Дороги нашей жизни

Если спросить у нескольких людей, что для них означает слово «дорога», каждый ответит по-разному. Для одних это просто расстояние от дома до работы, до магазина, до маминого дома, до спортивного клуба, которое приходится преодолевать, хотим мы этого или нет, для других – возможность всласть наговориться с приятным попутчиком. А бывает еще, что с попутчиком не повезло, дорога дальняя, погода «нелетная», а ехать надо. Что тогда?
Как-то в серенький осенний денек я ехала на день рождения к знакомым по скоростной дороге, которую у нас в Нью-Джерси знает каждый, она называется Гарден Стейт Парквей.[!] Погода была не из приятных, небо в тяжелых серых тучах, барабанил по стеклам мелкий занудный дождик, а моя случайная попутчица, родственница знакомых, ни на минуту не умолкая, поливала «эти хваленые американские дороги», которых в наших местах явно недостаточно, вот и приходится тащиться еле-еле, машин полно, не протолкнуться, мы безнадежно опаздываем, и за стол сядут без нас, и лучше вообще было бы остаться дома… Я слушала ее с нарастающим раздражением, сочувствуя искренне ее близким, которым эту даму приходится выносить в больших количествах, а дама внезапно умолкла, склонила голову на плечо и мирно засопела носом.
Во сне она выглядела такой милой, такой беззащитной, что мне стало стыдно – ну за что я на нее так ополчилась? Просто она не водит машину, живет в большом городе, ездит на работу на автобусе или ныряет каждое утро в грохочущий сабвей… Откуда же ей знать, что значит для всех нас и для меня в частности эта дорога, которую она поливала вместе с осенним дождем?
Когда-то на заре моей американской юности я, дрожа от страха, выехала на эту самую дорогу на моей первой машине. У меня потом были другие машины, но ту, первую, старенькую, которая в самое неподходящее время – час “пик” вдруг останавливалась у въезда в город Элизабет и ни за что не хотела заводиться, я, как первую любовь, не забуду никогда.
А это город Кларк. Хороший городок. Сюда я ездила убирать дома у состоятельных американцев. Мой муж был тяжело болен. Каждую минуту меня могли вызвать в госпиталь. Уборку можно было бросить, никакую другую работу – нет. Я так хорошо убирала, что мне от предложений отбою не было. Пусть знают капиталисты: советский инженер-экономист всюду в цене!
А год спустя я стала работать по специальности – сметчицей в том самом городе Кларк, где до этого мыла полы.
А вот еще один выезд – город Кранфорд. Здесь несколько лет назад у школы меня поджидал автобус, а в нем сорок восемь любознательных американцев, которых надо было вести на экскурсию в русский Бруклин. И тоже вначале замирало сердце от страха – а вдруг не получится, вдруг никто не придет.
…Получилось, да еще как, но это было позже. Вместе с моим вторым мужем (жизнь, как и дорога, продолжается, какие бы грозы, аварии и остановки ни происходили на ее пути) мы придумали программу «Русский калейдоскоп» для американских вечерних школ. Иногда мы вели два автобуса, по одному на каждого из нас. И сколько их потом было, вечерних школ, в маленьких американских городках вдоль большой дороги Гарден Стейт Парквей, куда мы ездили читать лекции о русской культуре. Мы рассказывали американцам о Левитане и Саврасове, мы читали им Пушкина.
Однажды я получила письмо от нашей великовозрастной ученицы, в прошлом военной летчицы: «Я только что вернулась из России. Теперь я поняла, что мы имели в виду, когда, рассказывая нам о картине Левитана «Март», говорили, что, глядя на нее, чувствуешь запах тающего снега. Я знаю, как пахнет тающий снег в России».
Попутчица моя мирно спала, не догадываясь о том, какие мысли вертелись в моей голове. Я потихоньку ехала, быстро не выходило, но я на это не досадовала, я была по-прежнему во власти моих воспоминаний.

Еще выезд. Он, наверное, самый печальный, если можно так его назвать. Рядом с ним находится кладбище. Сюда ясным апрельским утром мы ехали на похороны моего первого мужа. Тогда «наших» там почти не было. Сейчас… Давайте лучше перейдем на другую тему.
Другая тема – соседний город Вестфилд. Сюда русский хор нашего клуба для пожилых людей (у хора ласкающее слух имя From Russia with love) приезжал, чтобы спеть русские, цыганские, украинские, израильские песни американским пенсионерам, собравшимся со всей округи. И было это так здорово – благодарные глаза слушателей, громкие аплодисменты после каждого номера и чувство радости, которое надолго осталось в душе у каждого участника концерта.
Наверно, мы неплохо пели. А может, просто очень экзотично выглядел на американской сцене русский хор пожилых людей, только после первого концерта последовал второй, третий, четвертый… И на каждый концерт мы ехали по этой дороге в школы, синагоги, госпитали. Все было совсем как в нашей песне «Мы к вам приедем в любую погоду. Под мышкой зонт, за щекой валидол. И не страшны нам капризы природы. Нас люди ждут, наш автобус подошел!»
А это указатель на город Олдбридж, откуда рукой подать до дома мой дочки. Когда-то мой зять позвонил и измученным, но очень счастливым голосом сказал, что час назад у меня родились две внучки, две близняшки. И на следующий день я, бабушка с двухдневным стажем, летела во всю прыть по этой же самой дороге, чтобы увидеть поскорей двух смешных симпатичных крошек в одинаковых вязаных шапочках с кисточками, которые им надевали в госпитале, и чтобы вручить дочери подарок: две маленькие жемчужины на золотой цепочке. Часто, когда дочь хочет сделать мне приятное, она надевает на шею мой маленький подарок. Я гляжу на него и снова – в который раз – несусь по заснеженной зимней дороге на встречу с крохотными американскими девочками с такими понятными русскими именами – Аня и Саша.
В этом месте несколько лет назад жарким июльским утром я останавливала наш экскурсионный автобус, чтобы подобрать туристов, мы ехали на самый юг Нью-Джерси к океану, и тогда тоже был ужасный трафик, почти как сейчас, люди ехали к морю. И с нами была моя секретарша Наташа, темно-шоколадного цвета пышная красавица-гаитянка, у которой, кроме русского имени, с Россией ничего общего не было. А впрочем, я не права, было. Было и есть. Родную сестру Наташи зовут Юрий. Можно без комментариев? Услышав от меня, что я рассказываю туристам о Джозефе, старшем брате Наполеона Бонапарта, который жил у нас в Нью-Джерси, Наташа с интересом посмотрела на меня и простодушно спросила:
- А что, этот брат и сейчас там живет?
Дождь кончился, небо просветлело, дорога освободилась, и я летела по ней с почти недозволенной скоростью, улыбаясь собственным мыслям. Попутчица моя совсем проснулась и теперь прихорашивалась перед зеркалом, наводила на лицо последние штрихи перед встречей с именинником.
- Ну, как, отдохнули, выспались? – спросила я ее, когда она, дорисовав кончик левой брови, спрятала карандаш в сумочку.
- Кто выспался? Я? – изумилась она. – Да я просто ехала с закрытыми глазами. Какой уж тут отдых. То едем, то стоим, то дождик льет, то солнце в глаза. Жуть! И куда ни посмотришь, сплошная дорога. Скукотища! Глазу отдохнуть не на чем.
Реплика попутчицы прервала поток моих воспоминаний. Как хорошо, однако, что большинство людей не умеет читать мысли своих собеседников, иначе бы на моем лбу она увидела весьма шаблонную мысль на тему о том, что мы не выбираем родственников своих друзей, но, что куда более важно, мы можем выбирать свои дороги!