На экране - не курить!

Свершилось. С 1 апреля сего года «антитабачный» законопроект мэра Блумберга – ужас для одних, услада для остальных – вступил в силу. Круто и без поблажек.
Судя по всему, этим летом небо над Нью-Йорком поголубеет. Все курильщики прекратят дымить прилюдно и загрязнять и без того рекордно отравленный воздух над этим скребущим небо мегаполисом.
Война курению – любому – и его приверженцам объявлена давно, указ Блумберга – очередной, хотя и жесточайший удар по любителям табачного зелья.[!] Окончательная цель этой карательной (по всей Америке) кампании - уничтожение урильщика как класса, вытеснение курящих – некурящими, чистых – нечистыми, нечестивых – праведниками. Очень по сути библейский сюжет.Так в дни октябрьской революции в России давили всех буржуев.
Одновременно с оттоком вовсю дымящих масс меняется и само общество – его физиономия, физиология, нравы, мораль, привычки, манеры, быт, стиль, фобии и филии. Но прежде всего – культурный код, каноны и приемы разных искусств. Не стал бы сейчас Илья Эренбург писать свои «Тринадцать трубок», учить искусству их курить и различать по ним тринадцать отчетливых этнотипов. Да никто бы сейчас и печатать не стал его «трубки», убоявшись их вопиющей политнекорректности и явной крамолы.
Но более всего пострадало из-за антитабачной кампании кино. И прежде всего – американское, сильно травмированное изъятием из него готового набора художественных средств. До сих пор (и чем дальше, тем больше) ощущается в этом кино растерянность перед пустотой в том месте, где был "верняк" приемов, символов, метафор, намеков и целый фонтан сублимаций. История американского кино, несомненно, писалась в табачном дыму.
Фрейд как-то заметил, что только иногда сигара – это просто сигара, которую можно раскурить. Он имел в виду, конечно, её фаллический символизм. В кино на протяжении 50 лет сигарета никогда не была просто сигаретой, которую актер или актриса закуривали бы произвольно и однозначно. Огонек зажженной сигареты описывал пунктиром на экране человеческие судьбы, характеры персонажей, фабульную амплитуду фильма. Раскуренная на экране сигарета всегда была интенсивной деталью, начиненной смыслом и тянущей за собой ассоциативный хвост.
В американском кино курили как-то особенно запойно, обстоятельно и долго – кадр за кадром. Глядя на такое растранжиривание киношного времени, приходишь к выводу, что это был один из способов его творческого заполнения. Особенно стильно было на голливудском экране сосать сигару и говорить – гнусаво и весомо – сквозь нее. Тогдашний киноэкран был насквозь пропитан табачным дымом – настолько густым и слоистым, что зрители реально ощущали отравление этим виртуальным куревом.
И вот внезапно, но объяснимо киногерои перестают курить: многозначительно, с семантической нагрузкой и психологическим подтекстом.
Из кино исчезла простейшая знаковая система, которую зритель схватывал с налету и расшифровывал с отточенной до интуиции чуткостью. Вот два фильма с разницей в 50 лет.
В «Мальтийском соколе» производства 1941 года актер Хэмфри Богарт сосредоточенно скручивает папиросу, что означает, в косноязычном на мотивации кинематографе, завязку очередного конфликта. Табачный кисет, свисающий из пиджачного кармана Богарта, мгновенно сигнализирует о его грубой мужской силе.
Фильм выпуска 1991 года «Что касается Генри» уже не пользуется этой безотказной знаковой системой курения в кино. Мало того: сам факт курения используется в этом фильме не функционально, а оценочно – идеологически, в виде назидательного, хотя и ироничного, моралите – герой фактически расплачивается жизнью за пристрастие к запойному курению: он не получил бы пулю в лоб, кабы не забежал в пивной ларек за пачкой сигарет. Кадры с истекающим кровью на полу распивочной актером Гаррисоном Фордом служили грубовато-наглядной иллюстрацией к лозунгу тогдашнего американского дня: «Курение – зло». С еще большим пропагандистским пылом толкуется в фильме «Смерть по второму заходу» жутковатый эпизод с сигаретой, где Энди Гарсиа пытается судорожно всосать сигаретный дым сквозь трахеотомную дыру в горле. Короче, если еще совсем недавно на экране курили со смыслом, то сейчас – с моралью.
Конечно, кино всегда играло в обществе двойную роль: с одной стороны – фиксируя, с другой – создавая его поведенческие и оценочные модели. В данном случае, проводимая американским обществом в масштабе всей страны кампания против курения подорвала не только коммерческую базу табачных магнатов, но и разветвленную символику курения на экране. В новых фильмах импульсивно дымят только негодяи. Положительные герои не курят вообще.
Кинорежиссер Даниэль Мельник, сам в прошлом заядлый курильщик, утверждает, что сейчас «не посмел бы изобразить протагониста с сигаретой во рту», если только это не исторический фильм. Но вот последнее новшество: в исторических фильмах и даже в вестернах, где без табачища никак нельзя, ежели герой хватается за кисет, то этим дело обычно и кончается – сверхбдительный продюсер не позволит ему всласть затянуться на экране.
Исчезновение сигарет из американского кино разрушило систему ассоциативных связей, которые тянулись в зрительный зал за табачным дымком на экране. На самом низком символическом уровне белые цилиндрики служили отвлекающим маневром – занять руки неловкой актрисе, перебить занудный диалог, паузой раскура охладить жар страстей на экране.
На следующем семантическом этаже сигареты в кино более сложно характеризовали героев фильмов. В зависимости от того, что курила героиня – простые сигареты или с фильтром, дешевые или с древесным табаком, марки «Парламент» или «Кэмел», вырисовывался её характер, положение в обществе, культурный ценз. Яростные затяжки на экране актрисы Бетти Дэвис, а также её характерный жест – бурно раздавить в пепельнице наполовину выкуренную сигарету – сообщали о далеко зашедшем неврозе. Табачный дым на киноэкранах 40-х годов, однако, густо стлался над миром совершенно иных человеческих отношений и связей: мужское торжество, например, проявлялось в обкуривании лица противника, когда побеждал тот, кто закуривал первым, когда предложение сигареты было также предложением любви.
Именно любовный символизм и сексуальная метафоризация чаще всего извлекались в те годы из самого акта курения в кино. В эпоху запрета эротики на экране тонкие длинные сигареты, легко скользящие меж красных сомкнутых губ, стали безопасной метафорой секса. В фильме «Вперед, путешественник» (1942 г.) была найдена идеальная формула сублимации любовной интимности, в которой было отказано по ходу сюжета незадачливым любовникам, в акт совместной раскурки сигареты. «Что ж, покурим вместе с горя», - говорит герой в конце фильма, закуривая сигарету и передавая её актрисе Бетти Дэвис.
Эта красноречивая жестикуляция любви стала в год выпуска фильма сакраментальной в американском любовном этикете.
В кино вообще не курили просто так – из личной потребности или для удовольствия. Курение на экране всегда было функционально и имело точную значимость. Сплющенный в блюдце окурок, папироса, погашенная о подошву башмака, мерцающий огонёк зажженной сигареты являлись кинематографическими иероглифами, которые, из-за давности их употребления тем не менее не стали штампами. Им свойственна была текучесть смысла и динамизм применения.
Например, американское кино 80-х – середины 90-х годов активно использовало «сигаретные метафоры» в любовной символике, хотя запрет на секс в кино уже давно был снят. Просто из фаллического символа сигарета, интимно выкуренная на экране двумя любовниками, перешла в другой ассоциативный ряд – эмоционально-лирический. На языке психиатрии, акт курения на киноэкране всегда «сверхзаряжен» - имеет свою семантику и развернутый символизм.
Нынешний, принципиально некурящий кинематограф Америки утратил эту безотказную систему сигнализации зрителю. Невозможно представить на современном экране героического Виктора Ласло из «Касабланки», отправляющегося на опасную встречу с подпольщиками с пачкой сигарет в кармане. И наоборот: в фильме «Мыс страха», где популярный актер Роберт Де Ниро играет закомплексованного садиста, заядлого курильщика, сам факт пристрастия героя к сигаретам уже говорит о его преступных наклонностях.
Иначе говоря, если положительные герои нынче в кино нормативно не курят, то негодяи просто обязаны зажечь спичку и закурить.