300-ЛЕТИЮ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА ПОСВЯЩАЕТСЯ

Вариации на тему

ЭКСКУРСИЯ ПО ВЫСТАВКЕ. НЕРАЗДЕЛЕННАЯ ЛЮБОВЬ НУРЕЕВА
Из редких фотографий на выставке (кроме Улановой и Сергеева в «Ромео и Джульетте) - фотография Рудольфа Нуреева в роли Голубой птицы в «Спящей красавице» (1960 год).

Я никогда не была особенно увлечена талантом Нуреева. Даже на выпускном спектакле Хореографического училища 1958 года я больше запомнила выпускницу, с которой он танцевал: Аллу Сизову. Конечно, Нуреев выступал в России всего два года, в 1961 году он остался в Париже и попросил политического убежища, расцвет его таланта начался на Западе. Нуреев поступил в Ленинградское хореографическое училище 17 лет от роду, до этого он занимался в самодеятельных кружках и немного - в балетной студии Уфы. То, что он смог все-таки овладеть искусством классического танца, говорит, конечно, о его природной гениальности. Но в результате недолгого подлинного профессионального обучения танцовщик быстро начал терять этот профессионализм. Во всяком случае, когда я увидела его на гастролях в Нью-Йорке году в 80-81-м, танцевал он далеко не на самом высоком уровне. Так что Нуреева-танцовщика в расцвете я не видела. Конечно, он обладал на сцене (да и в жизни) невероятным сексуальным обаянием. Магнетизм его творческой личности завораживал зрителей, которые его обожали и до поры до времени прощали ему техническое несовершенство, тем более что мастерство его как актера с годами росло. Но я никогда не ставила его рядом с Владимиром Васильевым, не говоря уж о Михаиле Барышникове, подлинном гении ХХ века.
Кроме того, Нуреев не нравился мне абсолютной и даже принципиальной несдержанностью, полным пренебрежением ко всем на свете, включая своих партнерш. Гипертрофированное самомнение сказывалось не только в жизни, но и на сцене. В 1960 году он станцевал Голубую птицу в «Спящей красавице». Оттого ли, что танцовщик посчитал дневной спектакль не столь существенным, оттого ли, что роль не была им приготовлена до конца, но танцевал он небрежно, и это его не смущало. Видела я и прекрасные выступления Нуреева, например, исполнение им роли Фрондосо в балете «Лауренсия». После исполнения этой роли Вахтангом Чабукиани я не видела подобного выступления. Я вообще думаю, что роли более современного репертуара удавались ему лучше, чем классического. Те, кто видел, как Нуреев репетирует Ферхада в балете «Легенда о любви», говорят, что это должно было быть событие. Юрий Григорович начал ставить эту роль на него. Он рассказывал мне в интервью, как это получилось. В ленинградском училище Нуреева взял под свою опеку и вырастил танцовщик Мариинского театра, замечательный педагог Александр Пушкин. Когда Григорович начал работать над «Легендой о любви», Пушкин предложил Григоровичу обратить внимание на Нуреева.
«Понимаешь, - говорил Григорович, - я стоял в балетном классе у палки и Пушкин стоял в балетном классе у палки. Я делал батман и Пушкин делал батман. Как-то в классе Саша сказал мне, что у него есть ученик, очень способный. Я посмотрел на Нуреева и подумал: это - Ферхад. Татарчонок, тоненький, очаровательный. Но с характером у него было плохо».
Григорович готовил Нуреева в первый состав исполнителя роли. Со слов Григоровича знаю, как однажды он и художник Сулейко Вирсаладзе смотрели репетицию уже поставленного адажио. Танцевали молодые танцовщики Эмма Минченок и Рудольф Нуреев. В полукруглые окна репетиционного зала на улице Зодчего Росси лился холодный свет зимнего петербургского утра. Для тех, кто никогда не был в Петербурге, трудно объяснить, что петербургское «освещение» сродни театральному, оно подчеркивает почти мистическую красоту этого города. Так вот в этом свете зимнего петербургского утра два юных артиста танцевали настолько фантастически, что Григорович, как он говорит, не понимал, может такое быть на самом деле или нет. После окончания адажио Вирсаладзе сказал Григоровичу: «Я не могу поверить, что мы это видели».
Увы, мы, зрители, не увидели этот дуэт. В результате внутритеатральных интриг, которые плелись руководством, чтобы помешать Григоровичу выпустить премьеру с успехом, расписание Нуреева было составлено так, чтобы часы его репетиций разных балетов совпадали. Скандал разразился, когда генеральная репетиция «Легенды» совпала с репетицией «Лауренсии», которую Нуреев готовил с женой Григоровича Аллой Шелест. Когда пришло время идти на репетицию «Лауренсии», Нуреев встал и начал собирать вещи, хотя генеральная еще не закончилась. Григорович не собирался отпускать ведущего танцовщика с генеральной репетиции. «Я иду репетировать настоящие танцы, а не это дерьмо», - бросил Нуреев через плечо и ушел. Григорович вспылил и снял танцовщика со спектакля. Интересно , что сам Нуреев, по свидетельству друзей, был огорчен, что его отстранили от «его» роли, но простая мысль пойти и извиниться не приходила ему в голову. Впрочем, Нуреев не терял надежды станцевать Ферхада и даже во время парижских гастролей, из которых он не вернулся в Россию, купил материал, из которого хотел заказать себе костюм. Много позднее, уже будучи мировой звездой, Нуреев встретил Марину Шамшеву, репетитора Мариинского театра, которая работала на Западе по договору. «Передайте Сергееву, - сказал ей Нуреев, - что я жалею только о том, что не станцевал «Легенду о любви» (Сергеев в те годы был художественным руководителем балета и, по-видимому, был одним из организаторов конфликтной ситуации).
А я жалею, действительно жалею только о том, что не снимала ту волшебную репетицию в мистическом петербургском освещении! От выступлений Нуреева в России мне удалось сохранить только один негатив: Нуреев в роли «Голубой птицы», эту фотографию я и включила в экспозицию, посвященную театральной жизни Петербурга.
Словом, Нуреев - фигура противоречивая. Надо отдать ему должное, он сыграл огромную роль в развитии мужского танца на Западе, его дуэт с великой английской балериной Марго Фонтейн вошел в историю балета ХХ века. Публика его любила. Он умер пятидесяти четырех лет от роду от СПИДа и почти до конца дней старался выступать как танцовщик (хотя это были уже «провальные» выступления) или как дирижер балетных спектаклей. Он говорил уже под конец своих дней Алле Осипенко, знаменитой балерине Мариинского театра: «У меня есть квартиры в разных городах мира, у меня есть остров и замок. Но меня никто там не ждет. Меня ждет только сцена».
После смерти Нуреева его образ стал обрастать легендами и мифами. Этим летом я узнала, что Роман Виктюк ставит в Москве спектакль о неразделенной любви Нуреева. Я знакома с прототипом персонажа, который, по-видимому, будет участвовать в пьесе. Я познакомилась с Кеннетом во время его работы с труппой Мариинского театра. Датчанин Кеннет Грев, красивый, высокий, стройный, золотоволосый танцовщик, начал свою театральную карьеру в Американском Балетном Театре. Грев стал очередным «объектом сексуальных желаний» Нуреева (как сказано в одной из книг о Нурееве). Но Грев был гетеросексуален. И хотя он чтил Нуреева как танцовщика, но не поддался на уговоры Нуреева, который убеждал Кеннета, что, конечно, он, Кеннет, гей, но этого не осознает. Грев любил женщин и в конце концов женился. История о том, как однажды Рудольф носился за Кеннетом по гостинице, разбивая окна и круша мебель, широко известна в узком кругу балетоманов. Не знаю, можно ли назвать эти отношения историей неразделенной любви Нуреева, но романтизация образа умершего танцовщика и спектакль, созданный вокруг него, не обязаны соответствовать истине.
История отношений Рудольфа и Кеннета не слишком затяжная. Еще одна история «неразделенной» любви Нуреева имеет другой конец. Красавец Шарль Жюд, премьер балета Парижской оперы, также не ответил Нурееву взаимностью. Но по прошествии некоторого времени Нуреев смирился с женитьбой Шарля. Жюд был одним из самых преданных друзей Нуреева. Он и верный друг - массажист Рудольфа стояли около его больничной койки, когда Нуреев скончался 6 января 1993 года.

ПЕТЕРБУРГСКИЕ ЗАРИСОВКИ. БЕЛЫЕ НОЧИ

В мае все события Санкт-Петербурга посвящались 300-летию города. К приезду правительств разных стран мира приурочил свою выставку главный международный выставочный центр Петербурга - ЛЕНЭКСПО. На огромной территории в Гавани в 6 или 7 павильонах расположились выставки самых различных произведений промышленности, искусства и местные и зарубежные подарки городу. Я также была приглашена участвовать в выставке и вывесила 20 работ. Выставка длилась неделю. 26 мая открывал выставку мэр города Яковлев на фоне моих фотографий, поскольку этот павильон был признан самым красивым. Художник Андрей Красильщиков, который оформлял мою выставку, был официальным оформителем и всей международной экспозиции Ленэкспо. Кроме того, он также выставил свои работы, в основном виды города, в которых очень тонко была передана атмосфера Петербурга. Но сам художник был так увлечен моими фотографиями, что водил гостей в первую очередь на мою выставку и трогательно гордился ею даже больше, чем своей.
Часть наших общих с Андреем друзей приехала на открытие выставки и на церемонию вручения дипломов «победителям». Я получила красивую серебряную медаль и роскошно изданную книгу фотографий Петербурга. После небольшого официального банкета мы с Андреем отправились к нему в мастерскую. Здесь нас ожидали наши гости... Пока мы с Андреем и нашим другом, Известным Музыкантом, «гуляли» на банкете, гости пили за наше здоровье в мастерской. Общество было небольшое, но изысканное и к нашему приходу уже очень веселое. Художник с женой, Поэт с гитарой, Музыкант и мы с Андреем продолжали праздник. Поэт говорил, что он на сегодняшний день - первый поэт России. Я училась с этим Первым Поэтом на историческом факультете Ленинградского университета, когда он собирался стать историком советской страны. Он и два его брата были видными комсомольскими деятелями, один из них даже вызывал меня для разговора, когда я первая на нашем факультете надела брюки. «Как нас тогда обманывали!» - с болью в голосе говорил мне теперь Первый Поэт, и я смеялась, потому что... да мало ли что было в прошлом! Поэт порывался петь мне свои произведения, Художник уговаривал меня делать какую-то совместную выставку...Что меня поразило потом, когда я вспоминала этот вечер, что все говорили друг другу о любви. И это не было обычное пьяное «ты меня уважаешь?» Говорили с огромной приязнью о творчестве друг друга, о счастливом везении, что все мы встретили друг друга в этом мире...Может быть, это белые ночи так влияют на сознание человека, может быть, люди подобрались доброжелательные...Я думала о том, что впервые за много лет в компании художников ощущаю это человеческое тепло, которое нельзя имитировать.
Затем пошли смотреть картины Художника в его квартире, расположенной неподалеку. И тут Поэт влюбился в картину Художника, на которой маслом нарисован кот в костюме испанского гранда. «Я ее куплю! Сколько она стоит?» - уговаривал он автора картины. Художник снял картину со стены и протянул Поэту: «Дарю». Жена Художника заплакала: эта картина считалась в доме неприкосновенной, Художник много лет подряд к ней возвращался, переписывал ее, это одна из его лучших работ...Но нет на свете выше радости, чем радость делать подарки. Художник пребывал в состоянии эйфории, и ничто не могло его остановить.
Мы вышли на Большой проспект Васильевского острова. Было давно за полночь, но город был освещен волшебным светом белой ночи: нет на небе ни луны, ни солнца, а город залит ровным светом из невидимого источника. Мы стали ловить машину. И тут из подъезда выскочил Художник и вынес огромное полотно: на красном фоне белая ракушка. Он сунул эту картину в руки Музыканту: «Это я дарю тебе!» Когда Музыкант пытался запротестовать, Художник закричал: «Иначе я сейчас на твоих глазах изрежу ее на куски!» и скрылся в подъезде. Художник хотел в этот вечер быть счастливым до конца и осчастливить всех. Так я и вижу эту сцену: в ровном, неярком свете белой ночи на краю тротуара замер Первый Поэт с изображением кота в руках, а рядом с ним изумленный Знаменитый Музыкант в смокинге, крахмальной рубашке с бабочкой еле удерживает в руках огромное красное полотно в раме....
Мистический город Санкт-Петербург. Прекраснейшая в мире декорация для представлений театра абсурда.
«Кота» через несколько дней удалось вернуть Художнику, есть вещи, которые нельзя ни дарить, ни продавать. На все попытки Музыканта вернуть подарок, который ему негде было повесить у себя в квартире, Художник отвечал неизменным: «На твоих глазах изрежу на куски!» Есть подарки, которые нельзя возвращать. А мне судьба послала редкую возможность дважды вступить в одну и ту же воду, еще раз пережить прелесть давно забытых петербургских компаний, пережить без грусти и сожаления, потому что прошлое нужно вспоминать с улыбкой или не надо вспоминать совсем.