ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЗАВЕЩАНИЕ НИКСОНА

Из всех американских президентов - а их число уже перевалило за сорок, и кто знает, может, в этом году мы изберем нового, 44-го - самым писучим оказался 37-й: Ричард Милхаус Никсон. Обычно, уйдя в отставку, американские президенты ограничиваются томом воспоминаний, а Никсон выпустил с тех пор, как не по своей воле покинул Белый дом с дюжину книг. Считай, по книге: каждые два года - как высокопродуктивный профессиональный писатель. При этом надо учесть возраст - он умер, когда ему было за восемьдесят, а писал он до самого конца. Чуть не сказал: до победного конца. Последние его книги следует рассматривать в качестве политического завещания: если не по сути, то по жанру. Отсюда несколько дидактический, наставительный, императивный тон, который возник, однако, не на пустом месте и имеет хорошее обеспечение - политическим опытом Никсона-президента, а до этого вице-президента. Ведь в разгар уотергейтского скандала даже самые оголтелые его критики не отрицали ни его практического ума, ни его президентских достижений - особенно в международных делах. Вот одна из его последних книг, им посвященная. Называется она «Seize the Мoment. America’s Challenge in а One-Power World. В переводе: «Схватить момент: вызов Америке в однодержавном мире». Не правда ли, звучит на злобу сегодняшнего дня, хотя книга вышла дюжину лет назад. Не только название, но и содержание этой небольшой книги вполне актуально. В этот политизированный год президентских выборов имеет смысл пробежаться по ее 300 с небольшим страницам.
Никсон рассматривает радикально изменившийся мир, в котором Америка оказалась в геополитическом одиночестве, оставшись после распада Советского Союза единственной супердержавой (один читатель меня поправил, что лучше говорить сверхдержава - может быть). Это, однако, с точки зрения Никсона, нисколько не ослабляет ответственности Америки перед человечеством и цивилизацией. «Что говорить, мы, конечно, должны радоваться текущему ходу событий, но не впадать при этом в эйфорию, - пророчески пишет бывший президент. - В мире соревнующихся государств, столкновение интересов и национальные конфликты неизбежны. Революционные сдвиги могут изменить облик мира, но мало влияют на скрытые механизмы, которые приводят его в движение».
При таком глобальном взгляде автор, естественно, отрицает обе распространенные в США концепции - «изоляционизма» и «борьбы за демократию во всем мире». Никсон проповедует «американский интернационализм» - несколько необычное словосочетание в здешнем политическом словаре. Другой термин, который с подачи Никсона вошел в журналистский обиход, - «практический идеализм», хотя автор и имеет в виду под этим традиционный, глобальный курс американской внешней политики, которому Никсон и следовал вместе с Киссинджером, когда оба служили в Белом доме. Однако сколько с тех пор воды утекло! Спустя двадцать лет Никсон опасается, что при новой мировой дислокации Америка отступит от собственного принципа: следовать своим идеалам и одновременно быть практичной. Как ни парадоксально, но это часто совпадает - в самом деле, что может быть практичнее, чем следование идеалам? Другое дело, что это далеко не всегда удается. Судя по истории, Америке - пока что - удалось больше других. Однако именно новые времена, за пределами отпущенного Никсону жизненного пространства, ставят Америке на этом пути новые препятствия. Свято место пусто не бывает: место империи зла заняло зло ничуть не меньшее - гипертерроризм.
Никсон считает, что на пути реализации «практического идеализма» стоят три новых мифа, развенчанию которых, собственно, и посвящена его книга... Первый миф - о конце истории, который будто бы наступил с исчезновением Советского Союза. Миф второй - неуместность, ненужность в этом новом мире военной мощи. И наконец, третий миф - о закате Америки. XXI век, до которого Никсон не дожил, наглядно опроверг все три мифа. Никсон опровергает их словом, обращаясь в соответствующих главах к главным местам действия мировых сил: бывшей империи зла, Европе, Ближнему Востоку и третьему миру. Поразительный факт, который бросается сегодня в глаза. Книга Никсона сдавалась в печать ранней осенью 1991 года, и автор успел сочинить к ней постскриптум, под которым стоит дата - бывают же такие фантастические совпадения! -11 сентября 1991 года. То есть ровно за десять лет до события, которое коренным образом изменило курс мировой политики в предсказанном Никсоном направлении. Именно в Ближнем Востоке видел он угрозу мировой стабильности - и как в воду глядел. Его предупреждения, что история с концом СССР не закончилась, Америке еще далеко до заката и, выражаясь старомодно, порох надо держать сухим, звучат сегодня весьма своевременно, актуально и злободневно.
Конечно, для нас, бывших граждан бывшего Советского Союза, особый интерес представляют главы, посвященные нашей географической родине, советским и российским политикам. Однако и помимо нашего специнтереса, это самые интересные, самые оригинальные главы. Анализ и оценки Никсона не совпадали с тогдашним общественным мнением в США, иногда даже резко ему противоречили. Этим, собственно, его выводы и были интересны - своей, как здесь говорят, провокационностью. Очень точное слово в обиходе американских критиков, и хорошо, что оно вошло в русский язык, а прежние семантические функции «провокатора» следует передать, скажем, «подстрекателю».
Тем более накат последующих событий не опроверг замечания Никсона, а скорее подтвердил - по крайней мере часть из них.
Сравнение Горбачева и Ельцина напрашивается само собой. Мы сами - в книге о Ельцине, написанной в соавторстве с Еленой Клепиковой, - посвятили целую часть сопоставлению этих двух политиков, соответственно озаглавив ее: «Принц и Нищий. Сравнительные жизнеописания Михаила Горбачева и Бориса Ельцина». Никсон выпустил свою книгу до ухода Горбачева и воцарения Ельцина, и консультант бывшего американского президента обращался к нам однажды за информацией. В отличие от нашего психологического и местами даже психоаналитического подхода, Никсон придерживается строго политологических рамок, хотя и сравнивает однажды Горбачева с Эдлаем Стивенсоном, а Ельцина считает чем-то средним между Джоном Уэйном и Линдоном Джонсоном. Не в пример большинству тогдашних американских комментаторов и политиков, Никсон отдает предпочтение Ельцину, а западную горбоманию относит за счет смещения пропорций и отрыва от реальности. Список претензий Никсона к Горбачеву довольно длинный - от чрезмерных военных затрат и попытки подавить борьбу Латвии и Литвы за независимость до назначения на высшие государственные посты реакционеров, которые впоследствии возглавили путч против демократии. Для Никсона Горбачев «человек прошлого», в то время как Ельцин «человек будущего».
Считая последнего «жертвой очевидной политики двойных стандартов», Никсон рассказывает, как накануне поездки в Москву весной 91-го он был проконсультирован «аппаратчиками» из американской администрации - судя по всему, из ЦРУ и Госдепартамента. Так вот, эти консультанты были очень невысокого мнения о Ельцине, который, по их мнению, оппортунист и легковес, сумасбродный, говорящий на уличном сленге и не имеющий за душой ничего святого, кроме желания захватить власть. Это было сказано всего за несколько месяцев до того, как Ельцин стал первым за всю тысячелетнюю русскую историю руководителем, избранным демократическим путем.
Никсон был не согласен с концепцией Горбачева «общего европейского дома», которая почти без изменений перекочевала в политику путинского Кремля. Не без оснований, Никсон полагал, что курс России на сближение с Европой имеет главной целью вытеснение Америки с Европейского континента. Будущее опять-таки подтвердило правоту Никсона: раскол Америки и Европы в связи с войной в Ираке. А тогда Никсон предлагал взамен свою собственную концепцию «общего трансатлантического дома», полагая, что НАТО еще может сыграть важную роль в защите западных интересов за пределами Европы - в частности, на Ближнем Востоке и в районе Персидского залива.
Поразительная прозорливость!
Иногда, правда, кажется, что Никсон выдает желаемое за действительное. Потому что с объединением двух Германий, с освобождением восточноевропейских стран от московского диктата, с появлением новых государств на Европейском континенте в связи с распадом последней на земле империи - ввиду всего этого Европа изменилась структурно, геополитически: вместо прежней - совершенно новая. Можно сколько угодно жаловаться на «безответственную политику Германии в области экспорта технологии кому угодно, лишь бы платили деньги, независимо от возможных политических и военных последствий» - цитирую вполне обоснованные ламентации Ричарда Никсона. Но никуда уже не деться от усиливающейся роли Германии на Европейском континенте, которая все-таки вряд ли в обозримом будущем сменит Америку в политическом главенстве и влиянии. То же - с Японией: Никсон восхищается ростом ее экономической мощи и предлагает различные варианты именно экономического вовлечения Японии в мировую политику - от совместной программы безопасности в районе Персидского залива до массированной помощи восточноевропейским и бывшим советским республикам. Однако это еще не решает международных проблем с Японией - в частности, растущей неконкурентоспособности и отсюда уже торгового дефицита других развитых стран в отношении Японии.
Я знаю, что немного подвело Никсона-автора - он захотел дать в своей книге универсальный ключ ко всем мировым проблемам. Но такого ключа не существует не только у Никсона, но и в самой природе. Наиболее интересен он там, где делится с читателями своим уникальным опытом государственного мужа, который отстоялся у него в обостренный, почти безошибочный политический инстинкт.
Если бы таким инстинктом обладали нынешние политики!
Включая обоих кандидатов в президенты.