Ленинград – Петербург – Манхэттен

...Широкая волна плеснула в острова
А.С. Пушкин
Волна, широкая и могучая волна русского искусства, давно уже плещет и захлестывает остров Манхэттен. Множество работ художников-россиян: и тех, кто поселился в Америке, и тех, кто остался на родине, представлены в престижнейших нью-йоркских галереях, абсолютное большинство которых расположено в Манхэттене, ставшем Меккой современного искусства.
Время мчится, превышая скорость, подгоняя и загоняя нас так, что вот уже на десятилетия отодвинуты в прошлое те памятные в истории российского, да и мирового искусства дни, когда полуподпольно, практически нелегально стал развиваться советский нонконформизм, искусство протеста, отрицавшее партийный диктат в культуре, звавшее к переменам, критически оценивавшее все, что происходило в "империи зла", что требовало немалого мужества. Это было творчество бунтарей, противостояние всяческим догмам, догматизму в целом и догматикам в частности. Это была мина, подведенная под официальщину, под агитпроп, под бесконечное тиражирование ликов «вождей» постсталинской эры и вдохновенных упитанных передовиков, это был гротеск, злая и очень точная сатира на советскую действительность, на идеологическую шумиху, на безразмерную ложь, ставшую нормой. Но еще это были успешные попытки понять и показать своего современника, полураздавленного, запуганного, мучительно старающегося сохранить (и несмотря ни на что сохранившего!) и человеческое достоинство, и искры оптимизма – в стране, которую затопило лицемерие, отчаяние, откровенная нищета. И все это было увидено, продумано и отражено – каждым по-своему – людьми неординарными и смелыми, художниками одаренными, мыслящими, самобытными. В их палитре были краски времени, их творчество называли бунтом картин. И вне всякого сомнения, они внесли свой вклад в медленно, но неуклонно зреющий процесс развала советской системы.
Оно не было однородным, это очень современное (для каждого года того ушедшего времени конца 50-х, 60-х, 70-х и т.д.), взрывчато, до крика, эмоциональное искусство. Неофициальное, не признанное художественными и чиновничьими верхами. Но понятное и принятое всеми, кто не разучился думать, кому было оно интересно и бунтарским настроем, и новизной стилистики, и особой яркой выразительностью. Я помню эти выставки в московских, питерских, киевских, тбилисских подвалах, помню, как пробирались мы вечерами в чьи-то квартиры в многоэтажках, сжимая в руке листочек с адресом, как собирали друзей у себя, вздрагивая от каждого стука. Эх, времечко! Но как же много оно дало! Теперь Второй авангард, как назвали наших нонконформистов, в чести! Ищут, коллекционируют, выставляют, покупают (отнюдь незадешево), даже подделывают. Второй авангард признан и оценен. И то, что ими полон Манхэттен, - явление знаковое.
Вот только-только читали вы в нашей газете репортаж об организованной Александром Герцманом обширнейшей и очень интересной выставке русского постмодерна. Чтобы увидеть это возвращающее нас в не слишком-то радостное прошлое замечательное собрание картин, фотокомпозиций, скульптуры, посетили мы музей Йешива-университета. Ну а теперь отправимся в еще один новый для нас нью-йоркский музей (не забывайте – их больше сотни) – Художественный музей Челси, ставший очень популярным – САМ, Chelsea Art Museum, на углу 22-й улицы и 11-й авеню. В этом молодом музее весьма примечательная постоянная коллекция современного искусства, в которой есть и скульптура Осипа Цадкина, но мы сюда пришли с определенной целью: увидеть выставку работ художников из той же обоймы Второго авангарда, но только питерцев, авангард на Неве, потому что это, по словам профессора А. Морозова, замдиректора Третьяковской галереи, отличная возможность дополнить панораму развившихся вне рамок советского официоза опытов российского искусства.
Выставка в Челси показана в ознаменование 300-летия Санкт-Петербурга. Великая дата однодневкой не стала, как не в одночасье строился великий город. Отзвуки столь памятной годовщины еще долго будут слышны во всем мире, потому что тема уникального по красоте, исторической и общественной значимости этого города, его архитектуры, литературы, искусства, рожденных им людей неисчерпаема. «На всех живущих знак особый», как говаривал Гете. Именно поэтому Наталья Колодзей и выбрала из огромной своей коллекции русского и восточно-европейского искусства наиболее значительные произведения петербуржцев-авангардистов и представила их в музейных залах.
Несколько слов о широко известной в художественном мире коллекции Колодзей, заслуживающей пристального внимания. Начало коллекции положила еще 40 лет назад увлеченная собирательница и большой знаток современного искусства Татьяна Колодзей, к которой присоединилась позднее ее дочь Наталья, искусствовед и специалист в области истории искусства. Одна из первых коллекций работ мастеров постсталинской эры, а потом и послеперестроечного периода – одна из самых полных в мире. Она насчитывает более 7 тысяч полотен, рисунков, скульптурных композиций почти трехсот художников, т.е., по большому счету, - это антология неофициального искусства советского культурного пространства. Созданная 12 лет тому назад Kolodzei Art Foundation, художественный фонд Колодзей, широко пропагандирует русское нонконформистское искусство, организуя выставки по всей Америке, в Европе и России. Нынешняя выставка в Челси называется «От Ленинграда до Петербурга: 35 лет искусства». Ну что ж, давайте поднимемся по стеклянной (действительно из стекла выстроенной) лестнице на второй, а затем и на третий этаж и пройдем вдоль стен огромных залов, узнавая, вспоминая, порой недоумевая и удивляясь. И восхищаясь.
Условно художников, работы которых здесь представлены, можно разделить на три группы: те, кто вышел на арену искусства протеста после хрущевской «оттепели» (Шемякин, Кулаков, Тюльпанов, Хвост), бросившиеся в бурный этот поток в 80-х - Войнов, Борисов, Зубков, Овчинников и послесоветское поколение – Бугаев, Оласюк, Герман... Шемякин. Великий (да, великий!) Михаил Шемякин: глубочайше психологичный бронзовый барельеф «Ревекка с маской» – двойственность человеческой натуры, борьба совести, желаний и поступков, стремление скрыть свое истинное лицо – корысть, честолюбие, жестокость, жадность. Та же мысль в портрете Веры Пановой. И вершинная – «Смерть». Будничная, обычная. Даже по-своему жалостливая. Брюхатая – беременная новой жизнью.
Все, что мы пережили – в «Драконе» Алексея Хвостенко. Художник полотна подписывал коротко – «Хвост».
У Игоря Тюльпанова «Земля и ветер» - вечное противостояние благодетельного добра и разрушительного зла. Донельзя экспрессивные абстрактные полотна Михаила Кулакова буквально говорят с нами. Ну а «Троица» Леонида Борисова – предельно сжатая характеристика всей советской жизни: мы, все святое в нас – мишень. Целься!
Весьма интересны – коллажи-инсталляции Вадима Войнова, но по-настоящему потряс меня двойной портрет Олега Целкова: двое – слабые, неразделимые – даже если очень захотят, не разбежаться. И «Абстрактный образ» Якова Винковецкого. Это я. А, может быть, вы? Такая вот абстракция. Талантливейшая – все о тебе. Без лиц, фигур, жестов, антуража. У Юрия Дышленко родимая бутылка на столе, который написан был бы здорово, если бы такую скошенную столешницу, тиражированную потом десятками разнонациональных художников, не открыл в живописи первым еще в двадцатых Давид Штеренберг. А вот динамичный яростный «Танец» Дышленко – это хорошо.
Абстрактные ландшафты Михаила Церуша не вызывают ни эмоций, ни ассоциаций: то ли лес, то ли торошение льдов в Арктике, а вот Геннадий Зубков... Совсем недавно видела я его полотна на выставке петербургских нонконформистов в Третьяковке и была потрясена: неумирающая надежда и неумирающая измученная душа художника-ленинградца в его картине «На Каменном острове». И здесь видится ему прошлое сквозь дымку тяжких воспоминаний. Как и мне. Вот эта способность вызвать в зрителе ответные чувства, понимание сердцем, сопереживание и есть, наверное, главный знак таланта. Зубков, Церуш, Соловьева, Кожин – все они из гнезда Стерлигова, ученика Малевича, бунтаря и учителя взбунтовавшихся художников, мастера особенного, сумевшего разглядеть огоньки наших порывов и чад наших ошибок.
Казалось бы, просто набрызг, небрежно сформованные кирпичи, а в них – целая жизнь: это своеобразный барельеф Александра Кожина. «Танец неродившегося цыпленка» Юрия Галецкого: фаза за фазой, уже в яйце, зарождение агрессии, жестокости, предельного эгоизма. Как бороться? И раскаленно-эмоциональная, душу пронзающая «Вечерняя молитва» Анатолия Белкина, нынешнего петербуржца – чтобы не уехать, тоже нужно иметь заряд мужества и любви к своему городу.
Из поколения молодых и Иван Оласюк, и Сергей Бугаев живут и работают в Питере. Бугаев, которого по обе стороны океана знают под несколько неожиданным псевдонимом Африка, популярен невероятно. Совсем недавно его работы выставлялись в знаменитом нью-йоркском музее современного искусства Уитни. А это уже знак качества. Не менее громкое имя составил себе и ставший американцем петербуржец Дмитрий Герман, называемый здешними искусствоведами одним из десятка лучших скульпторов Америки.
Я преклоняюсь перед талантом замечательного этого ваятеля, всегда узнаваемого, обладающего яркой индивидуальностью. Психологическая выразительность, внутренний ритм и патетика произведений, его художническое видение особенны, только ему присущи. В его творчестве царит мысль, его скульптуры вызывают цепь ассоциаций, раздумий, сожалений, гнева, воспринимаются очень лично, что и наблюдала я на многих выставках его работ: связанные руки вздыблены нечеловеческим усилием, он весь – словно до предела сжатая пружина, он в плену, но не сломлен, на лице его отразились отчаяние и решимость, жажда воли, мятежный дух и мужество. Это «Непокоренный» Германа. Шедевр. А в коллекции Колодзей увидела я снова и принятую (в миниатюре, разумеется) как почетный знак Международного общества памяти жертв Холокоста знаменитую германовскую «Плачущую скрипку», о которой увидевший ее Стивен Спилберг сказал: «Какое гениальное произведение искусства» - эта растоптанная сапогом нациста стонущая скрипка с вырванными струнами, трагический символ посеянной фашистами смерти. И еще одна работа Германа, которая заставляет не заплакать, не закричать – задохнуться, сжать зубы, испытать подлинный шок: из небытия, из-под обломков, из тлена поднялась вдруг человеческая рука с позеленевшими скрюченными пальцами. И это так страшно, так реалистично, так напряженнейше эмоционально, так лаконично и одновременно глубинно по философскому подтексту, что стала эта работа одним из лучших памятников Германа – настенные инсталляции, очень интересные, особенно «Потерянное (я бы сказала – упущенное) время» – старые часы на черном холсте: безмерность, беспредельность потерь любимых друзей. Несбывшихся надежд. Невыполненных обещаний. Несделанных дел.
Конечно, жаль, что не увидели мы ставшие классикой авангарда работы ленинградских художников арефьевского круга или таких мастеров, как Манусов, Устюгов, Батурин... Что нет здесь нью-йоркских петербуржцев Айзман, Тоневицкого, Слободовой и.., и.., и... Но нельзя объять необъятное. Нам показано многое, очень многое и очень важное из творчества ленинградцев, которые создали, как сказал главный научный сотрудник Государственного Русского музея академик М. Герман, «в известной мере художественную религию, дарили надежду на бессмертие истинных ценностей и устремлений».
О русских нонконформистах и их творчестве каждую субботу 3, 10 и 17 января в 1 час и 3 часа дня в зале музея Челси на этой «питерской» выставке расскажет вам Наталья Колодзей. Уверена, это будет чрезвычайно интересно, а для многих и ново. Весьма и весьма любопытен выделенный в самостоятельную экспозицию фотораздел выставки «Ленинград и Петербург глазами американцев» – подборка отлично выполненных видовых панорамных фотографий города на Неве Уильяма Брамфилда и Аллека Фрейма. Обоим фотомастерам удалось отразить и неповторимость петербургских пейзажей, и особый их колорит, увидеть Северную Пальмиру глазами не равнодушных туристов, но людей, град Петров полюбивших и принявших в сердце.
Говорят, случайность – лишь частный случай закономерности. Одновременно с выставкой в музее Челси в Нью-Йорке демонстрируется еще два превосходных собрания фотографий. которые точно так же можно назвать: «Россия глазами американцев». Талантливых американцев. Это замечательные экспозиции работ фотохудожников Роберты Вайнберг и Фредерика Брэннера. Но о них речь впереди. Ведь мы продолжим прогулку по Манхэттену, не правда ли?