Обнаженная королева (исторический детектив) - продолжение

ГЛАВА 9
Таинственная поездка

Пока стражники под командованием Страшилы справлялись с Медведем, Красавчик подхватил бледную, как смерть, Элен и покинул таверну. Минут пять они шли молча по ночному городу. Красавчик заговорил первым.
- Как это ты решилась появиться на людях... после того случая… в «Королеве». Ну, если бы меня не было... Ведь тебя бы с Медведем схватили и... до встречи у тети Пегги на могилке, как моя мать говорила. Это ведь не из-за меня драка произошла. Это его давно искали. Хорошо, стражники - знакомые ребята. Я им шепнул. Ну, они тебя и не заметили. А так ведь… Девушка вдруг прижалась к Красавчику и зарыдала.[!] Красавчик начал её утешать, но девушка долго ещё всхлипывала и что-то пыталась объяснить: да разве я... я бы и не пошла... А он вломился... Чуть дверь не разбил... Ручища вот... Идем, говорит... Гуляем...
- Знаешь, Элен, я тебе сейчас важную вещь скажу. Сегодня ты спаслась, завтра тебя уже ничто не спасет. Ты хоть знаешь, кто с тобой там, в «Королеве», был?
- А ты как о «Королеве» знаешь? - голос девушки вдруг стал злой и резкий.
- Я? Ну, насмешила... Да хоть бы вон твои подружки об этом прямо на улице болтали. Да я и до них знал. Так ты хоть знаешь, кого ты в «Королеве» вином отравленным опоила?
- Разве я знала, чем я его поила? - чуть слышно прошептала Элен.
- Так вот, опоила ты сына Первого лорда адмиралтейства!
- Ну... - прошептала девушка, - а кто это - армиладейство?
- Эх, темнота... Адмиралтейство - ну, это которое всеми нашими кораблями, значит, владеет. А за хозяина там - первый лорд. Он, может, королеву чаще видит, чем ты свою хозяйку. Вот его сына ты и опоила. Ну, а теперь за тобой охота идёт, тебя все равно схватят. А схватят - никому ничего не докажешь. Потом уж на виселице разве…
- Ну?!
- Вот тебе и ну, веревку на шее затяну. Так матушка еще говорила.
- И моя тоже, - вдруг неожиданно оживилась Элен. - Твоя-то - из Гемпшира?
- А откуда ж еще? - удивился Красавчик. - Аккуратно там и родилась.
- И моя, - тихо сказала Элен. - Если бы она жива была, разве такое было б…
- Вот что, - сказал Красавчик, - идем со мной.
- Куда идем? - растерянно спросила девушка.
- К одному человеку. Он верно посоветует. Он эти дела насквозь знает…
Фербанкс, к счастью, не спал.
- Ну, Красавчик, ты теперь уже со своими дамами ко мне будешь приходить? - проворчал он, отпирая входную дверь и разглядывая поздних гостей. - Кто же это такая? И вдруг осекся, пораженный необычной красотой девушки. В ярком свете восковой свечи ее бледное лицо и красноватые волосы были еще более необычными, чем всегда.
- Ну, поднимайтесь, поднимайтесь, - ворчал он, вводя гостей в главную комнату, - да не очень стучите, весь квартал разбудите, а у нас тут люди строгих нравов.
- Вот что, Хозяин, эта девушка, которая в «Королеве»... Ну, вы понимаете.
- Так, - сказал Фербанкс и замолчал. Потом он закричал в глубь дома: - Эй, Кэтти, тут у нас Красавчик. Он голодный, как волк, и усталый, как гончая после охоты на зайцев.
Накорми его и положи на чердаке. Да он посреди еды у тебя и заснет. А мы тут посидим. У нас разговор, видно, будет долгий, ну и всякое такое…
В комнате появилась Кэт. Красавчик вспыхнул и встал.
- Интере-есно, - нараспев, с явной иронией произнесла Кэт и вышла вместе с Красавчиком, сильно хлопнув дверью.
- Ну, а теперь, девочка, - Фербанкс подсел к Элен и взял ее руки в свои, - рассказывай. Только правду говори.
- Я - правду... Вот как дело-то было. Как-то зашла я в «Девушку и Флейту», то есть -таверна такая. Грустно так было. Знаете, работаешь всю ночь, а получаешь гроши. С голоду только что не помираешь. Потому и приходится... ну, со швалью всякой... сами знаете... Тут один ко мне и подсел... Противный такой...
- Опиши мне его.
- Как Вам сказать, лет так 25. Рыжий, бородка небольшая, невысокий, видно сильный.
- Шляпа - на глаза. Черный плащ... Так? - продолжил ее описание Фербанкс.
- Точно! - почти закричала Элен. - Он, подлец, убила бы его. Так вы его знаете?
- Знаю, - сказал Фербанкс. - Ну, подсел и...
- Подсел и говорит: «Хочешь фунт заработать?» Вот это да, думаю, фунт! Да я таких денег сроду не видывала. А он смеется: «Вижу, хочешь. Так слушай, есть у меня родственник. Всей семье покоя не дает. Всем нотации читает: ты - пьешь, ты - за юбками бегаешь, ты - Святую Библию не читаешь. Все у него плохи. А сам уж куда как грешен. Только скрыто грешит. Так вот, надо над ним шутку сыграть. Привести его в гостиницу, напоить пьяным и уйти. А мы потом зайдем и посмеемся. Всего и дел, а за это - фунт. Вот весь кошелек и отдам.» Вытащил он тут кошелек, а меня такая радость взяла. Это ведь я чуть не с полгода смогу тихо прожить. Может замуж за хорошего человека вышла бы. Я б его так любила…
- Ну-ну… - буркнул Фербанкс каким-то странным голосом. - Давай о деле...
- Да, я ему и говорю, а как, говорю, я встречусь с ним... А это, - говорит, - раз плюнуть. Мы от твоего имени письмо ему напишем. Мол, как ты его увидела, так и влюбилась. Будешь, мол, его ждать в церкви, на вечерней молитве. Я тебе покажу, где он молится. Ты туда придёшь, ну и я там буду. Которого я при выходе обниму, тот, стало быть, и есть. Да тебе и узнавать не надо. Он тебя сам узнает. И дает мне молитвенник. Красивый такой, малиновый бархат с золотом. По этому молитвеннику он тебя и узнает. Про молитвенник этот в письме прописано будет. А до этого, говорит, пойдешь в «Королеву». Знаешь такую гостиницу? Как не знать, говорю. Снимешь на втором этаже там лучшую комнату, там одна такая. Оставишь там вино вот это. И кувшин запечатанный подает. Это, - говорит, - вино он очень любит. Значит, - говорит, - он сам к тебе подойдет после молитвы, заговорит, ты ответишь... Познакомитесь, ну, а потом приведешь его в «Королеву». Посидите за столом. Ты его заставь вина выпить, но сама не пей... Вино пьяное, хмельное, с ног сразу валит. Сама там пирожных спроси или еще чего. А вина - только пригубь. Ну вот... Если он кружку выпьет, то тут же на постель бухнется и захрапит. Ну, а ты в стену, справа от двери, постучи - и все дела. Можешь уходить. Фунт твой. И опять, знаете, перед моим носом кошельком помахал. Ужас! Потом засмеялся. «Ну, - говорит, - а мы выйдем из другого номера и подшутим над ним.» И снова смеется. А смех, знаете, не очень-то веселый. Злой такой, знаете, резкий. Я говорю: «А если, говорю, обманете и фунта, говорю, не дадите (а сама думаю - какой же дурак за такое - фунт даст, шиллинга три - красная цена). «Ладно, - говорит, - я тебе верю». И кошелек мне бросает. У меня сердце замерло (я ведь сразу и 10 шиллингов сроду не держала в руках). «Но смотри, - говорит, - обманешь, - из-под земли достану». И руку мою сжал, ужас! До сих пор, знаете, синяк остался. «Да что вы, - говорю, - за такие-то деньги...» Ну, все так и вышло, как он говорил. Встретила я на молитве святошу этого. Он, знаете, и не скажешь, что святоша. Высокий, красивый... А шпагу как носит! Я даже. знаете, подумала: а если не давать ему того вина... Я, знаете, не смотрите, что... А потом вспомнила этого... рыжего, как он за руку схватил... Ужас! Нет, думаю, уговор исполнять надо. Пришли мы с ним в «Королеву». Выпил он вина моего и раздеваться начал, да не разделся, а на постель сразу хлопнулся и захрапел. Ну, я постучала в стену, как уговаривались, и ушла. А через день мне подруга одна сказала, что в ту ночь в «Королеве» произошло. Она там до утра была… Ужас!
Мучительное молчание повисло в комнате, девушка тихонько плакала.
- Вот, что, - сказал Фербанкс после раздумий, - я ведь тебя арестовать обязан. Если я тебя отпущу, значит покрою соучастницу убийства. Если это откроется, меня самого...
- Ох, - простонала девушка, - как же это?
- А так... Ты мне сама призналась, что дала жертве отравленное вино.
- Да я разве знала...
Фербанкс взял безвольно повисшую руку девушки в свою твердую ладонь.
- Если не я тебя упеку, тебя другие упекут. За тобой сейчас целая толпа гоняется. Но только тюрьма еще никому добра не приносила. Значит так, ты остаешься жить у меня. И каждый день я ли, кто другой из моих людей, будем ходить с тобой по Лондону и искать твоего... кавалера. Найдем его, заставим говорить, ты спасена, а нет...
Девушка в порыве благодарности прижалась к Фербанксу и замерла.
- Ну-ну, дуреха, всю одежду мне вымочила, словно после доброго дождя, - проворчал Фербанкс. - Спать надо, спать.
И вдруг он ощутил, как ее чистая нежность пронизала все его существо, за всю свою жизнь не случалось с ним такого.
- Спать, спать, - растерянно повторял он, неумело гладил ее мягкие волосы.
В это время открылась дверь и в комнату вошла Кэтти.
- С кем это вы собираетесь спать, господин Фербанкс? - вкрадчиво спросила она.

* * *
Маска - Элеоноре. Шифр 7В. Вильям Говард убит в гостинице «Королева» неизвестными преступниками. Поиски по приказанию Вальсингама ведет Фербанкс, лучший сыщик Лондона. Судя по всему, он напал на правильный след.
Элеонора - Маске. Шифр 7А. Вам угрожает серьёзная опасность. Немедленно передайте все деньги, шифры и связи с агентами Монаху, который доставит вам это письмо. От него получите дальнейшие инструкции.

* * *
Тауэр окрасился в кровавые тона. Солнце садилось за Темзу. Ветер нес на город речную свежесть. Кончался восьмой день безуспешных поисков Рыжего. Как всегда, впереди шла Элен и внимательно разглядывала прохожих, кому-то улыбалась, кого-то задевала. Невдалеке шел Красавчик и изображал сутенера. На достаточно большом расстоянии, не спуская с девушки глаз, шли Фербанкс и Страшила. У Парадных ворот Тауэра Фербанкс нагнал Элен и тихонько сказал: - На сегодня хватит. Скоро начнут зажигаться фонари. Уходим.
Вдруг девушка до боли сжала запястье Фербанкса: - Вот он, вот, смотрите, это он!
- Тише, дурёха, ты нам сейчас всё дело испортишь! - проговорил Фербанкс, который и сам уже заметил плотного невысокого человека, выезжавшего из ворот Тауэра на вороной статной лошади. Он снял шляпу, подставляя под свежий ветер свои длинные рыжие волосы, обернулся и внимательно посмотрел на одну из башен страшной тюрьмы. Потом, как бы отгоняя от себя какие-то мысли, встряхнулся и надел шляпу. Через минуту лошадь и всадник скрылись в конце Тауэр-стрит.
- Дела... - удивленно сказал Фербанкс. - Да ты уверена, что это он?
- Он это, он, мерзавец, как Бог свят!
- Ну, ну. Бога-то зачем поминать? Что же Рыжий в Тауэре делал? А видно важная персона. И что-то у него под плащом топорщится? Красавчик, ты со Страшилой девчонку до моего дома доведи и - спать… А я - в Тауэр. Может и выясню что, хотя стража там строгая и говорить не любит.
- Только вы... не очень... осторожно. Он - страшный. И Элен с тревогой поглядела на Фербанкса.
- Страшный? - переспросил Фербанкс. - Да хоть сам дьявол, а перед нашими ребятами ему не выстоять, а, Страшила?
- Куда ему! - угрюмо сказал Страшила.

* * *
Фербанкс и Шевалье, как всегда, встретились в таверне, прилепившейся к нижней террасе Темпл Гарден. В таверне было несколько залов, каждый из них предназначался для людей определенного сорта. Фербанкс и Шевалье сидели в зале для средней публики, который был украшен портретом Ее Величества. За главным столом гуляли во всю молодые офицеры, прибывшие из Ирландии. За неделю отпуска они стремились забыть весь тот ужас, которому они были свидетелями в нищей, разоренной стране, утонувшей в дождях, болотах и реках крови. Пили страшно, мешая аскиваб, бренди, красное вино и эль. Пили, как из поилки для скота. Фербанкс мельком отметил, что девицы были все свеженькие и хорошенькие, из особой команды сэра Вальсингама, предназначенной для дипломатов и «интересных иностранцев». Но в эти часы иностранцев и дипломатов еще не было, и девиц направили к офицерам из Ирландии. Они приезжали в Лондон, изжеванные дикими жестокостями, которые должны были там творить. Не верившие ни в Бога, ни в черта, ни, тем более, в королеву. За ними нужен был глаз да глаз.
Шевалье пожалел про себя одного молоденького офицерика. Его «обрабатывали» две девицы. Одна из них норовила выпавшими из корсета грудями попасть ему прямо в рот, а другая, разорвав на нем рубашку, целовала его в живот. Офицерик сомлел и нес всякую чепуху. Как бывалый воин, он ругательски ругал все начальство, кричал, что вызовет на дуэль самого герцога, пил за здоровье королевы и тут же называл ее старой потаскухой. И Шевалье, и Фербанкс почти точно могли предсказать его судьбу. Завтра, после бурной ночи с блондинкой и брюнеткой, едва он протрезвеет, как будет доставлен к Вальсингаму. Его будет допрашивать какая-нибудь сволочь и предложит шпионить за своими товарищами по полку. Или - в Тауэр. Другой офицерик был более сдержан и менее пьян. Он рассказывал о своих подвигах и, между тем, сумел уже наполовину спустить корсет со своей дамы. Третий уже вовсе вышел из игры и, пребывая в полной прострации, медленно спускался с кресла под стол. Им уже никто не интересовался. Одна из девушек села прямо напротив Фербанкса и начала натягивать на очень белую и полную ногу черный чулок.
- Слушай, детка, - сказал Фербанкс, - оставь нас, цыпленочек, на полчасика. Финансовые сделки не для дамских глазок. А потом мы - твои. Оба - до гроба.
Девушка многозначительно улыбнулась и сказала: - Замечательно, через полчасика.
- Ну, - спросил Шевалье, - посмотрев вслед девушке, - о чем будем разговаривать?
- Мне, знаешь, кажется удалось найти убийцу! - торжественно сказал Фербанкс.
- Ну так что, - спросил Шевалье без всякого интереса, - арестовать?
- Арестовать! - передразнил Фербанкс выговор Шевалье. - Да ты знаешь, кто он?!
- Знаю! - сказал коротко Шевалье.
- Знаешь?! - переспросил Фербанкс. - Да ты ни черта не знаешь! Это сам...
- Не кричи, - сказал Шевалье тихо, - тут все девки доносят Фелиппесу.
- Да знаю я! Ты-то поверишь, где я этого… убийцу встретил.
- Во дворце?
- Да нет, где ж мне там бывать...
- Ну, тогда в Тауэре.
- Да! - открыл рот Фербанкс. - А ты откуда знаешь? Следил за мной? Слушай, да…
- Зачем мне с тобой темнить, - вдруг устало сказал Шевалье. - Ты хорош человек, а попадать в плохая история.
- Что ты имеешь в виду?
- А ты не понимать? Ты должен найти убийцу. Так? Не найдешь - летишь от своего места к чертовой тете, как говорят в наша Голландия. Вот ты и нашел. А скажешь кому - тебя удушат. Понял? Ты на такую высоту залететь... оттуда - только разбиться.
- Это я понимаю. Слушай, а ты точно знаешь...
- Точно, точно, - отмахнулся Шевалье, - рыжий, горбатый. ‘
- Горбатый? Вот оно что... Горбатый... Поэтому он все в плащ кутается, а под плащом всегда что-то торчит... Ну да, горбатый, а я не догадался... Только ты-то откуда знаешь? Все же следил?
- Да нет, - снова нехотя сказал Шевалье, - не следить. Я раньше догадаться. Ты еще и не знать...
- А что делать-то теперь, а, Шевалье? Посоветуй...
- Ты арестовать девушку, которая завлекать... Так?
- Так. Только ты откуда это все знаешь?
- Э, это не важный. Вот и сделать так, что только она виноват. Ревновать - убивать.
- Нет, Шевалье, этому не бывать! - решительно сказал Фербанкс. - Будь я проклят…
- А-та-та... Вот оно куда идет! - Шевалье усмехнулся. - Есть еще один штука.
- Какая? - жадно придвинулся к нему Фербанкс. - Говори поскорей.
- Надо, чтобы они, ну, сэр Френсис, Сессил, все они там тебе приказали: Стоп, не ищи! Для отвода глаз убийство на какого-нибудь висельник свалить. Ему все равно.
- Как же это они сами так мне скажут, Шевалье?
- А надо доказать, что это Рыжий убил. И скажут...
- Как мы докажем? Слуги в гостинице отопрутся. А девчонка... Да кто ей поверит? Ее сразу же - в тюрьму, а там удушат. Любой убийца за 5 шиллингов...
- Доказать можно... Я давно тебе говорить: мне вор нужен... Вспоминаваешь?
- Вспоминоваю, - улыбнулся Фербанкс. - Ты что, выходит, давно это всё знал?
- Давно. Значит - даешь мне вора?
- Не вора, артиста!

* * *

Полночь. Дует холодный ветер. Нищие под мостами прячутся от холода и сырости. В мокрой тьме легко скользят по Темз-стрит два человека. Их серые тени иногда появляются в слабом свете уличных фонарей. Вот мелькнули у большого черного дома. И - ящерицами по стене. Выше, выше. Крыша. Чердачное окно. Чуть-чуть хрустнуло стекло. И тени исчезли.

ПТИЦЫ СМЕРТИ
Элеонора - Маске. 2 мая 1586 года. Шифр 7А.
Приказ Звезды - как можно скорее организовать устранение Пуританина и его ближайших помощников. Убыстрить проведение двух главных операций.
(Элеонора - Оуэн, руководитель отдела испанской разведки, действующего против Англии и Голландии. Маска - резидент испанской разведки в Англии. Звезда - король Испании Филипп Второй. Пуританин - сэр Френсис Вальсингам, руководитель английской разведки. Две главные операции - спасение Марии и устранение Елизаветы).
* * *
Предстоял напряженный день. В 7 часов утра Вальсингам уже сидел в своем секретном кабинете и, как всегда, обдумывал план дня: бисерным почерком на маленьком листе бумаги было уже вчера записано все то, что предстояло выполнить сегодня. В конце дня листок сжигался, а невыполненные пункты переносились на листок следующего дня. Сегодня был понедельник: предстояли встречи с тремя секретарями и двумя главными помощниками. Первым он примет Фелиппеса, надо обсудить результаты слежки за перепиской «грудастой змеи» (Марии Стюарт). Затем он примет второго секретаря - Артура Грегори, который ведал секретной перепиской со всеми английскими посольствами. Затем черёд Френсиса Миллса, занимавшегося внутренними делами. В 12 - завтрак, затем - встреча с Робертом Сессилом, его вторым помощником, с которым нужно обсудить предстоящий доклад королеве. В три часа - обед и изматывающие разговоры с Уильямом Девисоном, его первым помощником. Девисон с мелочными подробностями будет нудно докладывать ему все дела ведомства иностранных дел, сплетни о королеве, о Сессиле, об Эссексе, все, что происходило в парламенте, во дворце и офисах Лорда -главного судьи и Лорда - генерального прокурора. Затем - ужин и доклад Роберта Пули о том, как зреет заговор Бабингтона. С Пули они кончат около полуночи. И тогда необходимо продумать общий план операций по активной слежке за испанским флотом. Собственно, слежка уже давно ведётся, но результаты её пока ещё незначительны.
Через двадцать минут в кабинет войдёт Фелиппеса. Но до этого минут пятнадцать можно провести в сладкой утренней дрёме. Ничто так не освежает сэра Френсиса, как эти 15 минут дрёмы и затем бургундское из старинного серебряного кубка. Всего 3-4 глотка и он начнет работать как юноша. Сон, 3-4 глотка бургундского, а затем этот Фелиппес. Сэр Френсис давно уже научился относиться к людям с легким презрением. И к друзьям, и к врагам. К друзьям даже более презрительно. Но к Фелиппесу он относится с отвращением. Начать с того, что он не любит рыжих. Как-то он прочел в одном трактате по магии, что рыжие бывают или очень дурными, или очень добрыми людьми. Но он не встречал очень добрых рыжих. А этот Фелиппес... Гений по части шифровки и дешифровки, а в остальном - скотина... И всегда потный... О, Господи... всегда с грязными ногтями. И это надо терпеть... Но Фелиппес хотя бы не опасен... Сэр Френсис знает о нем такое, что... галеры ему уготованы. Дорого бы отдал Фелиппес, чтобы заполучить всего две бумаги вон из той коробки. Может быть, он их и отдаст когда-нибудь ему, но не сейчас. Фелиппес не опасен, даже наоборот, он относится к сэру Френсису с собачьей преданностью. Опасен по-настоящему другой рыжий - Роберт Сессил. Сэр Френсис вынужден был назначить его своим вторым помощником, потому что отец Роберта - всесильный Вильям Сессил, лорд Бергли. Не только бессменный первый министр Англии, но и его, сэра Френсиса, учитель и покровитель. Но теперь медленно, шаг за шагом, Роберт вытесняет сэра Френсиса. Неожиданно появляется Шевалье:
- Сэр Френсис, господин секретарь Миллс просит срочно его принять. Очень важный дело. Лицо очень позабоченный...
Шевалье любил в кратких докладах сэру Френсису делать некоторые психологические наблюдения, и сэр Френсис этому не препятствовал, поскольку замечания слуги бывали верны, а порой и забавны.
Все сотрудники Вальсингама знали его страсть к раз и навсегда заведенному распорядку работы. Если Миллс намеревался нарушить расписание аудиенций, то это говорило о совершенной необычности и срочности дела. Вальсингам неприязненно поморщился и коротко сказал: Зови!
Через несколько минут в дверях появился секретарь Вальсингама Френсис Миллс.
- Простите, сэр, но дело показалось мне настолько срочным, что я...
- Ладно, ладно, извиняться будешь потом. Садись и кратко изложи суть дела.
- Фагот получил из французского посольства от Шереля сообщение: Филипп отдал приказ какому-то агенту в Англии убить вас и назначить сроки двух других операций.
- Что за агент? Мы его знаем?
- Нет, сэр, это особо законспирированный агент. Связь с ним поддерживается посредством отдельной курьерской связи. Только для него выделен один особый курьер. Шерель даже не знает клички агента. Он слышит о нем только второй раз.
- Хорошо, - сказал Вальсингам глухо, - можешь идти, я подумаю.
Весь великолепно спланированный день летел к черту. Сэр Френсис не сомневался, что речь шла о Маске. Приказ убить его, сэра Френсиса. А две другие операции - это, несомненно, убийство Елизаветы и спасение Марии. Значит, они, видимо, хотят так: убить его... паника... Все в замешательстве... тогда убивают Елизавету... еще большая паника... и тогда спасают Марию Стюарт. Собственно, если удастся убить Елизавету, то Марию никто и охранять не будет, потому что она становится единственной законной наследницей английского престола. Половина охраны разбежится, а половина упадет на колени перед новой королевой и станет ее лейб-гвардией. Продумано неплохо. Пока он здесь возится с этим Бабингтоном... Надо что-то срочно предпринимать. Думай. Быть может, на размышление тебе дан всего день-два. Ты сам знаешь возможности Маски. Говарда убили. Следующая цель - ты. Сэр Френсис встал из-за стола, подошел к окну, прижался лбом к стеклу. Так простоял минут пятнадцать. Потом снова вызвал Миллса.
- Вот что, Миллс, слушайте внимательно и исполняйте немедленно, вне всякой очереди. Прежде всего, надо усилить охрану королевы. Подберите человек 20, очень сильных и преданных. Из городской стражи. При ней, рядом с ней, непосредственно около нее должны находиться три телохранителя. Меняться каждые четыре часа. Внушите им, что один малейший недосмотр и... они будут повешены. Вы понимаете меня? Затем… пошлите кого-нибудь, скажем Пули, да, лучше всего именно Роберта Пули, в Данию. Он должен найти там... вы сами знаете, кого. Скиталец должен быть ликвидирован. Вы поняли?
Дверь за Миллсом закрылась, а сэр Френсис еще долго рассеянно глядел ему вслед. Это все, разумеется, важно, но не это - главное. Главное - найти Маску. Как? И вдруг интуиция, его внутреннее «Я» подсказало единственно верное решение. Единственное. Ехать ТУДА самому. Немедленно. Не теряя ни минуты.
Он позвонил в бронзовый колокольчик. Явился Шевалье.
- Вот что... Пойдешь к каретнику Роберту Генри на Каретный двор. Возьмешь у него коляску попроще (сэр Френсис поморщился, представив себе эту коляску «попроще»), скажи - напрокат для твоего господина, торговца кожами. Приготовь все, что надо для поездки на два дня. Это - абсолютный секрет. Для всех. Понял? Для всех! Поедем переодетыми. Я, ты, Йоркширец. Подбери грума из самых сильных ребят. Я, значит, буду торговец кожами, ты - шерсть покупаешь, торгуешь с Голландией. Йоркширец - наш слуга. Ясно? У всех - скверная одежда, пистолеты, шпаги, ножи. Чем раньше тронемся, тем лучше.
Через три часа коляска уже катила по широкой дороге среди дубового леса. Под копытами лошадей хрустели сухие ветви. В старом лесу все было по-майски молодо, зелено, свежо. Соловьи перекликались друг с другом. Заходило солнце. Алые лучи заката пронизывали лес, падали кровавыми пятнами на кусты терновника, на дорогу, на огромные весенние лужи. Дубняк сменился мрачным сосновым лесом. Мачтовые сосны, высоко поднявшие на своих голых красных стволах зеленые кроны, тесно сжали дорогу, грозясь совсем загородить ее. Потом вдруг показалось забытое сельское кладбище. Вороны, словно вестники смерти, еще более черные и страшные в алом свете заката, каркая, перелетали с могилы на могилу. И, глядя на них, Вальсингам стремился поймать то неуловимое, что знает только один Бог, - смысл всего земного, суетного и великого.
Потом выехали из леса, дорога побежала среди полей, но долго еще отдаленный гул сосен все говорил и говорил о вечной и величавой жизни. А коляска уже въезжала по дну неглубокого оврага через одичавший парк в какую-то старую усадьбу. И вдруг справа начала стремительно подниматься громада мрачного замка Татберри. Когда-то им владел граф Глостер. Говорят, что по замку до сих пор ходит привидение одной из его любовниц, которая пыталась опоить его колдовскими травами и которую он своим судом заточил в подземелье. В бешенстве рычат где-то страшные сторожевые псы, потомки тех шотландских овчарок, которых выводил еще старый граф.

(Продолжение следует)