Другой Бродвей

Название этой широкой улицы, пересекающей весь Манхэттен сверху вниз, давно стало символом американского театрального исскуства. Неважен тот факт, что почти все здания нью-йоркских театров находятся вовсе не на Бродвее, а в нескольких кварталах так называемого «театрального района» среднего Манхэттена к западу от Таймс-сквер. Слово «Бродвей» знакомо любому мало-мальски эрудированному человеку во всех уголках земного шара. Бродвей - это призывный свет огней рампы, ослепительный фейерверк нарядов и музыки, фантастических декораций и перечень громких имен. Бродвей - это упоительный мир грез на сцене, из которого так не хочется возвращаться в реальную жизнь. Бродвей - это место, где рождаются знаменитости и осуществляются самые смелые мечты.
Но есть в Нью-Йорке еще один Бродвей, который находится в Бруклине. Он начинается у основания Уильямбургского моста, которому на днях исполнилось ровно 100 лет. По эту сторону моста не видно ни разнаряженной толпы театралов и туристов, ни кавалькады сияющих лимузинов. Ну разве что какой-либо спешащий к себе на Лонг-Айленд уолл-стритовский брокер завернет к укрывшемуся за громадой моста знаменитому ресторану «Питер Лугарс», который потчует здесь состоятельных гурманов своими непревзойденными с незапамятных времен стэйками.
Нет здесь гигантских неоновых реклам, нет и стеклобетонных небоскребов. Вдоль широкой двухсторонней улицы выстроились похожие друг на друга жилые многоэтажки. Эти субсидированные городом квартирные дома для малоимущих ничем не отличимы друг от друга. Но именно из-за них разгорелись нешуточные страсти в начале 90-х годов. Так уж сложилось, что в квартирах по южную сторону Бродвея издавна селились хасидские семьи, а дома противоположной стороны заняла быстро размножающаяся община латинос. Всегда с подозрением относившиеся к хасидам «испанцы» однажды вывалили на улицы огромной неуправляемой толпой с целью силой отобрать их квартиры. И только усиленные наряды вооруженной полиции кое-как сумели охладить горячие головы предотвратить кровопролитие. С тех пор усилиями местных активистов и при помощи городских властей отношения двух таких разных общин заметно улучшились, хотя по-прежнему хасиды и латинос продолжают проживать, как и раньше, рядом, но не вместе.
Под грохочущей эстакадой сабвея расположились несколько небольших пекарен, где издавна вручную катают мацу. Каждую зиму здесь на рассвете грузовики выгружают прямо на Бродвей дубовые поленья, которые нужно быстро убрать с проезжей части. От желающих споро поработать всегда нет отбоя: окрестные бродяги всегда спешат на грохот падающих поленьев с колясками, прихваченными из ближнего супермаркета.
Дальше следуют несколько кварталов старых массивных жилых домов с толстыми стенами, гранитными ступенями и высокими дверьми из резного дерева - раньше строили добротно, на века. Вот только никто не был в состоянии предсказать разительные изменения в американском обществе середины прошлого века, когда состоятельный средний класс вдруг «открыл» для себя зеленые пригороды и жилые кварталы центрального Бруклина в одночасье оказались никому не нужны. И вот теперь уныло громоздятся обшарпанные, полупустые коробки некогда великолепных зданий вперемежку с замусоренными пустырями на месте снесенных городскими властями «крэк-хаусов».
На одном из запущенных зданий у Реддик-стрит маячит редкая здесь вывеска «ОТЕЛЬ». Еще более удивительно, что в нем всегда полно людей, которые никуда не спешат и часами бесцельно таращатся из окон. Оказывается, это так называемый «half-way house», куда поселяют бывших заключенных, чтобы они постепенно привыкли к свободной жизни под нестрогим присмотром.
По утрам здесь, в самом центре Бруклина, можно услышать разноголосицу петухов из смердящих птичьим пометом лавок по продаже живой птицы под вывеской на испанском языке «VIVERO». Рядом открыты семь дней в неделю магазинчики, предлагающие свой нехитрый товар местной бедноте: бывшая неоднократно в других руках и чуть подновленная мебель, доставленные со свалки и отреставрированные холодильники и кондиционеры, собранные из ворованных узлов автомобили - и все по дешевке. Жизнь местного люда там нелегка, но они не унывают, и теплыми вечерами молодежь кучкуется под развеселую карибскую музыку на оживленных перекрестках, а пожилые мужчины играют в шахматы и лото на складных столиках прямо на тротуаре.
Близость к Манхэттену и дешевизна жилья привлекли в этот район и особую группу людей - подчеркнуто независимую молодежь творческого склада, «яппи». Вызывающе небрежно одетые белые девушки и ребята в измятых рубахах и бесформенных джинсах, с растрепанными волосами самых ярких окрасок, по утрам спешат сабвеем в Манхэттен рисовать, ваять, сочинять, исполнять, играть, петь, танцевать и заниматься другими интересными видами творческого труда, за который почти всегда очень мало платят.
На углу Флашинг авеню вокруг громады комплекса зданий госпиталя Вудхалл вовсю кипит людской водоворот на тротуарах под зазывными вывесками больших и малых бизнесов: «Сезонная распродажа», «99 центов и ниже» и т.п. Вдоль самого бордюра проталкивают свои тележки самодеятельные продавцы прохладительных напитков, этакие испаноязычные коробейники с куском льда в тряпице и набором бутылочек с резиновыми сосками на горлышках. То и дело измученные жарой и «шопингом» прохожие приостанавливаются, и тогда коробейник начинает энергично соскабливать лед своим жестянным скребком, а потом по выбору покупателя поливает горку льда в стакане из бутылочки сиропом лайма, манго и других тропических фруктов.
Через десяток кварталов уличная активность почти исчезает. Начинается череда заброшенных зданий с потускневшими от времени надписями на фасадах: «Feldman Furniture», «Johnson and Co». Эти останки разоренных бизнесов маячат тут и там как памятники знаменитых «черных ночей» жаркого лета 1977 года, когда аварийное отключение электроэнергии в городе явилось сигналом толпе местных жителей к штурму беззащитных бизнесов. С тех пор в эти кварталы вернулись лишь перекупщики золотых вещей, никогда не испрашивающие происхождения приносимых на сдачу цепочек и часов, а также отчаянные владельцы бодег, в которых вместе с газетой и стаканчиком кофе можно запросто приобрести щепотку марихуаны или еще чего покрепче.
На углу Вудбайн стрит возвышаются величественные руины бывшего кинотеатра с некогда великолепной лепкой вокруг широких проемов пустых окон. Недавно здесь появились строители: Бушвик медленно возвращается к жизни. Появилась надежда, что стремительно растущее испаноязычное население города в конце концов оживит и этот всеми забытый район.
На всем своем пути через центральный Бруклин извилистый Бродвей ни на шаг не освобождается от нависшей над ним эстакады грохочущего сабвея и заканчивает свой путь в Браунсвилле, где несколько главных авеню пересекаются с линиями метро и железной дорогой из Лонг-Айленда. Этот район густо застроен проджектами, а еще множеством небольших и совсем крошечных баптистских церквушек, порой 2-3 на каждом квартале. Все они разместились либо в заброшенных когда-то складах и фабриках, либо в опустевших миссиях иных конфессий, о чем свидетельствуют изображения звезды Давида в кирпичной кладке фасадов или островерхие крыши бывших лютеранских кирх.
По воскресеньям на замусоренные улицы высыпает празднично одетый люд. Пожилые чернокожие леди в белых шляпках спешат к церквям у Бродвея, нередко вместе с заспанными внуками, которых они очень часто по традиции воспитывают вместо невесть куда запропастившихся матерей-одиночек. Крепкие семьи с двумя работающими родителями здесь являются редкостью, и нужно видеть гордость молодой мамы с целым выводком ухоженных детишек и с собственным мужем, когда тот важно подруливает к подъезду «прожекта», и они все шумно рассаживаются в дорогом SUV для церемониального отбытия на воскресный молебен в «свою» церковь всего лишь в двух кварталах от проджекта.
Там они громко и радостно приветствуют знакомых прихожан, немного сплетничают, шикают на непоседливую ребятню и от души молятся и поют, пританцовывая и прихлопывая в ладоши. И хотя все это происходит в доме на широкой улице со славным названием Бродвей, тамошние жители мечтают вовсе не об огнях рампы и ослепительных карьерах кинозвезд. Их самые смелые планы куда более приземленные. Одни хотели бы при случае перебраться в более спокойный проджект, где бы не были слышны револьверные выстрелы по ночам и рев полицейских сирен. Другие втайне мечтают решить все свои финансовые проблемы одним махом - с помощью счастливого лотерейного билета. А кто-то планирует несмотря на ухмылки неотвязных дружков вернуться в колледж и получить наконец диплом - путевку в более сносную жизнь.
А. Каменяр