Рисунки на песке
Есть в Бруклине, на северо-западной оконечности Кони Айленда, маленький парк, который называется Coney Island Creek Park. Созданный в 1984 году, он тянется вдоль Gravesend Bay узкой полоской, зажатой между заливом и Bayview Avenue, примыкая к району Sea Gate. Площадь парка всего 9,8 акра, но здесь уютно себя чувствуют многие виды трав, кустарников и деревьев. По сырой прибрежной полосе бродят крикливые чайки, расклевывая створки раковин двустворчатых моллюсков, которых выбрасывают на берег ленивые волны. Берег изрядно замусорен, так как волны приносят сюда не только дары моря, но и «подарки» от людей, живущих в городе. Пластиковые мешки плавают в воде, как большие медузы, а из влажного песка то тут, то там выглядывают обрывки побелевших от воды и времени велосипедных покрышек с протекторами, делающими их похожими на щупальца спрута с присосками. А вдалеке, в чуть туманной дымке залива почти невероятной ажурной дугой парит над волнами мост Верразано.
В общем-то, ничем не примечательный парк, если бы не одна «изюминка». Удивительной, на мой взгляд, его особенностью является наличие больших песчаных дюн, с наступлением которых борются с помощью заборчиков, сделанных из тонких деревянных реек, скрепленных проволокой. Но по-моему не очень успешно. Дюны, конечно, можно увидеть во многих местах побережья в районе Нью-Йорка, но только здесь они подходят так близко к жилым домам.
Впервые я забрел в этот парк прохладным мартовским днем. По небу плыли темные облака, лишь изредка позволяя солнцу взглянуть на землю. С залива порывами налетал свежий ветер. На воздушных волнах плавно качались тонкие ярко-желтые веточки плакучих ив, с проклюнувшимися из лопнувших почек зачатками цветочных сережек. Я прошелся по сырому песку у самой воды, а потом, повернувшись спиной к океану, отправился в глубь парка и почти сразу оказался среди невысоких прибрежных песчаных холмов. И тут, совершенно неожиданно для себя, я испытал эффект дежавю, почувствовав себя находящимся не в Америке вовсе, а где-то среди кызылкумских барханов на другом конце света.
Я долго жил и работал в Узбекистане, изъездил всю республику вдоль и поперек, не раз бывал в пустыне Кызылкум. Особенно часто случалось мне бывать в песках около городка Муйнаке, который в хорошие времена был значительным портом на южном берегу Аральского моря. Когда же море стало высыхать и отступило, на его место пришла пустыня с ее пронзительными ветрами и безводьем. И вот в Кони Айлендском парке я испытал полную иллюзию нахождения в песках среднеазиатской пустыни. Те же барханы с торчащими из них там и сям пучками сухой, жесткой желтой травы.
Помню, еще под Муйнаком я заметил, что сухие, жесткие травинки, склоняясь до земли под порывами ветра, чертят вокруг себя на песке дуги, полуокружности и круги. Причем четкость, глубина линии в разных частях окружности была всегда разной: с одной стороны она могла быть еле различимой, а с другой - прорисована с хорошим нажимом. Я подумал тогда, что вижу перед собой самую настоящую розу ветров. Для того чтобы определить направление наиболее частых ветров в этом месте, надо лишь провести прямую линию от центра укоренения травинки к самому глубокому месту дуги, процарапанной ею в песке. Ясно ведь: травинка чаще всего наклонялась в сторону противоположную той, откуда дул ветер. Из каждого пучка сухой травы ветер выбирает самую упругую и гибкую соломинку и, пользуясь ею, как ножкой циркуля, оставляет на песке следы своих путей-дорог.
Вот и в парке на Кони Айленде я легко отыскал на дюнах похожие указатели направления преобладающих ветров. Правда, полную окружность нигде не нашел, потому что ветер здесь дует практически всегда в одну сторону – с океана на сушу. Зато обнаружил травинку, которая оказалась настоящим живописцем, – к моему приходу она успела нарисовать густую правую человеческую бровь. Дальнейший ее замысел мне неизвестен, но сколько раз пришлось ей наклониться, чтобы выполнить такую тонкую работу! Талантливая травинка очень старалась, хоть, вероятно, и догадывалась, что произведение ее недолговечно - подует ветер посильнее, сотрет рисунок, заметет песком. Но она также знала, что пройдет немного времени, уймется стихия и она сможет нарисовать что-нибудь новое.
