ЗЕЛЕНЫЙ ШАР

Вскоре после Нового года оказался я в бруклинском районе Вильямсбург по одному малозначительному делу, времени у меня было много, день выдался солнечный, и я решил немного пройтись. Тем более что в этом районе Бруклина раньше мне бывать не доводилось. И вот я неспеша отправился вдоль очень оживленной, торговой Manhattan avenue, хотя временами чувствовал себя там белой вороной, потому что оказался в районе, заселенном в основном выходцами из Латинской Америки и афроамериканцами.
Дойдя так до Moore street, которая пересекала Manhattan avenue, я свернул за угол и, пройдя пару блоков, обнаружил себя стоящим около входа в длинное здание Moore street market. Я зашел внутрь, чтобы купить чего-нибудь попить. По обе стороны от входа длинными рядами тянулись разнообразные магазинчики и крошечные кафе, где продавались мексиканские лепешки с зеленью, зажаренные в масле, шарообразные, сухие пирожки с мясом и многое другое. Но ближе всего ко входу раскинулся овощной рынок. И вот там, в большой черной заполненной водой пластиковой бочке, я увидел плавающие зеленые шары маклюры, только раза в три-четыре больше обычного размера.
Те читатели, которые приехали сюда из Средней Азии или южных областей бывшего СССР, наверняка знают, что это такое. Маклюра - это довольно высокое, раскидистое, с густой красивой кроной, дерево, которое высаживалось в декоративных целях или в качестве живой колючей изгороди. Родина его - юго-восточные районы США, и название свое оно получило в честь американского естествоиспытателя Вильямса Маклюра. Осенью на этом дереве созревают плоды, внешне очень похожие формой и размерами на зеленые апельсины. Мой маленький сын обманулся однажды, впервые увидев опавшие плоды маклюры под деревом. Он никак не хотел поверить, что это не апельсины, которые в те времена были у нас в большом дефиците. С немалым трудом он раздолбил свою находку с помощью камня и выяснил, что «апельсин» сплошь заполнен твердыми семенами, окруженными клейкой слизью. Короче говоря, соплодия маклюры совершенно несъедобны и в общем-то бесполезны, хотя очень красиво смотрятся на дереве. Правда, я слышал, что настойку из них используют иногда для лечения радикулитов и артритов.
Вспомнив все это, я стоял на овощном базаре около бочки с зелеными шарами и думал, что плоды маклюры здесь такие большие, потому что они выросли у себя на родине. Но что с ними тут делают, я не знал. Меня сильно смущал тот факт, что я обнаружил их там, где продавались вполне съедобные овощи и фрукты.
Я выловил из воды один слегка морщинистый, увесистый шар, немного меньше того, каким играют в кегли, но почти такой же тяжелый, чтобы налюбоваться им вдоволь и развеять гложущие меня сомнения. Увидев, как я разглядываю это чудо природы, явно не зная, что это такое, две афроамериканки остановились около меня, и одна из них сказала, что это Bread fruit. Тут только до меня дошло, что я держу в руках плод знаменитого хлебного дерева, о котором читал в юности в книгах, рассказывающих о приключениях в южных морях. А мои нежданные собеседницы тем временем поочередно и с видимым удовольствием детально растолковали мне способ его приготовления, добавив, что это замечательная вещь, особенно если приготовить ее с мясом. Мне не оставалось ничего другого, как направиться со своим зеленым мячом к продавщице, которая с любопытством наблюдала за уроком ликбеза, который провели для меня две доброжелательные женщины. Лукаво улыбаясь, она сообщила мне, как эта штука называется по-испански, чего я не запомнил, и выдала мне еще одну подробную инструкцию по приготовлению экзотического плода, сказав, что по вкусу он больше похож не на хлеб, а на картошку. Однако я забыл спросить у нее, зачем плоды хлебного дерева держат в воде, о чем до сих пор жалею.
Придя домой и желая поскорее узнать, что же прячется в середине принесенного мною зеленого шара, я первым делом разрезал его пополам. Нужно признать, что удалось мне это не без труда из-за плотности и величины этого заморского чуда природы. Оказалось, что на разрезе плод хлебного дерева имеет чуть кремоватого цвета плотную мякоть, через центр которой проходит светло-коричневый стержень вроде капустной кочерыжки, являющейся продолжением ножки, на которой плод держался на дереве. Вокруг этой «кочерыжки» в радиусе примерно одного сантиметра мякоть плода была пронизана многочисленными отверстиями, что сделало ее структуру похожей на мелкопористую губку, ну а дальше она имела плотность и цвет репы. Семян внутри этого плода не было.
После этого, как мне было рекомендовано, я срезал плотную зеленую, слегка бугристую кожуру, удалил коричневатую ножку, а остальное порезал на кусочки и часть поджарил в масле на сковородке, а другую сварил в слегка подсоленной воде. Вкус нового для меня блюда в обоих случаях оказался очень похожим на жареную или вареную картошку, может, чуть более плотную, чем обычно. Это качество обеспечило сохранность формы обжаренных или сваренных кусочков - они не развалились во время приготовления, как это часто бывает с картошкой. Моя «картошка», правда, получилась дороговатой: за плод я отдал пять с лишним долларов, по 1,49 за фунт. Но зато теперь я могу утверждать, что ел плоды хлебного дерева, родиной которого является далекая Полинезия. Зрелые плоды могут весить около десяти фунтов и растут прямо на стволах деревьев, которые плодоносят 9 месяцев в году на протяжении 60-70 лет. Недаром знаменитый английский мореплаватель Джеймс Кук писал в своем дневнике: «Если кто-либо в течение своей жизни посадит десять хлебных деревьев, то он может считать, что сделал для того, чтобы прокормить себя, свою семью и свое потомство, больше, чем житель умеренного пояса, всю жизнь в поте лица обрабатывающий свое поле».
Богатые крахмалом плоды хлебного дерева полинезийцы пекут, варят, сушат или едят сырыми. Но чаще всего они толкут их в ступках и делают из них тесто, добавляя туда сок кокосовых орехов. Лепешек из того теста я не пробовал, но зато мне все же удалось отведать вкус плода, который до этого времени существовал лишь в моем воображении и вызывал когда-то тоскливую мечту (из-за ее осознаваемой мною нереальности) о дальних странствиях по южным морям.
Ну а что касается того, что я принял плоды хлебного дерева за шары маклюры, то я был не совсем неправ - оба дерева относятся к семейству тутовых, как и всем известная шелковица, которая растет на многих улицах Нью-Йорка. Все они являются довольно близкими родственниками.