ЛЮБИТЬ ИЛИ БЫТЬ ЛЮБИМЫМ?

«Сага о Форсайтах» на телеэкранах
Семейная эпопея о Форсайтах вступила в новую фазу - говорю об очередном сериале по классному роману Джона Голсуорси. На этот раз телезадействован третий том, который по-русски зовется «Сдается в наем». Постарели, но не сдались Сомс и Ирэн, главные герои «Собственника», первого романа-фильма этого цикла, выросли и вступили в борьбу с чужим прошлым за свою собственную жизнь их дети от новых браков Флер и Джон. Нет, это не на тему «отцы ели виноград, а детям досталась оскомина». В том и суть форсайтской драмы, что и отцам и детям досталась оскомина, но почему дети должны расплачиваться за грехи свои отцов (и матерей)?
Сомс, которого глубоко и тонко, вровень с нобелевским романом, воплотил на телеэкране Дамьян Льюис, ностальгически думает, что если бы они С Ирэн не расстались, Джон и Флер могли быть братом и сестрой - и никаких проблем. Бедный старомодный Сомс! Одновременно с «Форсайтами» по ящику, на большом экране идут «Мечтатели» по роману хорошо известного в англоязычном мире и часто переводимого на русский Гилберта Адэра (Gilbert Adair; а не Ж.Альдаира, как сенсационно сообщил в прошлом номере РБ) - там Тео и Исабель не мешает любить друг друга то, что они брат и сестра. Но именно старомодность и придает этой соуп-опере для хайбрау, то есть для высоколобых (или яйцеголовых - eggheads) налет утонченной стилизации а ля Блумсбери.
Хоть хронологически новый форсайтский телесериал отделяет от предыдущего, прошлогоднего пара десятилетий, но главным героем как был, так и остался монструозный и несчастный Сомс. Представим «Анну Каренину», написанную не про Анну, а про ее мужа. Чем не герой! Разве обманутый муж достоин одних насмешек? Вспомним, как отыгрались насмешки над рогоносцами Пушкину, когда он сам столкнулся с неуправляемостью женщины, несмотря на матримониальный статус: кошке - мышкины слезы. Или роман не про мадам Бовари, а про мосьё Бовари. В том величие замысла Джона Голсуорси, что он поменял акценты, сменил вехи, выдвинул на авансцену маргинальных персонажей. Сомс - это псевдоним всех обманутых, обиженных, оскорбленных мужей, господина Каренина и мосье Бовари включая. У его смертного одра, которого зрителям этого телесериала ждать и ждать, но нам, книгочеям, он хорошо известен, происходит такой обмен мнений:
- Нехорошо, если что-нибудь останется у него на совести.
- У нее на совести.
Кстати - и это немаловажно - Сомс, коллекционер живописи, погибает во время пожара, спасая дочь от падающей из окна картиры, а заодно и эту картину. Эгоист, собственник, монстр в начальном изложении форсайтовой story, он предстает далее как наивный, чистосердечный, страстный, любящий и жертвенный человек. Промискуитет, измена, адюльтер не укладываются в его голове, не адекватны его воспитанию, культуре и чувствам. Его безумно жаль, а женщин-обидчиц, несмотря на все нюансы дамских переживаний - все-таки нет. Ирэн, та вообще - женщина-вампир, фам-фаталь, источник несчастий всех четырех близких ей мужчин, включая сына Джона. Когда Сомс, любящий отец своей дочери, является к Ирэн в качестве свата и ходатая за молодых, именно Ирэн науськивает против Флер, как генетической инкарнации Сомса, своего нового мужа и сына. Теперь бы сказали не гены и не наследственность, а DNA. Но ведь и DNA самого Сомса - его эгоизм, собственнические инстинкты и проч. - под вопросом, а тем более его дочери, хоть она и кузнец своего счастья, но, как мы видим, из этой кузницы ничего не получается, и бедные Сомсы - отец и дочь - приходят к общему горю и беде. Наверно, трагедию молодого поколения Форсайтов можно воспринять и под углом Монтекки и Капулетти, но опять-таки с поправкой на Сомса, чьими глазами дан катастрофически меняющийся мир. Иногда в художественный урон телефильму - карикатурно, к примеру, выглядит постельная сцена со второй женой Сомса и ее жиголо. С другой стороны, благодаря влюбленному взгляду Сомса, этого вечного юноши, несмотря на весь его гонор, время не властно над Ирэн, красота ее не увядает, и мы ее видим не нашими, а его глазами - такой же прекрасной, желанной, таинственной.
Авторы этого телесериала еще больше на стороне Сомса, чем автор литературного оригинала. Отсюда смысловой и, я бы сказал, философский перекос этого слегка пуританского телесериала. Сомс - идеалист, который признает позывы собственной плоти и игнорирует чужие. Как ни жаль лично мне рогоносцев, но объективно они мыслят слишком высокими, идеальными категориями, манкируя самой реальностью, плотью жизни, мощными, изначальными инстинктами и стимулами. Ревность - самопожирающее чувство, как тот пожар, который в конце концов убьет Сомса, но еще при жизни ему суждено убедиться, что из всех собственностей самая мнимая - жена, и даже викторианские нравы не спасают его от этой горькой истины.
Говорят, Голсуорси в «Саге о Форсайтах» дал портрет высших, упадочных классов английского общества перед и после Первой мировой войны, закат Британской империи. То же можно сказать и про Марселя Пруста с его гениальной лирической эпопеей «В поисках утраченного времени», где запечатлен тот же приблизительно отрезок времени, но по другую сторону Ла-Манша. Само собой, сен-жерменский высший класс, как он дан Прустом, порочнее и современнее, недаром один из томов назван им «Содом и Гоморра». При всей сюжетной и стилевой разности, эти две эпопеи сходятся, как параллельные линии в неэвклидовом пространстве. По крайней мере, я все время по аналогии вспоминал Пруста, глядя на этот телесериал по Голсуорси, а теперь, наверно, буду вспоминать Голсуорси, когда буду смотреть очередную экранизацию Пруста. (Этот самый антикиношный из великих авторов прошлого века как магнит притягивает к себе киношников одного за другим). Что меня поразило: оба писателя, англичанин и француз, обратились к литературе под влиянием одного и того же духовного гуру, теоретика искусства Джона Рёскина. Недаром в обеих книгах там много о живописи, музыке, архитектуре, да и среди действующих лиц довольно художественных натур, профессионалов и любителей. Вплоть до зеркального сходства названий двух романов обоих авторов - первого у Голсуорси и пятого у Пруста: «Собственник» - «Пленница». Оба - о мнимости обладания одним человеком другого. Что бы ни входило в изначальный замысел Голсуорси и Пруста, но показанный ими срез высшего общества Англии и Франции для нас теперь не более чем фон для личной драмы их героев. И то, что авторы очередной экранизации «Саги о Форсайтах» (предыдущая, Би-Би-Си, 1969, состояла, если мне не изменяет память, из 26 черно-белых мини-серий) загнали историю в фон, а сосредоточились на любви, ревности, ненависти и прощении, дав мир глазами Сомса - не просто верный, но единственный ход. «И пусть прошлое умрет», - говорит измученный прошлым Сомс. Но прежде прошлого, увы, умирает он сам, а прошлое не умирает. Никогда. Человек смертен, но не его прошлое.
Остается открытым вопрос, поднятый Сомсом (не им первым - и не последним). Что лучше: любить или быть любимым? Сомс советует дочери последний вариант. Но всей своей жизнью, смерть включая, влюбленный, любящий, страждущий, жертвующий собой Сомс сам себя опровергает. Да и есть ли такой выбор? Способность любить до умопомрачения - это Божий дар, а талант, как деньги: или он есть, или его нет. Привет Шолом-Алейхему.