Иммиграция: презрение по-познерски

Иммиграция как процесс не менее сложна, чем пересадка сердца, это - нечто близкое к пересадке души. Мы втягиваемся в этот процесс, постепенно он становится просто жизнью, и мы часто перестаем замечать не только самих себя, но и то, что на нас... смотрят со стороны. Смотрят, оценивают, делают свои выводы, и делают это часто люди, которым, казалось бы, можно доверять, с чьим мнением можно считаться... Но... Здесь так же легко утонуть в иллюзиях, как и в любом ином пласте жизни. Вот вам простой пример.[!]
Совсем недавно, открыв на Интернете известный российский сайт «Jewish.RU», я обратил внимание на ряд интервью, проведенных журналистами еврейского компьюканала с разными московскими знаменитостями - Винокуром, Вульфом, Новоженовым, Розовским, Курляндским, Познером и некоторыми другими. Мне, ясное дело, сразу захотелось не только узнать мнения коллеги, Владимира Познера, но и направление вопросов, интересовавших интервьюера... Как говорит автор беседы Оксана Химич, Владимир Познер – «мэтр журналистики, человек уважаемый и авторитетный, очень серьезный и к тому, о чем говорит, относится весьма серьезно»... Она же добавила, что Познер «едва ли не единственный представитель масс-медиа в России, сохранивший высокий профессиональный уровень»...

В этом комментарии я остановлюсь лишь на тех вопросах, какие напрямую касаются нас с вами, иммигрантов из бывшего СССР, и на том, в каком свете видит нас этот журналист, «сохранивший высокий профессиональный уровень»... Вот что ответил Познер на вопрос о том, есть ли у эмигрантов шанс сохранить свою культуру?
-С трудом, - ответил он. – Я ведь сам из семьи эмигрантов, если говорить о моем отце... Я имел возможность видеть эмигрантов первой волны, но их нельзя сравнивать с эмигрантами второй волны или, скажем, с еврейской эмиграцией. Потому, что это была эмиграция в основном аристократической и интеллигентской. Ее представители сохраняли прекрасный русский язык и культуру, даже в их детях она есть. С новой же эмиграцией происходят удивительные вещи: прожив три-четыре года за границей, начинают вдруг говорить по-русски с акцентом, что совершенно непонятно. Как это может быть? Я, конечно, понимаю, что есть пижоны, которые используют выражение «как это у вас по-русски», но на самом деле это дикая глупость. Можно не любить любую страну, но не ценить язык – это в высшей степени странно.
И далее Познер отвечает на вопрос о том, «как бы он охарактеризовал третью волну эмиграции?».

- Нынешняя эмиграция началась всерьез после 1972 года, - говорит он. – Если взять эту волну и уже постгорбачевский период, в значительной степени это люди не очень грамотные, очень многие с Украины – Одесса, Харьков... Конечно, есть Москва и Питер, но все-таки в своей массе это люди не очень грамотные. На самом деле они и так плохо говорили по-русски, а сейчас говорят на какой-то тарабарщине- ни то русский, ни то английский, ни то смесь чего-то, и, конечно, никакой культуры там нет. Им хранить нечего: это люди, мало читавшие, не ходившие на концерты и, как мне кажется, это люди, если говорить о взрослых, вообще никто, потому что они уже не россияне и никогда не станут представителями другой страны в подлинном смысле этого слова. Даже в Израиле они никогда не станут израильтянами, они будут постоянно сталкиваться с этим...

В общем-то нам не привыкать к всевозможным «взглядам со стороны» на нас, нашу жизнь и вытекающие отсюда выводы. Это делали не раз и с разным успехом, причем, чаще всего это были мнения предвзятые, а иногда и просто мерзкие, как, например, сделал это в свое время Михаил Задорнов в своих заметках «Хромосомный набор». Формула у всех попыток осмыслить и обобщить, глядя со стороны, нашу жизнь и нашу иммигрантскую сущность одна: не только рассказать о нас другим (россиянам, узбекам, украинцам, киргизам и так далее), но и поставить перед нами своеобразное зеркало, чтобы мы с вами в него посмотрелись и сказали сами себе: правда или неправда сказана о нас в очередном высказанном мнении.
Познер пошел по известному пути и затронул несколько черт нашего «обобщенного портрета». Мне сказали, что в одной из наших газет были напечатаны отрывки его ответов корреспонденту еврейского Интернета в Москве. Известно и то, что многие буквально скрежетали зубами от негодования по поводу его оценок. Раз так, давайте спокойно разберемся в том, что сказал Познер.
Начну с того, что он не был эмигрантом в нашем понимании этого термина. Ему сейчас удобно укладывать свою судьбу в конфетный фантик и представляться «одним из нас» (дабы читатели или слушатели ТАМ поверили в истинность сказанного мэтром). Но не раз писали, что Познер вырос в Бруклине в семье человека, выполнявшего тут определенные государственные функции... Да, Познер подолгу жил в Америке в 80-е годы, много общался с иммигрантами, но где он встречал наших иммигрантов, «говорящих на деланном акценте после трех-четырех лет жизни в США», мне не известно. И не вполне понятно, зачем он начинает именно с этой черты, как будто это и есть самое важное. Мне вообще непонятны коллеги любого уровня, начинающие говорить о чем бы то ни было абсолютно безапелляционно, ставящие «железные» оценки кому бы то ни было, делающие глобальные обобщения без твердых на то оснований... Я бы хотел спросить Познера, что это значит: «в значительной степени это люди не очень грамотные, очень многие с Украины – Одесса, Харьков»? Я бы хотел понять, почему из самых «малограмотных» городов Познер выбрал именно Харьков и Одессу, города, давшие в разные (до и послевоенные) годы Москве не меньше талантов во всех областях искусства, литературы и науки, чем произвела сама столица. Я хотел бы знать, как могло случиться, что мэтр Познер, знающий все законы общения, мог настолько расслабиться, потерять контроль над своей речью, что позволил себе открыто и без стеснения обидеть и оскорбить сразу так много людей. Любой умный человек на его месте был бы намного осторожнее и поставил бы четкие точки над разными буквами, ведь, если говорить совершенно честно, на свете нет вообще ни одного тотально неверного мнения - каждое хоть в чем-то верно. Но в чем? И насколько?..
В связи с этим могу сказать: если мы с вами станем все вместе перед огромным гладким, неврущим зеркалом, то, чего греха таить, наверняка увидим в своих рядах людей, о каких говорит Познер. Разве нет среди нас малокультурных? Есть! Нет читающих мало или вовсе не читающих? Тоже есть. Но далеко не так много, как хотелось бы этому стареющему сатиру. Познер позволил себе недопустимо пренебрежительный, хамский тон, он не расставил никаких акцентов и не сказал ничего конкретного, и в этом его опасный журналистский просчет. А ведь законы профессиональной этики у него должны быть в крови, он автоматически не должен допускать ошибок в ответах, какие будут услышаны или прочитаны. Но, видимо, и Познер уже далеко не тот. Буквально на днях я прочитал комментарий Сергея Митрофанова к последним телевизионным событиям в России, где он откровенно говорит, насколько слабой и бездарной стала аналитическая телепрограмма Владимира Познера «Времена». «Познер был крайне невразумителен, - говорит критик, - ответы, полученные в его передаче, столь же унылы». Уныл и невразумителен! Что может быть более уничтожительным для человека, думающего о себе, как о мэтре журналистики? Не отсюда ли, не от этого ли внутреннего душевного слома или спада, не от российской ли безысходности у него возникли такие мерзкие и колючие оценки нас с вами?! Если никогда не лезший в карман за уместным словом Познер становится откровенно унылым и невразумительным, это – сигнал тревоги как минимум для него самого. И тогда уже, бредя под уклон, он говорит (в том же интервью еврейскому Интернету) и о том, что «президент Буш – человек ограниченный, мало читавший, мало знающий и провинциальный, кичащийся своим американским происхождением»... Это, как мне кажется, близко к навязчивой мании: оказывается, не только харьковчане с одесситами малограмотны и мало читают, но и президент Буш вместе с ними... Приятная компания!
Если перевести его обидные слова на человеческий язык, то за ними стоит известный термин: убогие местечковые люди. Не знаю, как Познер объяснил бы смысл слова «местечковый», но, со своей стороны, скажу, что никакого отношения к географии этот термин не имеет. Воистину местечковых людей можно было встретить и в Москве внутри Садового кольца, и в Питере – от Исаакиевской площади до Малой Охты... При этом блестящие интеллектуалы, по-настоящему культурные люди встречаются в Умани, Конотопе, Гомеле и Жмеринке, как и во всех остальных городах и городках, чьи экс-граждане стали нашей иммигрантской колонией. Да, местечковые люди были везде, включая Лондон и Париж, в этом нет ничего страшного... Потому что тут действует так называемый «закон толпы», а мы знаем, что любая (совершенно любая!) толпа состоит в большинстве своем из людей не самого высокого культурного уровня: и в Минске, и в Смоленске, и в Риме, и в Люксембурге... В нашем мире вообще очень сложно оперировать терминами глобальных оценок, поэтому, если бы Познер как опытный журналист назвал мне несколько конкретных «нечитающих и малокультурных» наших эмигрантов, а потом назвал бы лучших из нас - со светлыми головами и мощными пластами знаний, я бы отнесся к его высказываниям с достаточным пониманием. Но этого не случилось, и в моих глазах былой “люрексовый” блеск способностей Познера испарился.
Самой непонятной для меня остается его навязчивая оценка «малочитающий». Кто-кто, а Познер обязан знать, что читать и быть начитанным еще вовсе не значит быть культурным. И какую свою культуру имеет в виду интервьюер Химич, спрашивая о том, сможем ли мы ее тут сохранить? Думаю, речь идет о той культуре, какую мы вывезли с Родины, изначальную, воспринятую с детства. Если так, то слушатели и зрители Познера в Москве абсолютно ничем от нас, иммигрантов, не отличаются, мы все до одного – плоды одного и того же культурного поля. Тема культуры сама по себе – предмет многих “диссертаций”, но мне кажется, что и тут в нас до сих пор живут иллюзии прошлого. Например, иллюзия о существовании Великой русской национальной культуры. Ничего подобного у нас на Родине не было и нет. Да, там есть великое множество уникальных талантов, масса выдающихся представителей культуры и искусства, но великой национальной может называться исключительно высокая культура всего народа. Чего там не было и нет по определению. Там никогда не было культуры сервиса и строительства, отношений и производства, напрочь отсутствовали и иные культуры. Мы понимаем, что ни формальное образование, ни занимаемые должности никогда не делали культурными человека или группу людей. Человек мог стать по-настоящему культурным только за счет своих усилий и направленного саморазвития. Поэтому и у нас, в иммиграции, и там, на Родине, говорить о большой и ветвистой культуре бессмысленно.
Познер допускает еще одну большую ошибку: он умышленно называет нас одним словом – эмигранты, а ведь на самом деле наши люди – это многослойный пирог, где есть взрослые и дети, молодые и средних лет люди, и каждый пласт развивается или не развивается в иммиграции по совершенно разным законам. Когда Познер говорит, что эмигранты «никогда не станут представителями другой страны в подлинном смысле этого слова, что даже в Израиле они никогда не станут израильтянами и будут постоянно сталкиваться с этим», он в чем-то прав. Но кого и где мы должны представлять? Иммигрант – это не только грин-карта или паспорт, это (куда важнее!) – внутреннее ощущение принадлежности или непринадлежности к новой стране проживания. Каждый выбирает собственную внутреннюю позицию, свою нишу на американском жизненном фоне, это – его свобода выбора. Многие пожилые и средних лет люди даже не ставят себе задачи «быть представителями», они просто живут по-своему. Дети и молодые люди, это - иной разговор, это – категория нашего иммигрантского населения, не имеющая ничего или (в людях до 30) имеющая остатки вывезенной когда-то культуры языка и общей культуры. Кстати, Познер считает, что выехали люди, «не ходившие на концерты». Он снова ошибся – масса наших людей и там составляла серьезную часть театральной публики, а уж по тому, как ходят на концерты здесь, Россия отстала на многие годы. И почему тогда российские звезды выступают тут чаще, чем в любом городе России или Украины? Нет ли в этом чудовищного цинизма, который не раз выливался на страницы интервью их артистов, возвращавшихся с американских гастролей: «...мы их там хорошо подоили, а вообще-то зритель там так себе»...
С другой стороны, я спрашиваю сам себя, глядя в вечно стоящее перед нами зеркало: если уж затронута тема культуры в иммиграции, то почему – на самом деле! – мы тут не создали ни одной значительной и устойчивой культурной, социальной, политической или иной организации? Значит, что–то «особенное» в нас есть, значит, мы и через четверть века устойчивой жизни в Америке остаемся совершенно асоциальными и аполитичными в целом?! Да и масса наша весьма разношерстна. Я вспоминаю одно странное явление, о каком ничего не знают новые иммигранты, приехавшие за последние пять-десять лет. Когда нас тут было еще не так много, заметно было, как через год, два, три некоторые иммигранты просто исчезали. Нет, нет, их никто не похищал, видимо, так диктовали им правила игры и той организации, которая заслала их на время в иммигрантские ряды. Трудно сказать, какую функцию они тут выполняли, но в былые времена КГБ знало, что делало. А многие их люди и по сей день с нами, некоторые стали даже очень известными, кое-кто сладкоголосо ворковал с экранов былых телекомпаний. Есть немало наших бизнесменов, сделавших деньги на таких «проектах», каковые были невозможны без поддержки доблестных органов. Познер и другие отвечавшие на вопросы корреспондентов не раз повторяют слова о потрясающих американских свободах. А я тут же запинаюсь об эту фразу, потому что, например, о свободе слова у нас говорить несерьезно, как таковой ее просто нет. Спросите любого трезво мыслящего человека, что такое свобода слова, и он наверняка скажет: «Это – свобода выражать свое мнение и говорить вслух или писать, не боясь преследования». Ничего подобного у нас нет, за каждое написанное или сказанное и не понравившееся кому-то слово вас могут судить и терроризировать на «законных основаниях» по гроб жизни, и пусть будет счастлив тот, кто с этим не сталкивался. Теперь вы понимаете, почему я не могу назвать конкретные имена упомянутых чуть выше людей. Когда-нибудь это наверняка всплывет, кто-то же должен отважиться написать правду о том, что здесь происходило в давние годы, как это случилось с первой волной... Но когда это будет сделано, «сенсационная» информация будет интересна разве что двум-трем историкам.
Я говорю об этом, чтобы показать, насколько в принципе сложна по составу и жизненным позициям масса людей, называемых иммигрантами из СССР, России или Украины, как много разных процессов проходит замеченными или пока незамеченными в наших рядах. Но как бы-то ни было, говорить о нас по-свински и огульно никому не позволено, даже Владимиру Познеру. Когда я недавно говорил с Борисом Сичкиным, отлично знающим положение и тут, и в России, он так сказал о выступлении Познера на еврейском Интернете (включаю магнитную запись):
- Я не могу понять, как не стыдно нормальному человеку так по-хамски относиться к людям. Да, выехали и нечитающие. Выехала и не вполне театральная публика. Это естественно. Что же ты хочешь, чтобы они выпускали только Эйнштейнов? Что ж он не вспоминает других? Сколько у нас врачей, адвокатов, ученых, инженеров, программистов да кого угодно?..
Любая толпа ужасна, она в целом серая по цвету, но в каждой толпе есть множество достойных и талантливых. С другой стороны, хотя Крутой и сделал концерт, где поют под фонограмму, многие побежали, билеты по 250 долларов, никого это не волнует. Да, это мещанство, в нашей среде есть и такие. Но я хочу спросить, а почему даже мещане уехали сюда?»...
Я привел этот отрывок недавнего разговора, чтобы показать, насколько мы действительно разные и непохожие. И говорить обо всех огульно, с таким саркастическим презрением – позор не только для Познера, но и для любого, кто рано или поздно коснется иммигрантской темы.