Пепел миллионов стучит в мое сердце

Играй во всю клавиатуру боли.
Ольга Ивинская

Искусство Освенцима

Искусство Освенцима. Искусство обреченных. Творчество тех, кому предстоит умереть и кто об этом знает... Величие духа человеческого - подлинное, невероятной силы.
Это единственная выставка, где я видела плачущих мужчин. Где невозможно оставаться равнодушным. К этому искусству - искусству Освенцима, Биркенау, Терезина, Варшавского гетто - нужно прикоснуться - глазами, сердцем, душой. Самому. Это очень тяжело, но это необходимо.
Сюда, в Бруклинский музей, эти рисунки, живопись, карикатуры, литографии, открытки пришли из разных музеев мира. Из Израиля, Польши, Чехословакии, Германии, Соединенных Штатов...
Мы входим в зал, и первое, что поражает, - тишина, не музейная даже, а какая-то необычная тишина, в которой растворились ужас перед тем, что было, и страх перед тем, что может быть, что пытаются навязать миру новоявленные фашисты с зелеными знаменами и бомбами. Тишина почитания мужества и таланта, дань памяти убиенных. Господи, какие одаренные художники, какие люди были брошены в страшную мясорубку, перемоловшую жизни миллионов! Мечислав Кошельняк, портретист от бога. Автопортрет, которому можно дать название «Стойкость, победившая муки», потрясает, его галерея лиц тех, кто ушел в дым, - единственная память о них. Его портрет Винсента Гаврона - один из лучших образцов портретного искусства. И все это сотворено в Ос-вен-ци-ме, в цитадели смерти, голода и ужаса, в условиях полной невыносимости. Как? Как смогли они выстоять, не опуститься, творить - непостижимо!
Винсент Гаврон, которого писал Кошельняк, - участник польского Сопротивления, газетчик, превосходный график, заражавший выдержкой и свободолюбием товарищей. Еще один его портрет, написанный неизвестным узником, так и называется «Дума о воле». Сам Гаврон продолжал в лагере свое дело газетного карикатуриста. Его острые карикатуры-памфлеты на лагерных охранников - разве не акт беспримерного мужества? Он - один из немногих - выжил. Рассказал и описал. И до последнего дня - а умер он в 1991 г. - бил в набат: «Люди! Помните!».
Жак Маркиль прошел все круги ада. Дранси, Бухенвальд, Освенцим. Дожил до освобождения, добрался до Парижа, но силы были на исходе. Умер.
А Михаилу Финну из Екатеринослава было всего двадцать пять, когда нашел он смерть в газовой камере Освенцима. Две его работы сохранило для мира беспощадное время - женский портрет и рисунок углем и мелом «Деревья». Шедевр.
Автопортрет Петера Эделя, немецкого юноши,боровшегося с фашизмом, не клюнувшего на призывы гитлерюгенда. . Автопортрет оптимистичен - в Заксенхаузене! Где, где эти люди брали силы?!
Айзик Федер из Одессы был к началу войны уже известным художником. И в лагере продолжал творить. Пока не был брошен «в газ». В 1943-м. Колорист от бога.
Ягов Готко - тоже одессит, тоже художник с именем, тоже погиб в печи в сорок третьем. Его наследие - талантливейшие рисунки и портреты.
София Степен-Батор из знатной польской семьи вынесла все, жива по сию пору. «Я пишу портреты многих друзей, чтобы сохранить в себе способность видеть даже тогда, когда все вокруг серо, уродливо и страшно». Ее портрет Малки Зиметбаум, покинувшей безопасное убежище, чтобы быть рядом с любимым, и оказавшейся в аду Освенцима, потрясает. София написала подругу такой, какой была бы та, если бы...
Как судьба занесла харьковчанина Давида Брайнина во Францию, в лагерь Компьен, одному богу известно, но там, в кошмаре пересыльного лагеря, люди, говорившие на разных языках, продолжали жить. Свидетельство тому - необыкновенно остроумно составленная программа концерта. Очень способный график, Брайнин был транспортирован в Освенцим и убит.
Вас, возможно, удивило то, что в аду концлагеря могло прозвучать слово «концерт». Но звучали иногда и слова "поэзия", "искусство", даже "кабаре". «О, Терезиенштадт, ты маленький ад», - напевал Карел Швенк, поэт, конферансье, блистательный артист, чье имя гремело в Европе, как позднее имя Пресли в Америке. Терезиенштадт - так называли Терезинскую крепость под Прагой, и был это обычный чистенький гарнизонный городок. Но в 1941-м всех жителей выселили и превратили Терезин в гетто, в концлагерь, окруженный массивными крепостными стенами. Заключенные - только евреи, в основном интеллигенция, люди искусства, чьи имена были знакомы подчас всей Европе. И всей Германии, кстати, потому что было среди них множество немецких, а вместе с ними австрийских, бельгийских, чешских писателей, художников, университетских профессоров, учителей, поэтов. Музыкантов и артистов больше всех. Недаром фашисты называли Терезин музыкальным гетто. Организовал, возглавил и был душой, сердцем, мозгом терезинского кабаре Швенк. Искрящееся весельем кабаре в концлагере! Тексты реприз и песен создавал Густав Шорш. Музыку - Гидеон Кляйн, которого считали гением и который умер в Терезине двадцатипятилетним, за неделю до того дня, когда войска будущего маршала Конева ворвались в гетто, застав там меньше сотни полуживых людей. А прошло через лагерь чуть ли не двести тысяч.
Тяжелейший труд, голод, полное отсутствие медикаментов, еженедельные транспорты в Освенцим - но были лекции, школы, театральные спектакли. Сохранились тексты многих песен, либретто опер, стихи, дневники, рисунки, эскизы декораций. Пепек Тауссиг - звезда кабаре, писатель, театральный критик и художник - умер от голода за три дня до освобождения. «О, кабаре!» - этот его сверкающий остроумием очерк сохранился так же, как многие зарисовки таких замечательных художников, как Кин, Бурешова, Унгар, Аузенберг. Как удалось сохранить? Через чешских жандармов передавали друзьям. Но многое открылось в тайниках, обнаруженных при перестройке и реставрации крепости.
Павел Фантл, друг Кафки, его акварели и виртуозные рисунки потрясают. Карел Фляйшман - талантливая, выразительная графика. Бедржих Фритта - это он оставил документальную картину жизни (если это можно назвать жизнью) Терезина. Лео Хаас, один из тех, кому посчастливилось выжить, тоже бытописатель Терезина. Самая жуткая его картина «Морг»: штабеля трупов-скелетов и санитары в колпаках средневековых инквизиторов. Отто Унгар, сверхталант. Выжить не удалось, погиб в 1945 в Бухенвальде. «Стены гетто» Унгара - это предупреждение: «Люди, будьте бдительны!» Эти же стены видим мы в коротком фильме о Терезине, агитке, снятой по заданию нацистов для демонстрации Международному Красному Кресту, дескать, вот как замечательно живется евреям в наших лагерях. Может, веселенькая эта короткометражка и есть самое гнусное, что мы увидели, - по уровню фарисейства и лжи. Сегодня подобных примеров тоже хоть отбавляй. А правда - это «Транспорт ушел» Мальвы Шалек: куча вещей, которые их владельцам уже не понадобятся. «Жилой квартал» - соты, под завязку набитые обреченными, и рельсы - в смерть, в никуда!
Савелий Шлейфер из Одессы был мужественным человеком. Иначе как бы мог он создать такие дивные оптимистичные акварели в Компьене, откуда отправлен был в Освенцим, где и погиб.
В Освенциме был музей. Практичные немцы старались из творчества несломленных художников извлечь пользу - рисуйте, пишите. Бумага, краски и карандаши к вашим услугам! После 12-часового рабочего дня и без всяких доппайков. Благодаря музею сохранилось кое-что из того, что делали художники. Очень немногое удалось переслать в письмах узников неевреев. Были еще какие-то каналы. Например, поздравительные открытки, которые вручную делали для немцев или поляков-охранников. В них частенько были зашифрованы сообщения - холмы, солнышко, и черный состав влачится по черным рельсам. Новогодние открытки с традиционным трубочистом и магическим циферблатом часов, отстукивающих минуты жизни... Иногда люди приобщались к искусству там, в Освенциме, как Бронислав Чех, горнолыжник, чемпион Европы - а какая графика! Картины, бывало, делали по заказу. Великолепная «Ню» и марина Чеслава Ленжовского - за миску лагерной баланды. Творили под аккомпанемент выхлопов из труб крематория. Ян Комский по памяти писал импрессионистические пейзажи. «Я писал после тяжелейшей работы, - рассказывал он потом, - это давало мне силы жить и забывать, где я». Он дожил до старости и умер в 87 лет в Америке. Похоронен, как воин, на Арлингтонском кладбище.
Творчество загнанных в гетто было настоящим подвигом. Торопливые рисунки-документы, живопись. Шедевры Галины Оломучки из Варшавского гетто, Гирша Жилиса из Лодзинского гетто. Петру Гинцу было всего шестнадцать, когда ушел он в «дым». Он стал бы великим художником, коль сумел мальчишкой написать поразительный свой «Подсолнух», сверхэмоциональную акварель, солнечный цветок, в котором угадывается лагерный плац, преддверие смерти.
К Бруклинскому музею идут поезда метро 2 и 3, автобусы В 71, В 41,В 69, В 48 до остановки Eastern Parkway/ Brooklyn Museum. Выходные дни - понедельник, вторник. Цена билета для пожилых людей и учащихся - 2 доллара. Часы работы: с 10 до 5 в будни, с 11 до 6 в выходные.
Одновременно с выставкой в музее проходит цикл концертов «Музыка из-за стен». В воскресенье, 23 марта, в 3 часа дня будет исполнен «Квартет для конца времени» Оливера Мессиаена, написанный им в шталаге 8А в Силезии. Один из исполнителей - знаменитый кларнетист Ивен Шпритцер. В следующее воскресенье, 30 марта, тоже в 3 часа оркестр «Элизиум» исполнит произведения убитых в Освенциме известных в предвоенной Европе композиторов Виктора Ульмана и Павла Хааса. Вход в концертный зал для посетителей музея свободный.