БИОЩИТ АМЕРИКИ

Чувства протеста и гнева с неослабевающей силой охватывают меня при каждом новом напоминании о разосланных по стране письмах с антраксом. При этом почти в равной степени возмущение это относится как к ненайденному до сих пор отправителю, так и к государственным службам, обязанным, по моему твердому убеждению, давно извлечь его из любой норы, где бы он ни скрывался. Ведь речь идет, напомним, о спорах возбудителя сибирской язвы, культивируемых только в закрытых лабораториях с повышенным режимом секретности и тщательно проверяемыми на благонадежность сотрудниками.
И вот теперь еще одна новость из того же ряда - присланный на тот же Капитолийский холм смертельно опасный рицин. А уж источник этого яда, производимого из обычных касторовых бобов, найти, по-видимому, будет и вовсе невозможно. Несмотря на более чем щедрые траты правительства на эти цели. Той же злосчастной осенью 2001-го года после первых конвертов с антраксом администрация президента Буша выделила на меры по защите Соединенных Штатов от биологических атак террористов около 13 миллиардов долларов. И поэтому вполне естественно задаться вопросом, как же используются эти огромные средства. Именно об этом спрашивали в редакции журнала Newsweek доктора Энтони Фоси, директора Национального института аллергии и инфекционных заболеваний - главного научного учреждения в структуре Национальных инсттутов здоровья, занимающегося разработкой средств защиты от биологического терроризма.
Корр.: Скажите доктор Фоси, насколько лучше мы сегодня готовы к отражению биоатак по сравнению со временем первой встречи с антраксом?
Э. Фоси: Несравненно лучше, хотя, понятно, сделано еще далеко не все. Главное, у нас есть теперь стратегический план, обеспечивающий постоянное повышение безопасности в этом направлении. Всего пару недель назад президент Буш предложил дополнительно выделить 2,5 миллиарда долларов на «Проект Биощит», призванный ускорить производство вакцин и других контрмер на случай нападений террористов. С 2001 года по настоящее время ассигнования на борьбу с биотеррором в федеральном бюджете возросли с 305 миллионов до 3,9 миллиардов долларов, а штат занимающихся этим вопросом сотрудников увеличился с 212 до 1700 человек. Причем все это касается лишь Министерства здравоохранения. Впрочем, и у других ведомств ресурсы на эти цели тоже выросли в огромной степени.
Корр.: В сентябре прошлого года ваш институт опубликовал отчет, в котором говорилось об «огромном прогрессе» в развитии мер против терроризма. Не могли бы Вы привести некоторые примеры? В частности, как обстоит дело с новыми вакцинами?
Э. Фоси: Прежде всего нужно заметить, что это одна из самых быстроразвивающихся в мире программ биомедицинских исследований. Достаточно сказать, что к концу лета мы имели только наметки на разработку этой программы, а сейчас эти планы уже претворены в реальность.
Сначала мы получили относительно небольшой объем - 18 миллионов доз - вакцины от оспы и показали, что вслучае необходимости ее можно будет разбавить и таким образом получить достаточное количество для прививок. Правда, эта вакцина оказалась довольно токсичной, но мы решили эту проблему, быстро создав более безопасную вакцину второго поколения. Сейчас она проходит клинические испытания. В той же стадии находится и новая вакцина от антракса. Имеющаяся сейчас, конечно, эффективна, но имеет много побочных воздействий. Таким образом, наши специалисты показали небывало быстрые темпы в разработке этих двух важных препаратов.
Корр.: А находятся ли в работе еще какие-то вакцины?
Э. Фоси: Наверное, самым впечаляющим можно назвать прогресс, достигнутый в получении вакцины от болезни Эбола. Всего год-два назад мы показали. что можем защитить от этого недуга сто процентов привитых обезьян, а сегодня мы уже начинаем испытания ее на людях. Мы также работаем над вакцинами против туляремии, чумы и геморрагической лихорадки. Перед нами стоит задача создать антидот или лекарственное вещество, нейтрализующее такое заболевание как ботулизм. Мы рассчитываем, что вакцины против антракса и оспы через пару лет уже будут окончательно готовы, а еще через год придет очередь вакцины против болезни Эбола. Если же они, не дай Бог, понадобятся раньше, их можно будет использовать, не дожидаясь окончания стандартного процесса лицензирования.
Корр.: Насколько велика угроза использования рицина по сравнению с антраксом и другим оружием биотерроризма?
Э. Фоси: Нужно сказать, что рицин не так опасен как, скажем, тот же антракс. Будучи в форме аэрозоля, последний может заразить большое число людей, находящихся в зоне его распространения. Вирусы оспы или болезни Эбола передаются от одного человека к другому. В отличие от всех них, рицин является ядом, химическим отравляющим веществом. И из него нельзя приготовить , как из антракса, мелкодисперсный аэрозоль. Он смертелен только тогда, когда вы получаете достаточную для этого дозу. И поэтому отравить им большое количество людей труднее, чем заразить их оспой или болезнью Эбола. Зато рицин чрезвычайно опасен тем, что его очень легко производить в больших количествах. И тут, конечно, возникает вопрос о возможности отравления рицином источников питьевой воды и пищевых продуктов. Отравить большое водохранилище очень трудно именно из-за огромного количества содержащейся в нем воды, которая растворит яд до практически нечувствительной концентрации. С пищевыми продуктами - дело сложнее. Они безусловно весьма уязвимы, и это служит предметом озабоченности всех правительственных ведомств, которым поручено обеспечивать безопасность страны.
Корр.: Как я понимаю, сейчас у нас нет антидота против рицина? Что вы предпринимаете в этом направлении?
Э. Фоси: Мы работаем над этим, пытаясь создать средства, которые могли бы либо блокировать действие яда, либо эффективно и, главное, быстро удалять его из организма. Но главная трудность при этом заключается в том, что сам рицин действует очень быстро, и успеть его нейтрализовать очень непросто.
Корр.: А могут ли результаты ваших исследований быть использованы при вспышке естественной болезни?
Э. Фоси: Безусловно. Вообще тот научный багаж, который мы приобретаем в ходе разработки средств против атак биотеррористов, будет чрезвычайно полезен для сохранения человеческого рода на долгие, долгие времена. Причем даже в том случае, если ему уже не будут угрожать никакие террористы.
Корр.: Какое на ваш взгляд биологическое оружие террора представляет сейчас наибольшую угрозу?
Э. Фоси: Думаю, это сибирская язва. О каких бы самых опасных заболеваниях мы не говорили, антракс всегда будет входить в первую тройку.
Корр.: А рицин?
Э. Фоси: Хотя он и не входит в число наиболее опасных орудий биотеррора, это вовсе не означает, что на него нужно обращать меньше внимания, чем на все остальные. И вообще мы не должны терять бдительности. То что мы пока не сталкивались с массивным применением биологического оружия, вовсе не означает, что можно расслабится. Нам нужно постоянно заботиться о контрмерах, совершенствовать их, не отставая, а еще лучше опережая тех, кто пытается нам угрожать.