Тюрьма как зеркало общества

Фото: Isrageo.com

Побег шести террористов из тюрьмы "Гильбоа" еще долго будет оставаться главной темой обсуждения в израильских СМИ и социальных сетях. Чтобы узнать, что думают по этому поводу профессионалы, мы обратились к Симону Шнирману - в прошлом узнику Сиона, отсидевшему за свои убеждения в советских тюрьмах, а после репатриации долгие годы проработавшему в системе безопасности и разведки пенитенциарной системы. Десять лет назад господин Шнирман вышел на пенсию, но опыта в этих вопросах ему не занимать 

- Симон, случались ли за время вашей службы в ШАБАСе побеги или попытки побега?

- Да, конечно. Слава Богу, у меня не сбежал никто, но такие случаи на моей памяти были. Подобное случается не часто, примерно раз в несколько лет. Побег - самое страшное, что может произойти с точки зрения тюремной администрации, поскольку воспринимается как свидетельство бессилия ее персонала. Даже если, скажем, в тюрьме произошло убийство - это, безусловно, плохо, но не катастрофично. А побег означает потерю контроля над ситуацией. Разумеется, если побег был совершен именно из тюрьмы, а не, скажем, из больницы, куда заключенного поместили на лечение: такое тоже, как известно, случается. Одним из самых памятных для меня за время службы стал побег, совершенный террористами из тюрьмы "Ашморет" в середине 1990-х годов. Это была старая тюрьма, перестроенная, как и многие в Израиле, из бывших английских конюшен, состояла она из множества казематов, и там было одно пустое помещение. Беглецам повезло: начав подкоп, они случайно наткнулись на это помещение, куда стали складывать землю. Ведь одна из главных проблем - куда девать землю. Там вообще была целая цепочка случайных совпадений, играющих на руку тем, кто замыслил побег, но именно так обычно и происходит.

- Как вы восприняли сообщение о побеге из тюрьмы "Гильбоа"?

- В этом инциденте многое поражает. Но не меньше меня поразила позиция многих пользователей "Фейсбука": оказалось, что они лучше ШАБАСа и полиции знают, как именно все было, и выдвигают всякие, мягко говоря, нелепые версии: о том, что побег организовал ШАБАК; что не было никакого подкопа, а их вывели через дверь; и вообще все это было сделано специально по договоренности, якобы достигнутой на встрече Бени Ганца с Абу-Мазеном. Мои попытки возразить на этот бред с точки зрения профессионала, встречались в штыки. Но давайте отбросим домыслы. Как был совершен побег, более-менее ясно, за исключением одного вопроса: как зэки сумели выкопать лаз так, что его никто не заметил? Дело в том, что дважды в день охранники обязательно обходят камеры и бьют деревянным молотком по стенам и полу, проверяя, не появились ли в них пустоты. Они должны были это заметить.

- Кто мог передать беглецам отбойный молоток?

- Да не могло его у них быть!

- Но ведь там пол бетонный, по-другому его не вскроешь...

- Вопрос на миллион долларов. Но на моей памяти попытка побега из тюрьмы с бетонным полом. Только бетон там был не сплошной, а уложен большими плитками. Так палестинцы умудрились выдолбать одну из них, подняли и после очередного сеанса копания лаза клали на место, а швы тщательно замаскировывали, да еще и подвязывали снизу что-то тяжелое, чтобы при проверке плита не балансировала и не обнаружилась пустота. Ты представь, какую силу надо иметь, чтобы регулярно поднимать такую плиту, да еще с подвеской! Не исключено, что нечто похожее произошло и сейчас. Не знаю, как сейчас, но в мое время видеокамеры давали лишь частичный обзор тюремной камеры, а в туалетах их вообще не было. Кстати, был еще один случай, когда террористы делали подкоп в тюрьме, а когда надзиратель заходил с проверкой, которая проводится примерно в одно и то же время, кто-то из заключенных застилал место подкопа ковриком и усаживался молиться. И надзиратель из уважения к религиозным чувствам его, естественно, не трогал. 

- А то, что охранница на вышке уснула, вас не смущает? 

- Нет, потому что это как раз одно из тех звеньев случайного везения, благодаря которому становится возможным побег. Вне сомнения, план побега, выхода за пределы тюрьмы был тщательно продуман, и его осуществление заняло много времени. В целом побеги ШАБАС подразделяет на спонтанные и запланированные. Типичный спонтанный побег - это, как я уже сказал, побег из больницы: заключенному что-то стукнуло в голову, он увидел, что обстоятельства предоставляют ему шанс, и рванул. В данном случае, безусловно, побег был запланирован. Но вот последующие события вызывают вопрос о том, на что беглецы рассчитывали. Ведь глупо бежать в никуда, не имея представления о том, что делать дальше. Лично я прихожу к выводу о том, что участники побега из "Гильбоа" просто утратили чувство реальности: они сидят очень давно, накачивая себя ненавистью, но при этом плохо представляя, что происходит в окружающем тюрьму мире..

- В СМИ появились утверждения, что ответственность за случившееся несет не только ШАБАС, но и политики: дескать, на руководство тюрем постоянно оказывается политическое давление с тем, чтобы оно облегчило условия содержания террористов. Это правда?

- Правда. Скажем, если начинается серьезный раунд мирных переговоров или переговоры о возможном освобождении части заключенных террористов, это немедленно отражается на атмосфере в тюрьмах, на взаимоотношениях между надзирателями и заключенными. Любая международная кампания в поддержку прав палестинских заключенных тоже влияет, и начинаются всякие послабления. Поэтому я вполне допускаю, что нежелание нынешнего правительства идти на конфликт с лидерами израильских арабов и Палестинской автономии, безусловно, сказывается и на отношении к заключенным террористам. Не исключено, что именно этим объясняется то, что начальство "Гильбоа" разрешило Захарии Зубейди перейти накануне побега в камеру к членам "Исламского джихада": эта просьба показалась непринципиальной, и с учетом общей атмосферы решили не упорствовать и разрешить. Хотя, конечно, чем именно руководствовался офицер, который дал разрешение, мы не знаем. Возможно, это было сделано и по оперативным соображениям. Ведь не секрет, что существует определенное и вполне легальное сотрудничество между администрацией тюрьмы и заключенными.

- А как насчет того, что заключенные террористы живут в суперкомфортабельных условиях при полном попустительстве тюремного начальства?

- Следует, прежде всего, понять, что палестинских заключенных воспринимают не как обычных уголовников, а как коллектив, причем коллектив хорошо организованный. Когда они устраивают голодовку, с ними ведут переговоры. Но слухи по поводу роскоши сильно преувеличены. Как человек, который в свое время отсидел в советской тюрьме, я понимаю, что в золотой клетке, конечно, сидеть лучше, но она все равно остается клеткой. Поэтому то, что они, к примеру, могут смотреть многоканальное телевидение, никого особо не волнует: сегодня такая возможность есть у заключенных всех европейских тюрем, да и у наших уголовников. Конечно, тут есть вопрос, какие каналы. В свое время я написал служебную записку, в которой указал, что следует отслеживать, какие каналы смотрят заключенные палеститнцы, и трансляцию "неправильных", как, например, "Аль-Джазира", пресекать. 

В отношении питания у них есть определенная автономия: то, что зэки-израильтяне получают готовым, они - в виде полуфабрикатов, которые готовят сами. Кроме того, у них много денег, но закупки они делают не каждый по отдельности, а централизованно - на всех. Для этого у них есть комиссия по питанию. При этом, подчеркну, улучшенное питание они получают не за счет израильского налогоплательщика, а за собственный. Например, каждую пятницу всем заключенным израильских тюрем выдается блюдо из курицы, так палестинцы могут за свои деньги получить лишнюю порцию.

Вообще комиссий у них много: есть комиссия по досугу, по образованию, по хозяйственной части и т.д. Есть и совсем страшная комиссия - по безопасности, то есть внутренняя контрразведка, которая тщательно проверяет каждого новоприбывшего. Поэтому заслать к ним подсадного агента невероятно трудно. Но все эти послабления выглядят оправданными: как Израилю трудно "переварить" миллионы живущих в Иудее и Самарии палестинцев, так же и ШАБАСу трудно "переварить" такое количество палестинских заключенных. Будь их мало, можно было бы разбросать их по тюрьмам и по камерам, а так приходится держать целыми блоками, а в такой концентрации они становятся силой. Если их и делят по камерам, то только, так сказать, по партийной принадлежности: кто к какой организации относится. Я хорошо помню, как в 2007 году, когда в Газе начались столкновения между ФАТХом и ХАМАСом, мы развозили членов этих движений по разным тюрьмам, чтобы гражданская война не перекинулась на блоки.

Кстати, сообщения о том, что у них есть суперсовременные спортзалы, - тоже полная чушь. В тюремном дворе установлены самые простые тренажеры, которые куплены на деньги международных организаций, то есть опять не за счет налогоплательщика. Учебу в университетах им раньше оплачивал ХАМАС и другие организации, потом это прекратилось, но аттестат зрелости они действительно могут получить. Сидят и учатся, а потом по договоренности в тюрьму приезжают специальные инспекторы из ПА и принимают у них экзамены.

Сравнивать условия их свиданий с таковыми заключенных израильтян просто невозможно. Никаких интимных свиданий им не позволено, все проходят только через стеклянную перегородку. Раньше были решетки, но теперь всюду стекло. В то же время раз в пять лет власти разрешают им встретиться с родственниками и вместе сфотографироваться. Вот в этот момент им действительно могут что-то передать. Еще практикуется встреча с детьми: за 5-10 минут до окончания свидания стекло поднимается, чтобы отец подержал сына на руках, и в одежде ребенка могут передать что-то запретное. Такое бывало. Следует также учесть, что для палестинцев заключенные - герои, и дети гордятся тем, что их отец или брат сидит в израильской тюрьме.

- Какое наказание должны, по-твоему, понести те, по чьей вине стал возможен этот побег?

- Я хорошо помню, как по следам побега из "Ашморет" все, кто был назван ответственным, подверглись публичному позору: их имена были напечатаны в прессе, начиная от командующего округом и далее по нисходящей - начальника тюрьмы, надзирателей, ремонтников, охранника, стоявшего на вышке. Но, как правило, если не доказано сотрудничество с заключенными, до увольнения и суда дело не доходит. Есть дисциплинарные взыскания, замедление в продвижении по службе и т.п., то есть без наказания эти люди не остаются. Что очень строго преследуется, так это сотрудничество с зэками. С коррупцией борются беспощадно, тут и со службы вылетают, и под суд идут... А в нашем случае девчонка уснула на посту. Причем, кажется, она несет срочную службу, так что с нее вообще другой спрос. Но даже если бы на ее месте был взрослый мужик с большим стажем работы, думаю, все равно дисциплинарным судом все бы и ограничилось. 

- Какие, на твой взгляд, должны быть сделаны выводы из случившегося?

- Выводы, как известно, сделает специальная комиссия, которая тщательно расследует происшедшее, так что давай подождем. Но выводы должны коснуться всех и вся. В том числе, и разгильдяйства, проявленного при строительстве тюрьмы. У меня в голову не вмещается, как можно было оставить под ней пустоши, не залить их бетоном?! Возможно, сказалось вечное израильское стремление к экономии. В одном я уверен: в случившемся нельзя винить только тюремное начальство и персонал. Тюрьма - это часть общества, которая, как в зеркале, отражает все, что в нем происходит. Если в обществе бардак, то не следует ожидать порядка в тюрьмах.

Вел интервью Петр Люкимсон. 

«Новости недели»