Обнаженная королева (исторический детектив) - окончание

Глава 13
МАСКА ВЫХОДИТ ИЗ ИГРЫ

Сэр Вальсингам был почти на пределе нервного истощения. Рядом с ним, бок о бок, живет испанский шпион. Маска. Кто? Кто? Кто? - стучало в мозгу каждую минуту и не давало спать. - Кто это? Кто? Кто? Уильям Дависон, его помощник? Более бесчувственного человека свет еще не видел. Он не понимал, почему люди плачут, смеются, скучают, стреляются или убивают, жалеют нищих, ненавидят соперников. И думать об этом ему было скучно, как для людей без слуха слушать музыку. Он весь - холодный рассудок.
Никогда он не променяет своего холодного спокойствия на деньги. Нет, не он![!] Фелипес? «Подложных дел мастер». Человек с манерами ящерицы. Он не входит, а вползает, постоянно хихикая. Мелкий карьерист, мелкий негодяй, готовый унижаться, клянчить и льстить. Чтобы быть Маской, ему не хватает воображения. Нет, не он. Роберт Сессил? Сын всесильного лорда Сессила? Он мог бы быть Маской. Он почти гениален в своём деле. Но зачем ему? В сущности, он - наследник своего отца и его, Вальсингама. Зачем же ему быть шпионом? Нет, не он. Иногда в такие моменты наступало какое-то высшее просветление. После мучительных бессонных ночей кто-то внутри него давал ему правильный совет. И вот сейчас он прислушался к себе.
И услышал! Отчетливый голос сказал: «Может быть, искать надо совсем рядом?» Но это был не голос изнутри. Кто-то за его спиной произнес это. Незнакомый голос. Отличное оксфордское произношение. За его спиной - человек. Вероятно, вооружен. Пистолет. Или нож, который умеют точно бросать. Короткий бросок, и нож входит в спину, чуть-чуть ниже лопатки. Сейчас он увидит дуло пистолета или блеск отточенного лезвия. Напрягая волю, Вальсингам заставляет себя обернуться. В кабинете ни души. Мерно идут часы. Застыл в дверях Шевалье. Ждет приказаний.
- Ты что-то сказал, Шевалье?
- Да, сэр. Я сказал, что Маску найти не так трудно. Я думаю, что мы с вами, сэр…
Сэр Френсис привык анализировать. Что сейчас поразило его? Ударило молнией в мозг? Нет, не это ироничное «мы с Вами». Не спокойная дерзость слуги. Даже не то, что он знает о Маске. Нет, другое. Знакомый голос Шевалье, но не варварский голландско-английский, не этот - «вы приказать, я понимать», а безупречный язык аристократа. Сэр Френсис смотрит на Шевалье.
И впервые видит то, чего раньше не замечал: умные глаза, нелакейская осанка, что-то значительное в лице. Ведь прозвал его Фербанкс - Шевалье. Фербанкс, значит, заметил, а он... Да ведь замечал, но никогда не было времени подумать. Когда сэр Френсис одиннадцать лет назад уходил на лодке с голландского побережья к английскому кораблю, а их настигли испанцы...
Тогда простой гез его спас, закрыл его своим телом, уберег от испанской пули, а сам был ранен. Это и был Шевалье. Как же можно было предположить, что именно этот гёз, рисковавший своей жизнью ради спасения его, Вальсингама...
- Садитесь, - говорит сэр Френсис, - садитесь, Шевалье, и расскажите, кто вы и как вы ко мне попали?
- Это долгая история, сэр Френсис. Лет пятнадцать тому назад в нашем морском ведомстве кому-то в голову пришла гениальная идея – внедрить в среду голландских морских повстанцев, морских гёзов своего шпиона. Почему я подошел для этой цели - не знаю. Может быть, свободно владел английским, мать моя принадлежала к семье фанатичных английских католиков. Вся её семья бежала от преследований из Лондона в Мадрид. Там мать встретилась с моим будущим отцом, родовитым испанским грандом. Потом появился я. Мне уже с рождения была уготована служба во флоте, поскольку мой отец был адмиралом. С шестнадцати лет служил во флоте. Дослужился до капитана галеона, ну и так далее. Меня послали в Голландию, где я за год хорошо овладел голландским, потом блестящий испанский капитан был убит, а в шайке морских голландских разбойников появился один новый гез. Начальнику испанской секретной службы в Голландии Эскобедо пришло в голову, что этот гез мог бы стать хорошим слугой сэра Френсиса. Надо отдать должное Эскобедо, это был гениальный человек в своем деле. Он основательно разработал эту идею. Он знал, когда и как вы приедете в Голландию, где вы будете жить, с кем общаться. Даже кто и какой пулей будет стрелять в меня. Кстати, сперва я закрыл вас своим телом, упав на дно лодки, а уж потом в меня выстрелили. И не испанец, а свой же гез... Оказалось, что в моем отряде был один предатель, о котором я и не знал. Так я и стал вашим
слугой.
- Честно говоря, мне трудно себе представить, как вы, капитан королевского флота, испанец - испанская гордость всем известна - могли вынести жизнь лакея? - сэр Френсис удивленно посмотрел на Шевалье и вдруг, вспомнив о чем-то, поморщился.
- Я выполнял приказание. Вначале было трудно. Когда я с вычищенными сапогами по утрам приходил к вам в спальню, когда я одевал вас, а вы даже не замечали моего присутствия... А потом шли в столовую завтракать и просматривать письма. А я, офицер и дворянин, стоял у дверей и смотрел, как вы едите... Но настоящую сладость лакейства я постиг, когда приходилось прислуживать вашим гостям. По пять - шесть часов следить за тем, чтобы не было пустых стаканов, подбегать к столу, чтобы поднять оброненную десертную ложку, а главное - не сметь ни говорить, ни кашлять, ни улыбаться. Я когда-то стоял на вахте в бурные зимние ночи - это было легче.
- Итак, - сказал сэр Френсис, - вы, в сущности, имели доступ ко всем моим секретам.
- Да, сэр Френсис, в сущности, ко всем.
- И вы могли свободно и регулярно посылать отчеты в Испанию.
- Да, сэр Френсис, я имел двух специальных курьеров, очень надежных, не вызывавших никаких подозрений. Работавших только со мной. Один связывал меня с Испанией, непосредственно с начальником Тайной экспедиции короля, а другой - с испанской секретной службой в Голландии, с Эскобедо.
- А после убийства Эскобедо - с Оуэном?
- Когда я узнал, что Филипп хладнокровно приказал убить, в сущности,
самого великого мастера испанской разведки, а затем...
- А затем и самого великого своего генерала - Дон Жуана Австрийского, - быстро закончил Вальсингам. - Пришлось много поработать, чтобы подогреть подозрительность Филиппа. К счастью, эта работа велась из нашего посольства в Париже, и вы о ней ничего не знали.
- Не преувеличивайте, сэр Френсис, своих заслуг. Если бы вы не подбросили Филиппу фальшивых документов об измене Эскобедо и Дон Жуана, их бы состряпали в Испании. Филипп не выносит ничего талантливого в своём окружении. Он обречён и…
- …и вы порвали с обречённым. Что вас заставило признаться мне именно сегодня?
- Знаете, сэр Френсис, редко важные решения зависят от одной причины.
У меня...
- … их сразу три, - усмехнулся Вальсингам.
- Вы угадали. Первое - я перестал верить в свое дело. Положим, наш замысел удастся....
- Но этого не будет! - Вальсингам в азарте ударил кулаком по столу.
- Не горячитесь, сэр Френсис, если я не выйду из игры...
- Вы уже вышли...
- Нет, я еще не вышел. Итак, если удастся все, что задумали в Мадриде и что я должен осуществить… Елизавета будет убита, Мария взойдет на престол, а испанцы высадятся в устье Темзы. Кровь зальет Англию. Будут вешать, жечь, пытать. Вот первая причина, по которой я хочу выйти из игры. Я видел в Париже ночь святого Варфоломея. Это меня потрясло, хотя я и был тогда католиком. Тогда… А сейчас я просто христианин, хотя и служу Дьяволу. Марию жаль, я хотел ей помочь, но... Эта глупая женщина запуталась в политике. Если мы спасем ее сегодня, завтра она снова ввяжется в политические игры. Собственно, Филипп уже и не хочет ее спасения. Он сам задумал сесть на английский трон. Вторая причина моего выхода... Мной овладела – как бы это вам объяснить - страстная жажда обычной обывательской жизни. Мне хочется своего дома. Мне хочется в октябрьский дождь сидеть у окна и смотреть, как падают в саду красные, золотые и лиловые листья. Мне хочется семью, детей, немного счастья, в конце концов. Есть и третья причина…
В Мадриде начались серьезные перемены. Арестован главный секретарь короля Перез. Над некоторыми другими важными людьми тоже нависли тучи, а ко мне прислан новый начальник - мерзкий монах из инквизиции. Словом, я решил выйти из игры...
- Что ж, - сказал холодно Вальсингам, - я вам благодарен. Впрочем, вам ничего другого и не оставалось. Я бы вас всё равно нашёл. - Рука Вальсингама потянулась к медному колокольчику.
- Если вы арестуете меня, сэр Френсис, это будет ваш самый глупый или, точнее, самый роковой шаг в жизни, - небрежно заметил Шевалье, не вставая.
- Не забывайтесь, Шевалье! Вы все еще мой слуга. Все, что я могу для вас сделать, это - просить, слышите, Шевалье, просить у королевы, чтобы вас...
- Не приговорили к смертной казни! - докончил Шевалье. - Как это заботливо с вашей стороны. Сэр Френсис, я продержался более 10 лет и вот теперь вдруг, ничего не продумав, решил выдать себя? Чтобы вы милостиво просили королеву…
- Не знаю, Шевалье, не знаю, - холодно заметил Вальсингам, снова подняв колокольчик.
- Положите это медное уродство! - В руках Шевалье появился пистолет.
- Вот как? - сказал Вальсингам, осторожно опуская колокольчик на стол.
- Забавно.
- Нисколько. Слушайте же. Скрыть мой арест от королевы вам не удастся.
У меня есть свои пути довести до её сведения, что вам 10 лет прислуживал испанский шпион, от которого вы не сумели сохранить ни одного секрета. Королева также выяснит, что существует группа из трех человек, которая должна ее убить, а сэр Френсис Вальсингам ничего не ведает об этой группе. Наконец, королева узнает, что существует детальный план спасения Марии Стюарт. Вооруженная банда ночью перережет всю охрану замка, вызволит Марию и доставит ее в один из портов, где ее будет ждать корабль. Я не говорю уже о том, что королеве приятно будет узнать, что планы замка и сведения об охране Мария передала мне именно через вас. Ну а как вы сумели завоевать такое расположение Марии, это будет выслушано королевой с особым вниманием, - Шевалье издевательски усмехнулся и, заметив растерянность Вальсингама, продолжал. - Особенно интересны королеве будут сведения о дутом заговоре Бабингтона, о мыльном пузыре, предназначенном для того, чтобы выдоить из королевы деньги на шпионов. Королева, конечно, скуповата, этот свой грех она и сама знает, но ей не понравится, что кое-кто называет ее старой скупердяйкой. Резюмирую: после того, как королева прочтёт мои показания, вы - конченный человек!
Двое сидели, настороженно наблюдая друг за другом. Шла большая игра. Без костей. Без карт. Без азартных возгласов. Только холодные вспышки молний в глазах.
- Ваши условия? - спросил сэр Френсис сдавленным голосом.
- Сэр Френсис, давайте попробуем повести честную торговлю. Я расскажу о том, что предлагаю, затем - что прошу. Первое - я сдаю вам нашего нового резидента - Монаха. Убийство вашей королевы и похищение Марии Стюарт не состоятся. Вы доводите дело о дутом заговоре до конца и получаете под это дело деньги. Хотя, откровенно говоря, жаль молодых ребят. Вы ведете бесчестную игру. И вы в душе это понимаете. Сэр Френсис, ведь когда-нибудь вам придется давать отчет Господу. Впрочем, для духовных бесед сейчас не время. Я имею еще кое-что для продажи, и, пожалуй, для вас это самое главное. Вероятно, для вас не будет новостью, если я скажу, что оба ваших главных помощника, каждый в меру своих возможностей, пытаются, как говорят голландцы, столкнуть вас в помойную яму за домом и сесть за ваш стол. Я продам вам совет, как их обезвредить. Начнем с Дависона. Сэр Френсис, как вы думаете, что произойдет после того, как заговор Бабингтона будет раскрыт и все его участники, кроме ваших шпионов, попадут под суд?
Вальсингам молчал. Шевалье тоже молчал. В доме слышались голоса, шаги, движение передвигаемых стульев. Молчание снова прервал Вальсингам. Он проигрывал. И у Шевалье появилась привилегия молчать. А у Вальсингама - обязанность первому прерывать молчание.
- Не тяните! Что вы имеете в виду?
- То же, что и вы. Вы составите доклад, где обвините Марию в организации заговора и подстрекательстве к убийству королевы. Болезненная боязнь смерти - пунктик вашей королевы. И крючок, на который вы с Сессилом ее уловите. Дальше будет суд над Марией. Хотя и дураку ясно, что Мария, суверенный монарх, неподсудна суду лордов. Человека могут судить только судьи его ранга или ранга более высокого. Марию могут судить монархи или папа. Итак, Марии вынесут смертный приговор. И тогда...
- Что будет тогда? - с усмешкой спросил Вальсингам.
- Сэр Френсис, не усмехайтесь, вот этого вы, кажется, не просчитали.
- Шевалье, у вас это хорошо получается. Все, что мы некогда читали в трактатах Цицерона, - паузы, вопросы к аудитории, загадки. Не злоупотребляйте этим.
- Согласен, сэр Френсис. Так вот, после приговора суда начнется игра.
Ваша королева, как все старые девы, лишенная, впрочем, невинности иным путем...
- Шевалье!
- …превосходные актрисы. Королева никогда не утвердит приговора. Вы будете к ней таскаться много раз. Но она будет декламировать при многочисленных свидетелях, что никогда не утвердит приговора своей обожаемой, но заблудшей кузине. Лорды могут выносить какой угодно приговор, но я... - И Шевалье так верно произнес эту фразу лицемерным голосом Елизаветы, что Вальсингам не выдержал и усмехнулся. - И вот однажды ночью, обязательно ночью, вспомните мои слова, вы в очередной раз придете к ней с докладом. Усталой рукой она будет подмахивать все бумаги, которые вы ей принесли, спрашивая лишь сонным, ослабевшим голосом: - А это что? А это? Будет только одна бумага, про которую она не спросит: «А это что?» и подпишет не глядя. Это и будет приговор, сэр Френсис. На следующий день вы, радуясь, что комедия кончилась, скрепите ее подпись Большой печатью и сами отвезете своему другу сэру Эмиасу Паулету. Что будет дальше?
Вальсингам, совершенно белый, подошел к окну и прижался лбом к стеклу.
- Вы, кажется, уже поняли… Вас обвинят в том, что вы подсунули королеве приговор, о котором она ничего не знала. Государственная измена, сэр Френсис.
- Слушайте, вы еще пока в моей власти, - в бешенстве закричал Вальсингам.
- Сэр Френсис, пока я не выдал вам мои советы, вы в моей власти. Впрочем, первый совет уже ясен... Как только прозвучит приговор суда, потеряйте от боли сознание. Скажитесь больным. Подкупайте врачей, делайте, что хотите, но передайте все дела Дависону. Дависон будет в восторге. Но вместо награды он получит темницу.
- Довольно! Вы имели что-то сказать о моем втором помощнике?
- О да, довольно много. Помните, несколько месяцев назад убийство девочки сиротки, которая так потрясла нашу обожаемую королеву?
- Шевалье, прекратите паясничать, наконец! Это переходит все…
- Сэр Френсис, я очень долго молчал. Вы не находите? Так вот, сиротка...
- Вы полагаете, что…
-Да, сэр Френсис, я не только полагаю, я имею доказательства того, что ее убил ваш помощник и сын первого министра королевы - Роберт Сессил.
- Вы с ума сошли.
- Нисколько. Этот рыжий горбун не просто мерзкий человек, он - монстр. Он - маньяк. Он изнасиловал эту девочку и убил ее ударом кинжала.
- Откуда вам это известно?
- Дело это раскручивал Фербанкс. Я ему кое в чём помог.
- Чем вы могли ему помочь?
- Девочка, защищаясь и, видимо, содрогаясь от отвращения, сорвала с шеи насильника цепочку с медальоном. Роберт, охваченный мерзкой страстью, не заметил этого. Медальон остался в кулачке мертвой девочки. Фербанкс показал мне его. Я его узнал. Это был ваш медальон с изображением королевы, который вы некогда подарили Роберту… Далее… убийство вашего лучшего испанского агента, Говарда.
- Убийство Говарда? Да они с ним дружили! Я никогда не поверю. Да по какой причине? Его убрали испанцы. Вы, наверное, и убили, а теперь хотите всё повесить на Роберта…
- Не стану скрывать, я действительно получил такое задание. И даже намекнул, что выполнил его. Но на самом деле Говарда убил не я, а Роберт. Это - сложная история. Роберт влюбился в девушку, простую дворянку, Эмилию Ламбер, которую ранее этот самый Говард обесчестил. Роберт с помощью одной девицы заманил Говарда в «Королеву». Помогала Роберту Эмилия. Она его тоже любила. Единственная женщина в его жизни.
- Кто этому всему поверит? Роберт отопрется от всего.
- Несомненно, но есть одна улика, от которой он не отопрется никак, при всех его способностях. Дневник. Роберт все подробно записывал в дневник с такими отвратительными деталями, что…
- Вы похитили дневник Роберта? Как?
- Не поверите! Недели две назад ночью залез в их дом. Как простой грабитель.
- Как вы сумели?
- Еще мальчишкой лазил по мачтам, когда штормило. Ну а залезть на крышу...
Правда, действовал я не один. Не могу открывать замков. Фербанкс дал мне человека.
- Вот оно что! Вот почему Фербанкса призвали сегодня к Сессилу!
- Что?! - закричал Шевалье. - Сэр Френсис, я вернусь к вечеру. Надо выручать друга!

Глава 14
РАЗВЯЗКА

Фербанкса впервые призывали к Вильяму Сессилу, лорду Барли. До сих пор первый министр Елизаветы даже и не подозревал о существовании скромного констебля. «В чем же дело?» - размышлял Фербанкс, трясясь в скверной коляске, которую за ним прислали. Рядом сидел посланец лорда, плечистый малый угрюмого вида. По мрачному взгляду, по всей его угрюмой настороженности, по ручке пистолета, предательски выглядывавшей из большого кармана, Фербанкс понимал, что он скорее его страж, чем посыльный. Фербанкс также понимал, что в один узел связаны три события. Первое - этот странный вызов. Второе - Хэлен опознала в сыне всесильного лорда убийцу. Третье – Трубочист ночью с Шевалье проник именно в дом Сессилов. Фербанкс испугался тогда не на шутку. На следующий день он напустился на Шевалье. «Дурак Трубочист и не знал, куда лезет. Но ты-то, ты-то все знаешь. Ты что, спятил?» Шевалье в обычной своей манере ответил: «Об этом не беспокоиться надо. Я тебя никогда подводить». Размышления Фербанкса прервала громкая брань кучера, коляска заскрипела и встала у бокового входа дома Сессилов. По лестнице Фербанкс и его страж поднялись на второй этаж и попали в небольшую комнату, обшитую темным дубом. Мрачный исчез, а в комнату вошел бледный молодой человек, секретарь лорда. Не поздоровавшись, он сухо сказал:
- Господин Фербанкс, лорд приказал мне задать вам несколько вопросов.
- К вашим услугам!
- В сущности, основной вопрос будет один. Несколько дней назад, ночью, к нам в дом проник неизвестный и попытался выкрасть кое-что...
- Попытался или выкрал? И потом, что именно? - быстро спросил Фербанкс.
- Это неважно, - сухо ответил Бледный. - В наш дом проникли грабители...
- Я постараюсь выяснить и...
- Не старайтесь. Нам стало известно, что этот человек - из вашей, так сказать, кодлы… - последним словом изысканный секретарь подчеркнул, чем являются для него люди Фербанкса.
- В моей команде только честные люди, - твердо произнес Фербанкс.
- Вот как? Значит вы ничего не знаете о случае, который я упомянул?
- Нет! - коротко ответил Фербанкс.
- Ваше запирательство может повести к крайне печальным последствиям.
- В жизни любое действие может привести к крайне печальным последствиям!
- Сожалею, что мы не нашли общего языка... - бросил Бледный уходя. Фербанкс остался один. «...Теперь меня бросят в подвал. Если я никого не выдам, меня будут долго пытать. Выдам - убьют сразу. Нельзя дать довести себя до подвала...»
Вошел Мрачный, а вслед за ним двое дюжих гвардейцев.
- Коляска ждет внизу, во дворе. Сюда, в эту дверь.
Спускались они уже по другой лестнице. «Драка на лестнице против троих головорезов - дело безнадежное, но другого выхода нет. Главное, все оружие внизу отняли, а у этих...» Фербанкс увидел открытую дверь, в которую проникал солнечный свет. Фербанкс чуть-чуть задержал шаг и неожиданно, не оборачиваясь, со звериной яростью ударил Мрачного, который шел вслед за ним, своей железной ногой. Удар был короткий и точный. В пах. Мрачный без единого стона упал, глухо ударился головой о ступени, загородив дорогу гвардейцам. Фербанкс легко спрыгнул с пяти ступеней и оказался во дворе.
Прямо перед дверью стояла запряженная коляска, но не та, на которой его привезли сюда. Кучер был наготове и, по-видимому, только ждал чьего-то приказания. Из двери выкатились гвардейцы. Чем бы их... Фербанкс сильным ударом ноги выбил шпагу у первого и бросился прямо на шпагу второго, но кто-то опередил его и свалил второго гвардейца ударом кинжала в спину, Фербанкс не поверил своим глазам. Это был Шевалье. «Живо в коляску!» - закричал он. Через минуту коляска уже неслась вверх по Темз-стрит, а потом повернула налево по Вест-чип к собору Св.Павла. Лишь сейчас Фербанкс разглядел, что в коляске находятся Красавчик и Страшила. Едва приходя в себя от изумления, Фербанкс увидел, что коляска уже останавливалась перед его домом. Через 10 минут в коляску запихали охающих Хелен и Кэтти и покатили к Йорк-Хаусу. Там наняли барку и поплыли к Кингстону. В Кингстоне Шевалье, изобразив главу разгульной компании, снял на несколько дней маленький домик. Уже темнело, когда все сели за стол в довольно чистой кухне и приступили к холодной телятине с картофелем. После ужина все, мало понимая, что произошло, поднялись наверх и, кое-как разместившись, заснули мёртвым сном. Внизу остались Шевалье и Фербанкс.
- Что все это значит? - спросил Фербанкс после долгого молчания.
- Фербанкс, - сказал Шевалье, - у меня мало времени, чтобы всё подробно объяснять. Скажу тебе одно: ты попал в скверную историю. Впрочем, как и я. Мы лишь двое имеем в руках доказательства преступлений Роберта Сессила.
- Ты что. Шевалье от испуга заговорил по-английски, как... Знаешь, ты совсем не тот, за кого себя выдаешь. Я уже давно заметил. Ты ведешь со мной игру...
- Я веду игру, но не с тобой. Я твой друг. Но к делу. Что бы ты хотел сейчас больше всего? Я отвечу за тебя. Больше всего ты хочешь жениться на Хэлен. Ты хочешь детей. Ты хочешь выдать замуж свою сестру, свою Кетти…
- Шевалье, посоветуй, что делать. Я чувствую, знаешь, не головой, а вот, как зверь, нюхом, что ты умнее нас всех, выше, что ли... Я влюбился как мальчишка, но...
- …но с ее прошлым… - подхватил Шевалье. - Конечно, в Лондоне это невозможно, однако все решается очень просто. Я скоро уеду.
- Куда это?
- Очень далеко. В красивую, необычную страну. Я могу взять вас с собой.
Когда все забудется, под другими именами можно будет вернуться в Англию.
Думай.
- А ребята, что станет с ребятами... Я не могу так их бросить.
- Молодец, Фербанкс! Я так и знал, что ты это скажешь. Если бы не сказал, я бы еще подумал, брать ли тебя. Так вот, каждому мы дадим приличную сумму. Каждый, если не будет дураком, сделает с этой суммой многое. Грамотей и Капитан станут пайщиками Московской Компании. Она захирела, но скоро снова расцветет. Каждое вложенное туда пенни обернется фунтами. Робин Гуд, Трубочист и Дятел займутся торговлей оружием. Это сейчас будет самая выгодная статья. Нам понадобятся в Англии свои люди. Мы будем торговать.

* * *
На следующий день заканчивалась большая игра Френсиса Вальсингама и Маски.
- Давайте подведем итоги, сэр Френсис, - сказал Шевалье твердо и жестко.
- Я продаю вам дневник Роберта, нового нашего резидента в Англии, Монаха и свое молчание. За это, сэр Френсис, я прошу немногого - три тысячи фунтов и...
- Вы с ума сошли. Шевалье!
- И это еще ведь не все... Я знаю, что Елизавета назначает в Московию нового посла - Сэра Джилса Флетчера. Его главная цель – восстановить торговлю и добиться лучших условий для Английской Московской Компании.
Посол прекрасен, но имеет три недостатка - ничего не смыслит в нашем с вами деле, ничего не понимает в торговле и не знает русского языка.
Ему нужен опытный секретарь. Я, как вы могли заметить, кое-что смыслю и в первом, и во втором. И, кроме того, уже с год изучаю русский язык с одним занятным малым из русской миссии.
- Вы получите три тысячи и это место, - после долгого молчания сдавленным голосом прошептал Вальсингам. Сэр Френсис Вальсингам, шеф английской разведки, которому служили все шпионы Англии, впервые почувствовал, как все его 55 лет давят ему на плечи.

ЭПИЛОГ

В 1588 году Елизавета I направила ко двору русского царя Феодора Иоанновича своего посла Джилса Флетчера, блестящего поэта, с инструкциями, которые составлял сам сэр Френсис Вальсингам. Инструкция определила главную задачу нового посла - поддержание интенсивной английской торговли с Московией, возобновление деятельности Лондонской Московской Компании (Muscovy Company).
В 1589 году Джилс возвратился в Лондон, а в 1591 году опубликовал книгу «О Русском государстве» (Of the Russe Common Wealth). До сих пор эта книга остается самым глубоким трудом иностранца о Московии. Она поражает ясным языком, остротой политического анализа и верностью политических предсказаний. А предсказано в этой книге наступление Смутного времени после смерти царя Феодора. Поражает то, что все остальные произведения Флетчера - латинские поэмы и изысканные любовные сонеты - никак не сопоставимы с его книгой о России. Их писали совершенно разные авторы. Странно и то, что, побывав с дипломатическими миссиями в Дании, Шотландии, Германии и Голландии, Флетчер не написал буквально ни строки об этих странах. Нет, не Флетчер писал книгу о России. Также сомнительно, что Флетчер смог бы сделать из Лондонской Московской Компании всего за год самое выгодное предприятие в Европе. Всё это приводит к выводу, что рядом с Флетчером был ещё один человек, безымянный талантливый дипломат, бизнесмен и разведчик.

* * *
В августе 1586 года были арестованы все участники заговора Бабингтона. 20 и 21 сентября их казнили, подвергнув перед этим мучительной пытке (кастрировали, ломали кости, четвертовали). Елизавета сама утверждала весь ритуал казни, причем интересовалась, нельзя ли сделать ее еще более мучительной. После раскрытия заговора Бабингтона началось следствие о причастности Марии Стюарт к заговору Бабингтона. Затем дело было передано на суд лордов. Он длился всего два дня - 14 и 15 октября. Мария с негодованием отвергла обвинение в заговоре против жизни Елизаветы. Несмотря на это, ей был вынесен смертный приговор. Через 3 месяца, 1 февраля 1587 года, Елизавета вызвала Дависона со всеми текущими бумагами и, не глядя, скрепила приговор своей подписью. Мария проявила поистине королевское величие и отказалась просить Елизавету о помиловании. Когда 8 февраля в 9 часов утра Мария Стюарт взошла на эшафот, то увидела, что последнее предсказание парижской гадалки сбылось. На эшафоте стоял человек в маске - палач.
Он должен был освободить ее из плена. Она смело и твердо подошла к нему.
Последнее из 177 ее стихотворений осталось недописанным:

Твое имя святое шепча,
Мрак надежд догоревших развей,
В руки шла своего палача
Королева...

Ее голову положили на плаху. Через минуту сэр Эмиас Паулет показал присутствующим отрубленную голову королевы. С мертвой головы упал парик. Все увидели, что волосы королевы совершенно седые. Ей было 45 лет. Ровно 20 лет она провела в заточении и более трёх месяцев - в ожидании казни. Ни папа и ни один католический король не пытались ее спасти. Ее сын, король Шотландии, Джеймс VI демонстративно направил Елизавете резкое письмо, а потом трусливо послал к ней придворного с просьбой не относиться к письму серьезно.
На следующий день после казни Марии Елизавета мастерски при иностранных послах разыграла сцену истерики. Она даже и не подозревала, что ей подсунули на подпись приговор. Она ничего не знала о казни своей обожаемой заблудшей кузины. Дависона обвинили в обмане и государственной измене. Четыре года он ждал в тюрьме смерти, но потом был тайно прощен и до конца жизни получал королевскую пенсию.
Филипп использовал казнь Марии как благородный повод для тотальной войны против Елизаветы. Он проиграл её. На смертном одре Филипп вручил своему сыну уже не великую державу, которую получил в наследство от отца, а второстепенное государство, к концу века и вовсе ставшее задворками Европы.

Вальсингам пережил Марию всего на три года и умер почти в опале, запутавшись в огромных долгах (создаётся такое впечатление, что кто-то специально запутывал Вальсингама). По мнению некоторых историков, он мог быть отравлен Робертом Сессилом, который немедленно после смерти Вальсингама получил его пост и сохранил его вплоть до своей смерти в 1612 году.
Конец Елизаветы был также трагичен.