Бабушка всегда говорит: все должно доходить до пуговицы.

Бабушка всегда говорит: все должно доходить до пуговицы. Все, что происходит, должно биться о разноцветную пластмассу и отскакивать, ни в коем случае не попадать в сердце.
Легко сказать, сложно сделать!
Давайте просто поболтаем, поделимся тем, что наболело, тем, что все же заскочило в сердце, миновав пуговицу.[!]
У меня есть, что рассказать вам, мои дорогие читатели, но я уверена, что это всего лишь одна тысячная доля того, что вы можете поведать мне.

Наш первый разговор мне хотелось бы начать с самого главного.
У каждого есть свое главное, но, надеюсь, вы не станете спорить, если я скажу, что МАМА-это главное для всех.
Каких только МАМ на свете не бывает! Есть твоя мама, его мама, ее мама, наша мама - и все они только самые лучшие, самые красивые, добрые, нежные – САМЫЕ, САМЫЕ!!!

Сегодня мне бы хотелось поговорить об еврейской маме!
Чем отличается еврейская мама от исламского террориста? Тем, что с террористом все же можно договориться.
История, которую мне хотелось бы рассказать, совершенно реальная! Да простит меня моя подружка Алла, но то, что я наблюдаю, вызывает такую боль, что хочется не столько писать об этом, сколько кричать.

Отец ушел из семьи, когда ей было пять. И, видит Бог, он уходил не по своей воле.
Ушел и жил через два подъезда. Но Аллочке было запрещено под страхом смерти разговаривать с отцом и вообще поворачивать голову в его сторону. Детей пугали бабками Ежками, волками, змеями Горынычами, милицией, а Алла боялась, что придет злой папа, украдет ее, зажарит и съест. Папа сначала пытался приходить, но достаточно быстро понял, что ребенок так его боится, что лучше не лезть.
Когда ей исполнилось 14 лет, отец уехал сначала в Канаду, а потом в Америку. След так ловко потерялся, что если бы мы сейчас поставили цель найти его, это сделать было бы очень сложно.
После того, как «отвратительный тип», так мама называла Аллочкиного отца, ушел, мама заболела болезнью под названием «ненавижу мужчин». И действительно, в доме после этого не было мужчин, даже мальчиков приводить было запрещено. Алла росла, становилась девушкой, закончила институт, но мальчиков в доме не было. Она пыталась выяснить, что такого ужасного совершил отец, за что он был изгнан, как Адам из Рая. Но мама молчала, как партизан, и говорила, что ребенку (Алле было 22 лет) не надо лезть в жизнь взрослых. Когда же мама узнала, что у «ребенка» появился жених, а это был именно жених, а не любовник, не бойфренд (Костя хотел жениться сегодня, а лучше прямо сейчас, он смотрел ей в рот, становился на цыпочки, гладил по руке и мечтал просыпаться рядом) Она разбила фамильный сервиз, телефон, выпила волокардин и, еле дыша от подступающей ненависти, спросила: «Кто тебе дороже?» Алла дрожала от страха (осколки были рассыпаны по всему дому) и … она выбрала маму. Косте было отказано по причине того, что она, девочка из еврейской семьи, выйдет только за еврея, чтобы потом ее не назвали «жидовской мордой».
Костя ушел так же, как и ее отец, только низко опустив голову и вытирая слезы кулаком. Между мамой и дочкой наступил мир. Он состоял из пирожков, подарков, рассказов о прошлом и настоящем. Было весело и замечательно. Пока на горизонте не возник скрипач Рома. Алла долго готовилась к разговору с мамой. Четыре раза уточняла у Ромы, еврей ли он. Тот даже заподозрил ее в антисемитизме, но со своими родителями познакомил.
Пришел Аллин черед вести его домой.
Мама испекла шарлотку и приготовила утку, была приветлива. У Аллы светились глаза.
«Если сделает предложение, выйду не думая», - решила Алла.
Но как только дверь за счастливым и немного смущенным Ромой захлопнулась, мама назвала его «поцем» и сказала: «никогда». «Но ведь он же еврей», - не унималась Алла, -«высшее образование, хорошая семья». «И все время про свою мамочку говорит», - отрезала мать и попросила больше к теме не возвращаться.
Были еще Женя, Эдик и Феликс. Женя, по словам мамы, был «ханурик» и его можно было «перешибить соплёй», а это значит, что скорее всего у него родовая травма. Эдик был вроде ничего, но слишком сорил деньгами. «Бандит», «урка», - клеймила его мама. Феликс был «безвольной тряпкой». «Ты же будешь всю жизнь его волочить», - говорила она.
Алла подумала и решила, что больше «тряпок», «хануриков», «урок» и «мамочкиных сынков» не будет. Она больше никого и никогда не приведет домой.
Мама была счастлива - Алла всегда дома, а если и уходила, то только к подружке.
Сейчас Алле 37 лет. У нее есть разведенный мужчина, который чувствует себя как ветер в поле. Живет на два дома: месяц в Америке, три - в Москве. Жениться не собирается. «Я уже как-то женился», - говорит он.
«Алка, а как же дети?», - спрашиваю я ее. «Неужели мама не хочет внуков?». «Я ее дети», - отвечает Алла и аппетитно затягивается сигаретой (дома она не курит).
«И что, ты так и будешь одна?» «Нет, я буду с мамой...»
«Понимаешь, она слишком сильно меня любит и только меня. У нас уже не осталось больше посуды, которую можно бить, так что я пока с детьми погожу»
Вот она и годит...
И заметьте, никакого «хепи-энда» тут нет и не предвидится...

Эту историю я прошептала вам на ушко не просто для того, чтобы занять ваш досуг...мне бы хотелось затронуть что-то там, то, что глубоко...
И может этот колокольчик внутри позволит вам рассказать свою историю, свою правду.
Только тихо, только на ушко.