300-ЛЕТИЮ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА ПОСВЯЩАЕТСЯ

1. «МЫ ТЕБЯ ЗАВТРА ОБХАПИБЁРСДИМ!»
И в Санкт-Петербурге, и в Москве я много ходила пешком, а еще чаще ездила на машинах, частники с удовольствием подрабатывают, вытесняя такси, которое стоит неимоверных денег. Останавливая машину, я старалась никоим образом не дать понять водителю, что я не здесь живу (цены на все услуги сразу возрастают). Поддерживать разговоры не так уж трудно, потому что водитель в основном хочет поговорить сам. «А этот-то (дальше идет неизвестная мне фамилия), а еще заседает в Думе! Что он вчера говорил по телевизору!» «Действительно, - говорю, не имея ни малейшего представления, о чем речь идет, - я тоже удивилась». И мы едем дальше, и водитель доволен. По дороге я рассматривала многочисленные вывески, среди них попадаются очень курьезные. Например, надпись на троллейбусе: «Родному городу - родные соки». Над улицами висят натянутые плакаты. Реклама на «растяжке» стоит 2000 долларов. Читаю на одном из них: «Посетите ресторан «Зов Ильича». Лучшие советские и антисоветские блюда!» Это остроумцы за две тысячи долларов изощряются.
Но есть и непонятные для меня изречения, например: «Море драйва!» (перевести на старорусский не берусь), но современные русские понимают. Когда я слушаю, как засоряют русский язык мои соотечественники в Америке, я физически страдаю: «Я взял курсы, у меня такой аттитюд, он пригласил ее аут»... Но в России происходит стремительный процесс не засорения, а просто англоизации языка.
«Драйв» - это слово вошло в русский язык. Английские слова пишутся русскими буквами, склоняются и спрягаются по законам русской грамматики: «Делайте шопинг с удовольствием», «мы делаем пирсинг» (т.е. прокалываем уши). Слова «холдинг», «киллер», «имидж», «энерджайзер» в обиходе вытесняют русские слова. На этом фоне «тусовка» даже для меня уже - почти родное слово, во всяком случае, понятное. Никогда не чувствуешь себя такой приезжей, такой туристкой, никогда не ощущаешь так отчетливо перемен в стране, как когда начинаешь читать газеты и журналы. Смысл некоторых без особого словаря таким бронтозаврам, как я, просто непонятен. Но, к сожалению, нравится мне это или нет, язык вечно находится в движении. Русский язык на протяжении веков впитывал и усваивал множество иностранных слов - татарских, французских, немецких. Настал англиканский период. Существует и личная инициатива. Когда в школе, где преподает моя знакомая, ее коллега-учительница говорит ученику в классе: «Мы тебя завтра обхапибёрсдим», я надеюсь, что это издевательство над языком принадлежит лично этой учительнице. Но в целом идет исторический процесс языковых изменений. И с каждым моим приездом в Россию он становится для меня все очевиднее.
Но все это - заметки туристки. Приглашаю вас снова на выставку фотографий, посвященных театральному Петербургу.

2. НИ С КЕМ НЕ СРАВНИМЫЙ ВАЛЕРИЙ МИХАЙЛОВСКиЙ.
ВАЛЕРИЙ МИХАЙЛОВСКИЙ - самобытная личность, яркая фигура русского балетного театра. Ему удалось сделать то, что удается не многим: он продлил свой короткий балетный век, ограниченный для танцовщиков особенностью этой профессии. Продлил не за счет того, что продолжал выходить на балетную сцену вопреки здравому смыслу, а нашел для себя другие формы балетного спектакля, в которых он выступает на достойном уровне, а его творческий дар продолжает развиваться. Закончив Киевское хореографическое училище, Михайловский семь лет танцевал в Одесском театре все ведущие роли классического репертуара. В 1977 году танцовщик перешел работать в театр совсем иного направления, в только что созданную в Ленинграде труппу Бориса Эйфмана. Несомненно, это была огромная удача как для артиста, так и для хореографа. Эйфман сочиняет хореографию, которая рассчитана на предельную выразительность тела танцовщика, какой обладает Михайловский. Михайловский проработал у Эйфмана с 1977 по 1991 год. Эйфман поставил немало ролей и концертных номеров, ориентируясь на творческую индивидуальность Михайловского, на его широкий актерский диапазон: князь Мышкин («Идиот»), граф Альмавива («Женитьба Фигаро»), Воланд («Мастер и Маргарита»), Адажио» Альбинони, Камилл («Убийцы» по «Терезе Ракэн» Золя), Мальволио («Двенадцатая ночь») и др. Я не видела Михайловского в одной из лучших его ролей того периода - в роли Мышкина, но театральный Петербург до сих пор полон рассказами о том спектакле, о звездном составе его исполнителей. Надо добавить, что в театр Эйфмана в конце 70-х пришла работать и легендарная балерина Мариинского театра Алла Осипенко со своим мужем и партнером Джоном Марковским. Осипенко танцевала Настасью Филипповну, а Марковский, танцовщик не слишком яркого дарования, неожиданно затмил других исполнителей «Идиота» в роли Рогожина. В те годы Эйфман еще только собирал свою знаменитую теперь труппу, поэтому он приглашал выдающихся танцовщиков разных театров для «укрепления» состава исполнителей. На роль Рогожина Эйфман пригласил и премьера Большого театра Мариса Лиепу. Московская знаменитость явился на репетицию «Идиота» и поразил всех своим видом: Осипенко, а за ней и Михайловский репетировали в облегающих репетиционных костюмах, Лиепа пришел в каких-то майках, старом свитере, старых штанах. . . «Снимите, пожалуйста, то, что на Вас надето, «- попросила Осипенко. «Зачем?» - удивился Лиепа. « За тем, что я хочу на Вас посмотреть, - сказала балерина. - Если Вы не в форме, я не буду с Вами танцевать». И Марис снял свои верхние одежды. . . «Придется Вам похудеть на несколько килограммов», - заявила Осипенко. И пришлось премьеру Большого театра худеть. . . На этих же репетициях произошла и другая история, о которой рассказывают Михайловский и другие очевидцы. В конце балета, после того как Рогожин убивает Настасью Филипповну, хореограф поставил сцену Мышкина и Рогожина, где Рогожин поднимает на руки обессилевшего князя. «Я должен Вас поднимать?! Нет, эту поддержку я делать не буду, давайте заменим хореографию», - заявил Лиепа. «Знаете что, - ответил Михайловский, - Вы у меня уже второй Рогожин. Потом придет третий и опять захочет что-то менять? Да я запутаюсь в ваших вариантах. Нет уж, давайте делать то, что хореограф поставил«. И опять пришлось столичному танцовщику уступить. После премьеры Лиепа написал Михайловскому на программке к спектаклю (или на своей фотографии, не помню): «Первому Мышкину от второго Рогожина». Это - театр, и амбиции в нем играют большую роль, но артисты в нем, самые великие, самые капризные, умеют, если у них есть голова на плечах, поставить интересы своей работы выше своих амбиций.
Что же касается Осипенко и Михайловского, то им обоим присуща невероятная требовательность к себе и дисциплинированность в работе. Михайловский и в жизни всегда элегантен и изысканно вежлив. Кроме того, что он блистательный актер, он в жизни еще и блистательный рассказчик. Мои подруги всегда просят, когда я приезжаю в Петербург: «Пригласи в гости Михайловского!» Когда Михайловский рассказывает свои истории из жизни театра, слезы льются из глаз от смеха, хотя сам рассказчик говорит безмятежным тоном. Это могут быть истории с сюжетом (как репетиции с Лиепой), а могут быть и просто мимолетные зарисовки из театральной жизни. Например, такая. В одесском театре была танцовщица кордебалета, которая постоянно опаздывала на выход. Однажды артистки решили ее проучить. Они собрались на сцене в кружок, не оставляя между собой свободного промежутка для опоздавшей. Танцовщица в воздушном платье с венком из роз на голове вышла на сцену, как всегда с опозданием, и, мелко перебирая ножками в розовых туфельках, приблизилась к подругам. Останавливаясь за спиной каждой из них, она шепотом спрашивала: «Девочки, я здесь стою?» - «Нет». - «Девочки, я здесь стою?» - «Нет». Обойдя весь круг и не найдя себе места, нежная сильфида сказала внятно, обыденным тоном: «Ну, и идите на... « и «уплыла» за кулисы, мелко перебирая ножками в розовых туфельках. К сожалению, Михайловский не записывает свои истории. Талант рассказчика и талант писателя не всегда совпадают. Какой замечательной рассказчицей была Нора Сергеевна Довлатова! А писателем стал ее сын Сергей.
Но вернемся к Михайловскому. Я впервые увидела Михайловского в роли Воланда в балете Эйфмана «Мастер и Маргарита» в 1988-м. (Это была такая замечательная актерская работа, что, когда Михайловский ушел из театра, Эйфман, по-моему, снял спектакль). Тот спектакль 1988 года вообще был необычным, на нем присутствовала великая балерина Наталья Макарова: бывшая «невозвращенка» впервые прилетела в Ленинград увидеться с матерью. Посмотрев спектакль, Макарова заволновалась, как волнуются артисты, когда находят интересную для себя роль. Они даже договаривались с Эйфманом, что Макарова станцует в его спектакле Маргариту. К сожалению, из этого проекта ничего не вышло. В тот вечер я и сделала портрет Михайловского в роли Воланда, который включила в экспозицию своей выставки. Лицо Михайловского и само по себе оригинально: огромные глаза с удлиненным разрезом на очень худом лице, резко выступающие, красиво очерченные скулы. . . Подчеркнув необычную форму глаз гримом, «зализав» вьющиеся волосы, актер придал своему лицу еще большую значительность и необычность: князь тьмы. . . Я выставляла этот портрет и в 1994 году на своей выставке в том же Дворце Белосельских-Белозерских. Кто-то из посетителей сделал в книге отзывов возмущенную запись, дескать, какое ужасное лицо, посмотрите только на эти глаза! Это надо же так ненавидеть актера, чтобы создать такой портрет! Мы с Михайловским нашли, что посетитель сделал нам прекрасный комплимент, мы поняли, что достигли нужного эффекта, а возмущенный посетитель просто не знал, кто такой Воланд.
Уйдя из труппы Эйфмана, Михайловский продолжает поиски своего собственного пути в искусстве. В 1992 году он создал и возглавил труппу «Мужской Балет Валерия Михайловского». Актеры театра - только мужчины, которые танцуют на пуантах (т. е. на пальцах, в женских специальных балетных туфлях). Поначалу Михайловский, создавая труппу, руководствовался, по-моему, несколько странной идеей: он хотел напомнить танцовщицам, которые в наше время теряют прежний стиль исполнения классического балета, как надо танцевать. Но исполнение мужчинами женских партий все равно выглядит как пародия: представьте себе мужские фигуры в слегка утрированно-огромных пачках и в туфельках сорок какого-то размера в ролях нежных сильфид и прекрасных принцесс! Публика так и восприняла программу труппы Михайловского как ироничный, веселый, праздничный концерт и полюбила этот необычный для России театр. Гран-па из «Пахиты» в исполнении артистов-мужчин - это шедевр жанра балетной комедии или пародии. Публика восхищается при этом и техническим мастерством мужеподобных красавиц: когда мужчины-исполнители, вставшие на пальцы в зрелом возрасте, безупречно крутят фуэте на пуантах, публика всегда восторженно аплодирует танцовщикам. Сам Михайловский, естественно, превосходен, он не только князь Мышкин, он и комедиант, но с очень тонким чувством комического. Сколько бы раз я ни смотрела «Пахиту» в исполнении Мужского Балета, я всегда смеюсь, когда Михайловский танцует свое соло. Когда «балерина», танцуя на немолодых ногах с полусогнутыми коленями и невытянутыми подъемами, заканчивает вариацию и сама от себя в полном восторге с улыбкой смотрит в зал, ожидая аплодисментов, я сразу вспоминаю некоторых престарелых балерин прошлого, которые не могли вовремя уйти со сцены и все продолжали танцевать Аврору или Раймонду в спектаклях, которые были объявлены публике как молодежные...
Но не все роли классического репертуара поддаются пародии. Так я не могла воспринять «Умирающего лебедя» М. Фокина в исполнении Михайловского. Артист говорил, что нигде не сказано, что умирает Лебедь-женщина, возможно, что Лебедь - это»он». Но танцевал-то артист при этом в женском наряде! Артист не комиковал, как это делают в американской труппе «Трокадеро», где единственная художественная цель и есть создание веселой пародии на балетный театр. Михайловский танцевал «лебединую предсмертную песню» всерьез, и мне казалось, что номер в мужском исполнении кажется фальшивым. Наверно, не только я говорила ему об этом, потому что Михайловский танцует теперь «Умирающего лебедя» в легких белых шароварах, сохраняя от прежнего костюма только головной убор из белых перьев. И все встало на место: умирает прекрасный Лебедь, пытающийся сильными взмахами мощных крыльев-рук удержать слабеющее тело. В таком варианте «Умирающий лебедь» - один из лучших номеров не только в репертуаре Михайловского, но и одна из самых трагических интерпретаций фокинского балета сегодня. Фотографию финальной позы - «мертвого лебедя» со сложенными «крыльями» я выставила в залах Дворца.
Но Михайловский постепенно создал для своей труппы и другой репертуар, современные хореографы ставят для мужчин «мужские балеты», иногда с уклоном в пародию, иногда серьезные и даже трагические. Летом этого года театр Михайловского показал премьеру балета Андрея Иванова «Мужчина & ...»
Андрей Иванов, бывший москвич, живет и работает в Нью-Йорке. В Москве Иванов ставил танцы для программ звезд русской эстрады, включая программы Аллы Пугачевой, Валерия Леонтьева. В Нью-Йорке Иванов сотрудничал с театром «Би-Би-Ти», Центром танца на Бродвее, клубом «Распутин - Нью-Йорк» и др. Словом, как написал о нем критик Чип Деффа в газете «Нью-Йорк пост»: в Америке появился русский Боб Фосси. Балет русского Фосси для труппы Михайловского мне понравился. Он создан в стиле танцевальных сцен из бродвейских мюзиклов, сочинен с выдумкой и вкусом. Центральная фигура балета - сам Михайловский. Камю писал, что уже только созерцание красоты может насытить человеческое сердце. Появление Михайловского на сцене полностью подтверждает эти слова. Первый выход Михайловского - проходка вдоль рампы - сразу создает атмосферу спектакля, вызывает предчувствие театральных превращений. Михайловский одет в эффектный, стилизованный под разные времена костюм: превосходные костюмы к спектаклю создала Татьяна Кудрявцева! На танцовщике белый камзол с крагами и длинными фалдами, которые волочатся сзади по полу, как плащ, в руках у Михайловского не то шпага, не то трость, белые джинсы с поперечными разрезами, как теперь носит молодежь, и заплатками (а, может быть, это не заплатки, а наколенники рыцарского одеяния?), на ногах - сникерсы (в России их называют кроссовками). Михайловский идет величественно, прекрасное надменное лицо не выражает никаких эмоций, кудри свободно падают на плечи... сэр Ланселот? Ричард Львиное Сердце? Одно это торжественное шествие таинственного героя можно смотреть вечно. Михайловский доходит до центра сцены, останавливается, резко смотрит в зал, как бы призывая к тишине и вниманию... и, повернувшись спиной к зрителю, вскидывает вверх трость, как дирижер - палочку: начинаем спектакль!
Затем следует несколько балетных сцен, из которых самые удачные - это «эмоции» (здесь особенно хорош Сергей Луковкин) и опять сольные танцы Михайловского. Спектакль заканчивается тем же шествием рыцаря Михайловского вдоль рампы, но в другую сторону. Повторяю, Иванов поставил хороший бродвейский спектакль, для русской публики непривычный, а потому особенно привлекательный.
Сейчас Михайловский ищет импресарио, который привезет труппу с этим балетом Иванова в Нью-Йорк, где артисты уже дважды гастролировали и имели успех у зрителей и прессы.
Не могу придумать аналогий творческому пути Михайловского, его судьба необычна для танцовщика в балетном театре: артист сам определил и сам создал эту судьбу. Завоевав имя и положение в одном театре, он не боялся его бросить, всем рискнуть и начать новый путь с нуля. И на каждом пути его ждали новые творческие удачи. Как, смеясь, повторял когда-то в 70-х годах в веселых ленинградских театральных компаниях молоденький Михаил Барышников: талант в карман не спрячешь!

Фото автора