь, означает и поражение разведки. Но всегда ли виновата в этом разведка? Как свидетельствует история, разведка не панацея еще и потому, что потребители ее информации не всегда оказывались на высоте.
Феномен «проклятия информации» в своей основе связан, в отличие от феномена «информации Кассандры», с полным доверием руководства государства к добываемым разведкой сведениям, но с невозможностью или нецелесообразностью из соображений высокой политики предотвратить неизбежное наступление какого-либо нежелательного события.
Само понятие «проклятие информации» введено в лексикон разведки англичанами в годы Второй мировой войны. С помощью добытой немецкой шифровальной машины «Энигма» были получены данные о дате нанесения бомбового удара по городу Ковентри, и перед английским правительством встала дилемма, а точнее, мучительный выбор между предупреждением населения города о надвигающейся смертельной опасности, что неизбежно привело бы к раскрытию источника полученных сведений, и сохранением в тайне наличия «Энигмы», а стало быть, обречение мирных жителей города на жуткие последствия внезапного налета. Правительство заседало сутки, и было принято нелёгкое решение - отдать предпочтение «Энигме»... Но вряд ли кто из объективно мыслящих исследователей последующих поколений мог бы осудить британское руководство того времени за подобное решение, ибо, отчетливо осознавая неизбежность наступления крайне нежелательных последствий (город был почти полностью разрушен, погибли десятки тысяч мирных людей), оно взяло на себя ответственность, потому что было убеждено, что сохранение тайны «Энигмы» воздастся сторицей и позволит в дальнейшем избежать неизмеримо больших потерь. Дальнейшее развитие событий полностью подтвердило правильность принятого решения. Выбрав из двух зол меньшее, Черчилль и его единомышленники в правительстве Великобритании заслужили оправдание истории.
Другое, более грандиозное и более трагическое проявление феномена «проклятие информации» связано с нападением гитлеровской Германии на Советский Союз в июне 1941 года. Об этом написано огромное количество различных публикаций, где горькая правда причудливо перемешивается с вымыслом, нередко доведенным до полного абсурда. То, что Советский Союз не был готов к войне, и это было известно не только Сталину, но и всем советским гражданам, которые хоть немного интересовались политикой, а вместе с тем достоверно было известно и то, что Гитлер готовится к войне с Советским Союзом. В то же время, пожалуй, нет ни одного мемуариста, который бы не утверждал, что Сталину по различным каналам «заблаговременно» поступала информация о готовящемся нападении на Советский Союз, однако он «не верил в неё, проявляя недальновидность» и т.п. При этом ссылаются на Р.Зорге, других разведчиков, в том числе и на членов «Красной Капеллы». Наконец, как апофеоз, резидентура советской разведки в Берлине 16 июня 1941 года сообщила о предстоящем подписании Гитлером приказа о начале военных действий с точной датой нападения - приказ был подписан 17 июня. Скорее всего, Сталин владел полной информацией о готовящемся нападении на СССР и верил этой информации. Но что значит «заблаговременная», упреждающая информация, поступившая за несколько месяцев до начала наступления двухсот отмобилизованных, вооружённых по последнему слову техники и имеющих опыт ведения современной войны дивизий, по всему фронту от Балтийского до Чёрного морей, особенно если нет никакой возможности в данное время организовать достойный отпор? А это как раз и есть ситуация, целиком и полностью подпадающая под понятие «проклятие информации», ибо полное обеспечение вооружением и, следовательно, готовность к войне, при условии сохранения мирного времени, планировалось на вторую половину 1942 года. Что же касается обвинений в не издании упреждающего приказа о всеобщей воинской мобилизации, то известен исторический прецедент чуть более двадцатипятилетней давности, связанный с теми же противоборствующими сторонами, но с другими действующими лицами: кайзер Вильгельм II начал войну с Россией, использовав в качестве предлога указ царя Николая II о всеобщей мобилизации.
Наивно полагать, что в нынешнем веке проявление «информации Кассандры» в любой форме канет в небытие. За тысячелетия существования цивилизации изменилось многое, но не изменилась природа человека. А если это так, то пока жив род человеческий, сохранится и субъективный подход каждого из представителей этого рода к оценке окружающего мира и происходящих в нём событий и явлений. Так же не исчезнет и феномен «проклятия информации», ибо, как и прежде, людям нередко придется сталкиваться (и в большом, и в малом) с необходимостью выбора наименьшего зла, с целью преодоления зла большего как в личной, так и в общественной жизни. И чем полнее и достовернее имеющиеся в отношении надвигающей опасности сведения, тем эффективней будет противодействие этой опасности. Именно в этом и состоит роль и назначение информации, добываемой разведкой, роль и значение института разведки как инструмента «тайного знания» государства.
И здесь нельзя не упомянуть о ситуации, возникшей в мире после трагических событий 11 сентября 2001 года, когда практически всей человеческой цивилизации был брошен кровавый вызов наиболее реакционной, оголтелой частью международного терроризма. А последующие события в Афганистане, Ираке и, наконец, самые последние теракты (или угрозы их проведения) в России, Франции, Испании. Именно в связи с этим становится ясно, что происходящие в современном мире процессы, позитивные сдвиги в сторону снижения напряжённости в международных отношениях ни в коем случае не могут предусматривать ослабление, а тем более упразднение разведслужб. Напротив, их роль будет возрастать. Ныне разведка не имеет права на инициативу в создании конфликтных ситуаций в мире, но обязана всемерно содействовать предотвращению любого вида международной напряжённости. Сегодня ни одно государство, если оно хочет быть уверено в своей безопасности, не может обойтись без разведки, а любое важное решение должно приниматься на высшем уровне только после изучения информации разведки. Полагаться же на сведения, которые можно получить легальным путем, -значит обрести себя на блуждание в потёмках.
Наглядным подтверждением этого стало ожидаемое всеми недавнее выступление советника Президента США по вопросам национальной безопасности д-ра Кондолизы Райс перед комиссией по расследованию событий 11 сентября 2001 года, в котором прозвучали следующие слова: “...После избрания президента Буша, в период передачи дел, мы были проинформированы администрацией Клинтона о многих проблемах национальной безопасности... На оперативном уровне мы решили немедленно продолжить тайные действия администрации Клинтона в борьбе с террористической сетью...”.