ФОРСАЙТ В МАРИИНСКОМ!

«Кажется, что мы хотим разрушить нашу отечественную балетную школу, просто гробим ее... Мы берем старые спектакли Пети и Аштона, но забываем свои спектакли того же периода. Если берешь чужое (это делать нужно), то не забывай и своего исконного. Не преклоняйся в ущерб, а то получается, что мы просим: «Поставьте хоть что-нибудь. Пусть сорокалетней давности».
(Михаил Лавровский «Двух женщин для одного па-де-де многовато...» Газета «Культура» 26 февраля - 3 марта 2004 года).
Читаю интервью, которое Михаил Лавровский, премьер Большого театра, дал газете «Культура» в Москве и с некоторой тревогой ловлю себя на мысли, что соглашаюсь с ним. Неужели я перешла в тот возраст, когда с подозрением воспринимаешь перемены? О состоянии балета в Большом театре я не могу составить определенного мнения, надо подождать еще сезон или два, пока проявит себя новый художественный руководитель Алексей Ратманский. Но положение дел в балете Мариинского театра, мне кажется, становится все тревожнее. Тенденция руководства театра и балета за последние годы совершенно определенна: трехактные балеты ХIХ и ХХ века исполняют все реже и реже. У меня создается впечатление, что советник руководства по вопросам репертуара Павел Гершензон до такой степени отвергает все, что сделано в русском балетном театре в ХХ веке, что по его инициативе переделываются даже редакции балетов Мариуса Петипа, созданные профессионалами прошлого века. Девиз сегодняшних переделок весьма спекулятивный: «назад к подлинному Петипа». Может быть, «Спящую красавицу» и приблизили к первоначальной редакции балета Петипа (приблизили! не воссоздали!), поскольку сохранились записи балета. И вариант Сергея Вихарева кажется мне интересным. Но переделанная им же «Баядерка» из шедевра превратилась в занудное, драматургически невыстроенное зрелище. В остальном Мариинский театр сегодня взывает к Западу, как сказал Лавровский: «Поставьте хоть что-нибудь. Пусть сороколетней давности.» Причем выбираются не всегда лучшие работы прошлого, вроде «Этюдов» К.Черни в постановке Х.Ландера, со дня премьеры которых в Копенгагене к тому же прошло более пятидесяти пяти лет. Но даже если театр берется за постановки шедевров прошлого века, он не заботится о том, подходят ли эти шедевры Мариинскому театру. Балет Брониславы Нижинской «Свадебка» 1923 года, несомненно, замечательное произведение...но не на сцене Мариинского театра, не для танцовщиков классической труппы (тем более что этот балет давно включен в репертуар другого театра в этом же городе). Балет Вацлава Нижинского «Весна священная» 1913-го года смотрится лучше, хотя, за исключением Юлии Махалиной, никто не умеет танцевать эту хореографию, но все равно оба балета выглядят на сцене Мариинского театра в исполнении пока еще лучшей в мире труппы классического балета абсолютным анахронизмом. Смотреть их попросту скучно. Так же, как и все время увеличивающиеся в количестве балеты Джорджа Баланчина. Баланчин - гений, но это еще, во-первых, не значит, что гениальны ВСЕ его произведения. Во-вторых, идеи и эстетика балетов Баланчина не в традициях русского балета. Несомненно, некоторое количество его произведений должно войти в репертуар театра, но не заполнять его. Каждый крупный театр в любой стране имеет исторически сложившиеся традиции, русский театр, например, традиционно обращается к сердцу зрителя, а не только к его глазам, как и в театре, созданном Баланчиным. Недаром эмоциональные балеты Ролана Пети «Кармен» и «Юноша и смерть» прижились на сцене Мариинского театра. Я совсем не хочу сказать, что не нужно танцевать западную классику ХХ века, но, повторяю, на мой взгляд, надо осторожнее подбирать репертуар. Несомненно, русское балетное искусство в целом переживает сегодня период, диаметрально противоположный советскому периоду: в те времена русский балет варился только в собственном соку, теперь в Мариинском театре ударились в другую крайность и стремятся исполнять только западные балеты. Конечно, эта новая крайность - естественный результат искусственной изоляции русского искусства в прошлом, и хорошо, что балеты западных хореографов могут появляться на русской сцене. Но, повторяю, хотелось бы найти какую-то разумную «золотую середину». Иначе происходит то, о чем пишет Лавровский: разрушение своей школы и уничтожение традиционно сложившегося русского балетного театра. У меня возникло тревожное ощущение, что театр теряет свой стиль, свое «лицо» и становится похожим на Американский балетный театр, с его абсолютно бессистемно и бездумно собранным эклектичным репертуаром. Естественно, в искусстве все должно меняться, иначе оно умирает, меняется стиль исполнения даже старых классических балетов. Но мне кажется, что перемены должны идти в русле традиций каждого данного театра, а они, на мой взгляд, происходят сегодня произвольно. Такие театры, как Большой в Москве и театр им.Мусоргского (бывший Малый оперный театр) в Петербурге, не прекращают работать над созданием нового репертуара, обращаясь к русским хореографам. За последние три года (насколько мне известно) только три балета были поставлены СПЕЦИАЛЬНО для Мариинского театра отечественными хореографами (я исключаю экспериментальные концертные номера), из них только «Золушка» Ратманского (2001год) имеет шанс на долгую жизнь.
Недавно я говорила на эти темы с одним известным деятелем русского балета (беседа была частная, поэтому не называю имени). Он четко, на мой взгляд, сформулировал проблему: в работе Мариинского театра в репертуарной политике смещены акценты. Надо включать шедевры западного балета в репертуар, и русскому зрителю интересно их увидеть, и русскому танцовщику полезно осваивать иную лексику. Но не надо делать из этих перенесений историческое событие!
Все это я написала в предисловии к небольшой рецензии на новую балетную премьеру, которую показал Мариинский театр в начале марта (вечер под названием «Форсайт в Мариинском»). В Санкт-Петербурге из этой премьеры стали делать чуть ли не событие эпохального значения для Мариинского театра.
Уильям Форсайт - одна из самых ярких фигур в европейской хореографии конца ХХ века. Я говорю «европейской», потому что американец Форсайт сделал свои лучшие работы в Европе, на родине, в Америке, к хореографу относятся куда более прохладно. Закончив школу Джоффри в Нью-Йорке, Форсайт танцевал сначала в труппе Джоффри, затем уехал работать в Германию, в Штутгарт. Там и началась его карьера хореографа. Я была на премьере его первого балета в Америке, который он поставил для труппы Джоффри. Это было в 1983 году ново, неожиданно, талантливо. На сцене происходила какая-то вечеринка, свет то гас, то зажигался, вспыхивали мощные софиты, которые били в глаза публике, экстравагантная хореография перемежалась с текстом, который произносили актеры. Много позднее Форсайт поставил еще один балет в Америке для балетной компании Баланчина. В 1984 году Форсайт стал художественным руководителем труппы «Франкфуртский балет». В 1999 году он создал еще одну труппу, которая выступает в старом трамвайном депо. Последний год упорно говорят о том, что городские власти решили, что для одного Франкфурта двух театров Форсайта слишком много, Форсайт теряет «Франкфуртский балет». В то же время Михаил Барышников пригласил Форсайта то ли возглавить балетную труппу своего будущего Центра современного искусства в Манхэттене, то ли войти в число совета директоров Центра.
Я не могла увидеть генеральную репетицию вечера, у меня была другая работа. Краем глаза я смотрела в телевизор: в «Новостях» показывали сначала съемки этой генеральной репетиции с Дианой Вишневой в красном облегающем трико (она исполняла первую часть вечера), затем интервью с Ульяной Лопаткиной, которая говорила, что не будет танцевать балет Форсайта, потому что он у нее не получается (более подробного объяснения я не слышала). Придя на сцену перед началом премьеры, я не увидела Вишневу, и это меня насторожило (обычно балерины перед началом балета «разогреваются» на сцене). Когда же я развернула программку, то обнаружила, что танцует второй состав... И это действительно было печально.
Вечер Форсайта составлен из трех балетов, сочиненных им в разное время. Первая часть Steptext на музыку из произведений И.С.Баха была поставлена в 1985 году, вторая The Vertiginous Thrill of Exactitude («Головокружительное упоение точностью) на музыку финала 9 Симфонии Франца Шуберта - в 1996-м, третья и самая известная (и самая удачная) In the Middle, somewhat Elevated на музыку Тома Виллемса - в 1987-м. (В русской программке название переведено: «Там, где висят золотые вишни», но, по-моему, название очень неточное).
Я видела все три балета и раньше. Они, на мой взгляд, неравноценны. И восприятие всех трех очень зависит от исполнителей. В первой части и Андрей Меркурьев и Михаил Лобухин были на высоте. Но Наталия Сологуб была именно той девой, которая «сменив, не заменила» блистательную Диану Вишневу. Она хорошо выглядела в современном облегающем фигуру комбинезоне, она все делала...Но если нет индивидуальности, то самое виртуозное исполнение не спасает спектакль. Сологуб, на мой взгляд, хорошая солистка для современных танцев, но не балерина. И тогда хореография Форсайта превратилась в набор трюков и головоломных движений.
Второй балет мне сам по себе кажется скучным. Но я рада была увидеть в нем Андриана Фадеева и убедиться в его неуклонном творческом росте. Последняя часть известна всему западному балетному миру, во всяком случае, по дуэту, в котором я не видела ни одной исполнительницы, равной знаменитой французской балерине Сильви Гилем. Под лязг и скрежет, слышимый в музыке, стремительно развивается и несется куда-то без апофеоза и конечной точки танец атомного века. Дуэт женщины и мужчины похож скорее на схватку двух врагов, чем на любовное свидание. Но Дарья Павленко на премьере Мариинского театра являла собой пример, как НЕ надо танцевать хореографию Форсайта!..Эта жеманная солистка, из которой в театре делают балерину, даже в жесткой, динамичной хореографической канве Форсайта поначалу находила время манерничать, затем изображать Одиллию из «Лебединого озера», «демонически» стреляя глазками в зал. Сологуб хотя бы чувствовала остроту форсайтовской хореографии...О других танцовщицах я не говорю, потому что это были совсем молоденькие девочки, которые вообще не понимали хореографию, которую танцевали. Я их и не виню, они были заняты исполнением непривычного и невероятно технически сложного балета, им было не до воспроизведения стиля.
Конфликт, из-за которого мы не видели Вишневу на премьере, произошел, оказывается, на генеральной репетиции... Танцовщицы-солистки, в том числе и Вишнева, как это бывает на последней репетиции, танцевали вполсилы, потому что берегли себя к премьере (поскольку репетировали последние дни 24 часа в сутки). Форсайт, по-видимому, не захотел это понимать, «психанул» и снял Вишневу с премьеры. Надеюсь, что во время спектакля ему стало стыдно...Он наказал не только балерину, но и зрителей, и самого себя. Мы с Вишневой, которая пришла на премьеру как зритель, стояли после спектакля в коридоре театра и разговаривали (Вишнева держала букет величиной с неё самоё, подаренный ей поклонниками), когда появился Форсайт с букетом цветов гораздо меньшего размера, который ему преподнесли после спектакля. Он моментально «увел» у меня Диану и что-то долго ей говорил, заглядывая в глаза. Единственное, что я услышала, что Форсайт приедет из Франкфурта специально смотреть ее в следующем спектакле. Вишнева станцевала первую часть форсайтовского вечера на гала-концерте в Мариинском театре, которого я не видела. К сожалению, я могу только выслушивать восхищенные отзывы о ней из Санкт-Петербурга... Лопаткина все-таки тоже решила выступить в балете Форсайта и очень удачно танцевала в тот же вечер дуэт из третьей части.
Во время премьеры публика не проявляла особенного энтузиазма, но после спектакля долго аплодировали и вызывали актеров и хореографа. Но это - на премьере. А что же будет дальше? Театр подписал с Форсайтом контракт на пять лет. Сколько спектаклей за эти годы будет идти при полном зале? Форсайт, несомненно, выдающийся хореограф. Но это хореограф особого модернистского стиля. Критики пишут, что он деконструирует классические формы, разрушает старый язык танца, трансформирует традиции и т.д. Словом, хореограф-новатор атомного века (т.е. ХХ века, мир ХХI века пугает нас не только атомной бомбой). Не буду утомлять читателя более подробным описанием хореографии Форсайта, я видела не так уж много его работ. Да и интересует меня в данном случае совсем другая проблема: является ли таким событием для Мариинского театра премьера балетов Форсайта, лучшему из которых - почти 20 лет?
Повторяю свои сомнения: все ли замечательные, великие, гениальные (выбирайте любое определение) балеты годятся для любой труппы без разбора? У каждого театра, особенно такого старого, как Мариинский, есть свои традиции и тенденции развития этих традиций, одна из которых - ВКЛЮЧАТЬ В РЕПЕРТУАР БАЛЕТЫ, СОЗДАННЫЕ СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ЭТОГО ТЕАТРА.. Нужно ли так стремительно ломать традиции? Что приобретает театр от этих экспериментов, а что теряет? В том числе не теряет ли театр балетного зрителя? Неужели никто, кроме меня, не видит, что ни «Свадебка» Нижинской, ни балеты Форсайта не смотрятся на сцене императорского театра с голубым занавесом? И нет здесь ничьей вины, а только несовпадение жанров, амплуа и школ? Обращает ли кто-нибудь внимание, что зритель не заполняет зал на программы, состоящие из одних балетов Баланчина? Даже лучший из балетов Форсайта уже обошел все не только крупные, но и провинциальные труппы Европы. Пускай его теперь потанцует и русский балет. Но не унижает ли себя Мариинский театр, делая из такой премьеры - событие? Обращаясь к старым спектаклям, почему время от времени не заглядывать и в арсеналы русского балета ХХ века?
В последнем номере американского журнала «Дэнс Магазин» Клайв Барнс, один из крупнейших критиков балетного театра, выразил свое беспокойство судьбой балетов прошлого в мировом балете. Он писал о том, что без должного внимания хореография исчезает очень быстро. Если не исполнять балеты таких титанов ХХ века, как Фокин, Мясин, Григорович, Бежар и т.д., то их балеты исчезнут. Многие балеты, по словам Барнса, заслужили забвения во времени. Но не все! «Это прекрасно иметь новые балеты, но не за счет забвения старых, - пишет Барнс. - Помните, что каждый старый балет для кого-то из зрителей будет новым, который он никогда не видел. Посмотрите на имена, перечисленные выше. Разве новое поколение хореографов так превосходно, что эти великие имена должны быть отвергнуты?»
Эти же слова можно адресовать и Мариинскому театру. Разве балеты Григоровича, Якобсона и менее великих, но заметных русских хореографов, например Чабукиани, должны быть забыты в России? Новое не вырастает на пустом месте, какими бы гениальными ни были новаторы. Баланчин создавал свой балет на основе хореографии Петипа. Форсайт импровизирует с созданным до него классическим балетом. Феномен, возникший в русском балетном мире конца ХХ века, балетный театр Бориса Эйфмана, явился результатом исторического развития различных предшествующих направлений в русском балете. Нужно ли забывать свое прошлое?
Искусство разных стран проходит периоды падения и взлета. Французский балет, так много давший в свое время и русскому балетному театру, к началу прошлого века угас. Затем своим возрождением (как и вообще балет Европы в ХХ веке) он стал обязан русскому балету. Грустно думать, что мы сегодня наблюдаем закат эры русского балета. Но если это и так, зачем помогать этому процессу? Я надеюсь, в русском балете, и в частности в балете Мариинского театра, накоплен такой мощный творческий потенциал, который даст ему возможность пройти через период хаоса.
Я приношу свои извинения тем читателям, которым моя статья покажется слишком специфической. Я позволила себе в данном случае обратиться к тем, кого интересует положение русского балета в сегодняшнем мире, и высказать с большой осторожностью свои сомнения и размышления.

Фото автора