«Мой стиль? Это стиль тех людей, которых Я фотографирую»

«Гений фотопортрета» - так называли ее. И имя Лотты Якоби ставили в один ряд с именами великих фотохудожников Альфреда Стиглица, Мэна Рея, Ричарда Аведона... Она прожила долгую жизнь 94 года, из которых больше семидесяти отданы были фотографии. Начав в конце второго десятилетия прошлого века, шла она в своем искусстве в ногу с развитием фототехники, с разработкой принципиально новых методов и приемов фотографирования, предлагая собственные, всегда оригинальные, всегда поражающие новизной и изобретательностью всегда и повсюду немедленно тиражируемые методы и приемы.
Но ее главный метод талант, а главный прием тот самый, который дал название совершенно поразительной нынешней нью-йоркской выставке-ретроспективе фотографий Лотты Якоби: «Фокусировать внимание на душе».
Итак, в Еврейском музее, том, что только-только отпраздновал свое столетие (о чем мы вам, дорогие читатели, подробно рассказывали), открылась замечательная эта выставка. Торопитесь, демонстрация шедевров Якоби будет, увы, недолгой: 11 апреля она уже заканчивается.
Любопытны адреса, откуда прибыли в Нью-Йорк, который, кстати, называют не только столицей мира, но и столицей фотографии тоже. Это множество частных домов разнонациональных коллекционеров, среди которых немало именитых фотографов, это немецкие и американские музеи и главный «поставщик» японский музей Фуджи, целенаправленно собравший ценнейшую коллекцию работ Якоби. Японцы-то и ограничили срок пребывания их сокровищ в Америке, да и сумму за это благодеяние запросили впечатляющую.
Открывает выставку автопортрет Лотты. Единственный. Она писала когда-то: «Делая портреты, я отказываюсь фотографировать себя, чем занимаются многие фотографы». А в беседе с друзьями добавляла: «Мне кажется, я не слишком глубоко знаю себя». Поразительное заявление! Здесь, на выставке, есть фотография американки Хоуп Зэйнис, проникновенно замечатлевшей Лотту в 89 лет. Уже до дна познавшую жизнь, людей и себя. Я намеренно не поместила эту репродукцию на газетной странице: хочется, чтобы вы сохранили в памяти образ молодой художницы, перед которой открыты просторы творчества и жизни трудной, жестокой, подчас трагической, но жизни творца, себе и своим принципам не изменявшего, женщины, умевшей любить, понимать, глядеть и видеть, разгадывать тайны, сочувствовать и сопереживать.
Какой портрет! Как сумела художница столь откровенно, столь исповедально, столь открыто и полно рассказать о себе рядом со своим оружием, с фотоаппаратом, тем, старым: вот птичка вылетит. 1929-й. Преддверие фашизма, восторг слепых и ужас зрячих. Растерянность и страх, какой-то паралич воли. А надо жить и работать. Да и не хочется верить, что «коричневые» могут победить, слишком это невероятно, слишком противоречит логике, интеллигентской в особенности: в старой культурной стране дисциплинированных, работящих, обязательных немцев.
Германию свою любила Лотта трепетно. Узенькие улицы Гамбурга, в небо впивающиеся шпили готических соборов, интерьеры баварских церквей, негромкая красота умилительных пейзажей, выхваченные из толпы лица, каждое набросок к портрету. И портреты - в сумме рассказ о той самой «культурной» Германии двадцатых, которая резво, почти не сопротивляясь, шагала к аду нацизма. На портретах Якоби те, кто фашизм принять не мог и не принял. Лотта Ленья, звезда сцены и безмолвного экрана; знаменитый клоун Грок, брошенный позднее в концлагерь Терезин, один из немногих там выживший; Эрнст Буш, сыгравший главную роль в трагикомедии Меринга «Продавцы Берлина», давшей четкий прогноз, чего же ждать от наци. И Мерингу, и Бушу это попомнили: арест, лагерь, смерть. Франц Ледерер, друг Кафки, бежал через Англию в Америку, там же оказались ведущие немецкие актеры Фриц Картнер, Лоттар Мюттель, Ханс Альберс, Генрих фон Твардовски (он играл в прославленной «Касабланке»). Как выразительно, как глубинно показала Якоби их человеческое и артистическое естество!
А вот и Эмиль Яннингс, тот самый, что играл вместе с Марлен Дитрих в немом «Голубом ангеле», а потом в звуковом уже фильме «Буря страстей». Актер превосходный, но остался в Германии, верой и правдой служил режиму и даже был провозглашен «артистом государства» аналог советского народного артиста. Так что были люди разные. И Лотта в дофашистском еще портрете красавца Яннингса сумела выявить его сущность и предсказать, как он поведет себя.
Кэте Кольвиц, одна из самых значительных немецких художниц, замечательный график, уехать из Германии не могла, но десять лет хранила творческое молчание, нищенствовала, работала уборщицей, но в услужение к нелюдям не пошла. Такие люди тоже были. В ее портрете главное стойкость, мужество, созидательная сила творца.
Были и ситуации парадоксальные: знаменитый дирижер берлинской оперы Курт Фуртвэнглер, обвиненный в попустительстве евреям, из Германии бежал, но, вернувшись в 1947 г., снова был обвинен, на этот раз в сотрудничестве с нацистами. Комитет по его защите возглавлял Иегуди Менухин. Оба портрета тематически объединены: «Человек, честь и музыка».
В самом начале тридцатых Якоби побывала в СССР, где встретила Анри Барбюса (отличный портрет) и где сделала серию замечательных снимков, одним из лучших среди которых был портрет Константина Сергеевича Станиславского: полуулыбка, проницательность, чуть ироничный взгляд умных прищуренных глаз. И неординарность. Талант. Лотту очень тронуло, что великий Станиславский опекал и консультировал Габиму, первый еврейский профессиональный театр. Путешествовалахудожница и по Средней Азии, создав среди прочих два шедевра: минарет в Бухаре (самого минарета не видно, но тень его чугунно падает на площадь, дома, людей провидение?) и удивительный, поражающий скульптурностью женский портрет, который назвала она «Мадонна». Позировала ей тетка директора сталинабадского (душанбинского то есть) банка Ходжаева может, кто-то из наших читателей, бухарских евреев из Таджикистана, знает что-то об этой семье и об этой, я уверена, замечательной, много пережившей женщине с чеканным лицом. Напишите. Портрет датирован 1932 годом.
По приезде из Союза Лотта Якоби была арестована и «направлена», по терминологии фашистов, в концлагерь, откуда чудом вырвалась. Чудотворцем оказался фотохудожник Лео Кац, советчик и друг Лотты на протяжении всей своей жизни. Друг, мужчина, личность об этом его портрет. Много позднее именно Лео Кац вдохновил ее на эксперименты и всячески поддерживал в создании абстрактной фотографии. Гениальные абстракции! Экспрессия, эротика, мысль. Взрыв фантазии «Закат», «Небо», «Камень», «Паутина», «Лист» - чем-то созвучные живописным композициям Гульнары Циклаури. Тогда, в конце сороковых Лео Кац ввел в ставший в фотоискусстве привычным термин «фотогеника».
Когда в 1935-м Якоби очутилась в Нью-Йорке, она тут же взялась за работу, без которой попросту не могла жить. Конечно, поначалу ее моделями были такие же, как и она сама, беглецы из Германии. Великолепны портреты Томаса Манна, зачинателя современного театра Макса Рейнхардта, великого Альберта Эйнштейна целая серия снимков, задачей которой было показать не только гениального ученого, гиганта мысли, но и Человека. С его желаниями, пристрастиями, печалями, метаниями и сомнениями. Что художнице удалось блестяще. Все о нем.
Писатель Эрих Раис родился в Дании, что и помогло датской королевской семье (святые люди!) вызволить его из концлагеря и переправить в Швецию, откуда добрался он в Америку истерзанный, больной, но не сломленный. Здесь он встретил Лотту, свою любовь, свою судьбу, на которой вскоре женился. Обо всем этом его портрет.
Многие годы известная всему миру фотостудия Якоби находилась в Манхэттене, на углу 6-й авеню и 57-й улицы. С этим адресом связаны такие хрестоматийные фотографии, как портреты Поля Робсона, Элеоноры Рузвельт, Ширли Грэм, директора музея современного искусства Эдварда Стэйкена, старых писателей Роберта Фроста и Скотта Ниринга шедевры. Заметьте, все это уже портреты американцев. Якоби как-то очень быстро и энергично вошла в американскую жизнь, выхолостила из своих работ пессимизм и сентиментальность, хотя не грешила ею и прежде. Иной, американизированной, что ли, стала эстетика ее фотографий. Но...
Как говорится, от себя не убежишь. Фокусировать внимание на душе было и осталось жизненным и творческим правилом Лотты Якоби, которая на вопрос, каков ее стиль, отвечала: «Это стиль тех людей, которых я фотографирую». Но определяла стиль и документальность, спаянная с поэтикой и глубочайшим психологизмом. А фундаментом был талант, огромный талант. Все это и подсказало мне правомерность сравнения портретного искусства великой Лотты Якоби и Нины Аловерт, фотографии которой вы многократно видели в нашей газете, а ее поразительные портреты Бродского, балетмейстера Эйфмана, танцовщика Долгушина, Малахова, Минца подлинные шедевры.
Каждый портрет Якоби перерастал в фоторассказ, гениальную новеллу, читая которую вы столь же ясно представляли себе ее героя, как если бы изучили посвященную ему монографию: не растерявший мудрости старик со сверлящим взглядом Теодор Драйзер; умница, тончайший интеллигент, тоскующий над пропастью во ржи Джером Селинджер; твердокаменный Хаим Вейцман; самый почитаемый коллега, гением осиянный Альфред Стиглиц, приближающийся к жизненному порогу, уже потерявший свою единственно любимую Джорджию О’Киф, но не потерявший себя...
Якоби и Райс дружили семьями с Шагалами, всячески их опекали, поддерживали великого художника в те черные дни 1945 года, когда похоронил он свою Бэллу. Много снимков последовало за страшным этим событием: другой Марк Шагал суровый, истерзанный воспоминаниями и горем; Шагал с дочерью Идой; Ида у портрета матери та же поза, то же выражение лица. Все снимки фокусируя внимание на душе... И ни одной фотографии Шагала с его нью-йоркской соседкой, женщиной, которую сейчас некоторые называют не сожительницей даже, а женой. Хотя тесная дружба Лотты и Райса с Марком продолжалась.
Начало пятидесятых стало для Якоби временем трагических потерь: умерла мать, год спустя муж, еще через два года ближайший друг семьи, бывший для Лотты опорой после смерти мужа. И художница уезжает к сыну в штат Нью-Гэмпшир.
Жизнь продолжается, и продолжается творчество. Появились новые друзья, а следом их портреты. Возродилас способность открытыми глазами и с открытой душой видеть природу ее красоту, ее чистоту, ее мощь, и создавать, как в юности, романтизированные панорамные пейзажи. И снова фотогеника Якоби, говорящей с нами языком абстрактного экспрессионизма. Техника фантастическая. Цвет так же подвластен Якоби, как и черно-белая печать.
Она никогда не думала о деньгах, только о творчестве. «Я художник, - говорила она, - а не комерческий фотограф».
Художник, большой художник. В этом вы убедитесь, побывав на выставке потрясающих фотографий Лотты Якоби в Еврейском музее на углу 5-й авеню и 92-й улицы в Манхэттене, куда доехать проще всего поездами метро 4, 5, 6 до остановки «86 Street». Музей не работает в субботу, зато в четверг с 5 до 8 вход бесплатный. Помните, у вас в запасе всего месяц.
А теперь внимание:
КОНКУРС!
Редакция газеты «Русский базар» объявляет конкурс на лучший фотопортрет. Снимки принимаются с сегодняшнего дня до 15 июня 2004 года. Фотографии могут быть цветными и черно-белыми. Условия конкурса, а также состав жюри - в следующем номере. Итоги конкурса будут подведены к 4 июля, Дню независимости.
Просим также коротко рассказать о себе и своем персонаже.