Новое дело
В Израиле постепенно набирает силу скандал вокруг “похищения” детей, рожденных молодыми израильтянками, с целью их усыновления семьями богатых американских евреев. Но на сей раз речь идет отнюдь не о детях репатриантов из Йемена и других восточных стран. Напротив, тех, кто стоит за этим делом, интересовали дети ашкеназских евреек. В основном – тех, которые выросли в ультраортодоксальных семьях, но затем решили вести светский образ жизни
Петр ЛЮКИМСОН
Скандал начался с расследования, проведенного журналистами сайта Ynet и газеты “Едиот ахронот” Ариэлой Штернбах и Иегудой Шохатом. В центре расследования оказалось несколько очень похожих историй, происшедших в конце 2000-х и начале 2010-х годов.
Героиня одной такой истории, Таль Терези, рассказала, что родилась в ультраортодоксальной семье в Бней-Браке, и родители поспешили выдать ее замуж, когда ей не было и семнадцати. Увы, брак по сватовству (“шидуху”) оказался неудачным, спустя несколько месяцев молодожены развелись, и Таль решила начать самостоятельную жизнь в Иерусалиме. Здесь она через пару лет сошлась с мужчиной и забеременела. Тот отказался признать ребенка и прекратил с ней всякие отношения, вдобавок молодую женщину уволили с работы. Оказавшись в крайне затруднительной ситуации, Таль стала подумывать об аборте...
Сама мысль об этом в силу полученного ею воспитания была нестерпима, и в поисках выхода Таль обратилась в ассоциацию “Эфрат”, занимающуюся борьбой против абортов и оказывающую решившим оставить ребенка молодым женщинам немалую помощь. Работники ассоциации укрепили Таль в решении рожать, пообещав всевозможную помощь, и сдержали обещание. В числе прочего они “прикрепили” к Таль добровольную помощницу по имени Рина — женщину, по словам Таль, совершенно светскую, хотя большинство волонтерок ассоциации принадлежат к тем или иным религиозным кругам.
Рина активно помогала Таль проходить все необходимые медицинские проверки, следила за ее питанием и т.д. Словом, вела себя так, словно была ей родной матерью. Для Таль это было тем более важно, что ее родители ничего не знали о беременности – она просто не решалась им об этом рассказать.
Когда до родов оставалось чуть больше трех месяцев, Рина познакомила Таль с неким Моше – ультраортодоксом из США, который производил впечатление обеспеченного человека. Моше сказал Таль, что знает ее историю, искренне ей сочувствует. “Бедная девочка! Тебе уже сейчас не на что жить, а что будет, когда родится ребенок? Что с вами будет в первые месяцы после родов? Я искренне хочу тебе помочь, в моих силах сделать так, чтобы ты и до, и после родов была окружена любовью и заботой. Давай ты поедешь рожать в Штаты, а там мы посмотрим, что делать с ребенком”, — предложил Моше.
Перед отъездом новый знакомый зачем-то повел Таль в частный раввинатский суд, где даяны тщательно расспросили ее о родословной, убедили назвать имя отца ребенка и рассказать, из какой он семьи. Для чего это было нужно, Таль тогда так и не поняла.
Так на седьмом месяце беременности Таль оказалась в Нью-Джерси, в еврейской семье. Моше выполнил свое обещание: все в этой семье относились к ней очень тепло, старались выполнить любое ее желание, покупали новую шикарную одежду...
Девочка родилась здоровой, но роды прошли с осложнениями, Таль понадобилась медицинская помощь, и она получила ее по высшему разряду. Однажды ей принесли малышку – в роскошной люльке, одетую в явно дорогую одежду для младенцев. А потом в палату вошел Моше с каким-то мужчиной и стал убеждать ее подписать согласие на передачу дочери на усыновление.
— Это очень хорошая семья. Твоя дочь будет в ней по-настоящему счастлива. А что можешь дать ей ты?! Неужели ты хочешь, чтобы она росла в трущобах, среди преступников и наркоманов?! — вещал Моше.
Когда Таль ответила, что хочет сама растить дочь, Моше потерял терпение.
— Ты хоть понимаешь, сколько нам стоила?! — вспылил он. – Ты не боишься, что мы потребуем возврата денег? Что ты должна будешь оплатить свое пребывание в этой больнице?! И если мы откажется тебя поддерживать, на что ты вернешься домой?!
Поскольку Таль продолжала настаивать на своем, Моше заявил, что спор можно отложить на потом: женщину выписали из больницы, так что сейчас они возьмут ребенка и поедут домой. Только Таль придется подписать один якобы обязательный для всех рожениц в Америке документ — о том, что в течение 45 дней ей следует представить адвокатское письмо, удостоверяющее, что он в состоянии самостоятельно содержать ребенка. Как и многие девушки из семей израильских ультраортодоксов, Таль почти не знала английского и подписала протянутый ей лист, не читая.
Собравшись, Таль направилась к выходу, Моше чуть позади нее нес корзинку с младенцем. На выходе из больницы Таль усадили в машину, и она ожидала, что Моше положит корзинку с ребенком рядом с ней, но он захлопнул за ней дверь, машина тронулась, и краем глаза молодая женщина заметила, что он с ее дочерью на руках садится в другую машину. Больше Таль никогда не видела свою дочь, хотя, по ее словам, совершенно не собиралась передавать ее в приемную семью и не давала согласия на это (хотя не исключено, что именно согласие на удочерение ей подсунул на подпись Моше).
Когда Таль поняла, что у нее попросту, как она говорит, похитили ребенка, она некоторое время была не в себе, пыталась бороться. Но что она могла сделать без денег, без семьи, в совершенно чужой стране, где ей было трудно общаться даже с продавцом в магазине?! Моше в итоге оплатил ей обратный билет в Израиль и дал денег на дорогу...
Ариэла Штернбах и Иегуда Шохат собрали не одну такую историю, среди них — несколько выбивающуюся из общего ряда историю израильтянки Н., несколько лет работавшей в Америке и так же, как Таль, забеременевшей и лишившейся средств к существованию.
За несколько месяцев до родов Н. случайно познакомилась с Моше – судя по всему, тем же самым, который занимался Таль и другими девушками со схожей судьбой. Выразив Н. сочувствие, Моше как бы мимоходом спросил, является ли отец ее ребенка евреем, и, услышав положительный ответ, предложил помощь. Для начала он дал Н., 2000 долларов на аренду квартиры и обещал и впредь поддерживать материально. “Мне ничего от тебя не нужно, я просто хочу тебе помочь как еврей еврейке!” — заверил Моше молодую женщину.
Он Действительно время от времен подбрасывал Н. несколько сотен долларов на жизнь, а за месяц до родов завел разговор о том, что ей стоит передать ребенка на усыновление в хорошую еврейскую семью.
— Подумай сама, как ты будешь жить дальше, на какие средства будешь растить ребенка. В Израиль ты с ним не вернешься, твои религиозные родители его не примут. А тут ты можешь получить очень приличную сумму, которая позволит тебе начать все заново, хоть здесь, хоть в Израиле! – убеждал Моше.
Когда Н. отказалась, он переменил тактику: потребовал, чтобы она вернула все деньги, которые он давал ей, и заявил, что больше помогать не собирается. Очень скоро, когда у Н. совершенно кончились деньги, и она не могла купить себе даже буханку хлеба, в ее квартире раздался звонок. Звонившая женщина сказала, что номер ее телефона получила от Моше, умоляла с ней встретиться и только за согласие на встречу готова заплатить 200 долларов. Н. согласилась. В условленном месте в парке она увидела еще не старую религиозную еврейку. Та стала говорить, что всю жизнь мечтает о ребенке, но врачи сказали, что она не может родить. Вот она и молит Н. отдать ей ребенка, которого носит под сердцем, на усыновление – ведь она, такая молодая и красивая, еще сможет родить множество детей.
По рассказу Н., это была необычайно тяжелая беседа. Женщина протянула ей обещанные 200 долларов, стала говорить, что если Н., согласится на ее просьбу, даст ей много денег, а для ее ребенка сделает все возможное – он получит образование в Гарварде, станет наследником их с мужем семейного состояния... Незнакомка рыдала и пыталась встать перед Н. ней на колени. Девушке было безумно жалко эту женщину, но она осталась непреклонной. В конце концов Н. родила и смогла вернуться с ребенком в Израиль. Каким образом – не уточняется, но, видимо, друг Н., узнав о рождении сына, вернулся к ней, выплатил все ее долги и они вместе улетели из США.
Кстати говоря, у Таль Терези тоже все сложилось хорошо. Правда, когда она вернулась в Израиль и пришла к Рине, чтобы рассказать, что произошло с ней в Америке, та заявила, что не помнит ни Моше, ни саму Таль.”Я помогаю многим женщинам, которых направляет ассоциация “Эфрат”, всех не упомнишь! – заявила Рина ошеломленной Таль. – Но у тебя сейчас, вроде бы, все в порядке. Так чем же ты недовольна?!”
Сегодня Таль замужем, у нее трое детей, но она не может забыть первую дочь, которой сейчас уже восемь лет. Недавно Таль каким-то образом вышла на семью, в которой растет ее девочка, и умолила выслать по электронной почте ее фотографии. Кружным путем снимки она получила: судя по ним, ее девочка и вправду счастлива.
И Н., и другие героини этой истории в беседе с журналистами Ynet высказывали предположение, что речь идет о самой настоящей сети, которая занимается “похищением” детей у молодых евреек, забеременевших вне брака и оказавшихся в тяжелом финансовом положении. По их мнению, ежегодно через эту сеть прокручиваются миллионы долларов.
Стоит заметить, что при всей внешней сенсационности в историях Таль Терези и Н. нет ничего нового. Еще в середине 1990-х годов среди новых репатриантов ходили слухи, что молодым русскоязычным женщинам, у которых случилась нежелательная беременность, предлагают “продать ребенка в Америку”. Помнится, называлась даже сумма, которую можно было заработать на подобной сделке: от 40 до 80 тысяч долларов. Напомним, что в те годы за 80 тысяч долларов можно было купить приличную квартиру в центре Беэр-Шевы или в одном из районов Ашдода, то есть деньги были немалые. И те, кто их предлагал, выдвигали к беременным женщинам единственное требование: они должны быть галахическими еврейками.
Сделка осуществлялась без подписания каких-либо бумаг: за пару месяцев до родов молодая женщина отправлялась в США, где ей гарантировали комфортные условия проживания, а когда наступал час родов, ее записывали в больнице под чужим именем — в Америке, как известно, документы особенно не проверяют. Одновременно под настоящим именем роженицы в больницу под каким-либо предлогом ложилась другая женщина. В момент выписки они просто менялись местами, и каждая возвращала себе собственное имя. Таким образом, биологическая мать покидала больницу одна, а приемная — с новорожденным. И, как полагали создатели этой схемы, уже никто никогда не мог доказать факт усыновления.
Репатриантки, которые рассказывали о сделанных им “выгодных предложениях”, от них отказались и были этим очень горды. Но ведь почти наверняка были и те, кто решил предложение принять, просто они этого не афишировали.
В продолжение своего расследования Ариэла Штернбах и Иегуда Шохат попытались поговорить с активистской “Эфрат” Риной, которая, вероятно, поставляла Моше потенциальных “клиенток”, но та не захотела с ними говорить и даже пригрозила, что если журналисты попытаются оклеветать ее, то она обратиться к адвокату.
Ничего не дала и беседа с 40-летним американцем, усыновившим дочь Таль Терези: тот делал вид, что вообще не понимает, о чем его спрашивают и чего от него хотят. Но в конце беседы мужчина неожиданно произнес на вполне приличном иврите: “Передайте Таль, что у девочки все в полном порядке, мы сделаем для нашей дочери все, что сможем, и даже сверх того. Как-нибудь я снова свяжусь с Таль по электронной почте”.
Из ассоциации “Эфрат” заявили, что крайне заинтересованы в тщательном расследовании и страстно желают выяснить, причастен ли кто-то из ее добровольцев к преступным манипуляциям с женщинами, которым они помогали. При этом пресс-секретарь ассоциации подчеркнул, что ее руководству ничего не известно о таких случаях.
Пресс-служба полиции сообщила, что все собранные журналистами истории ей знакомы, и все они относятся к 2009 году. В то же году по поводу всех этих дел было возбуждено уголовное расследование, которое велось совместно с правоохранительными органами США. Результаты расследования переданы в министерство юстиции, которое в 2010 году решило закрыть дело. Если это действительно так, то шансы на то, что расследование будет возобновлено, невелики. Но остается вопрос о том, продолжает ли действовать сеть “помощи беременным еврейкам” до сих пор, или прекратила свое существование?
Разумеется, вся эта история самым широким образом обсуждалась в Интернете. Многие не преминули заметить, что она очень напоминает историю йеменских детей: судя по всему, американские евреи считают Израиль чем-то вроде своего инкубатора с “правильным” генофондом. При этом почти все участники дискуссий сошлись во мнении, что ассоциация “Эфрат”, которая хорошо известна многим израильтянам, делает святое дело, и ее руководство вряд ли имеет какое-либо отношение к подобным криминальным делам. И все же многие считают, что общество должно знать правду, и следует потребовать от министерства юстиции детального ответа на вопрос о том, почему оно решило закрыть данное дело.
Но в целом мнения израильской публики разделились. Если одна группа населения считает, что по отношению к Н., Таль и другим девушкам однозначно совершено преступление, то другие говорят, что не все в данной истории так просто. Да, соглашаются они, похищать детей – это, безусловно, преступление. Но вот в том, чтобы убеждать оказавшихся в сложной ситуации девушек передать детей на усыновление в хорошие семьи, на их взгляд, ничего преступного нет.
Не исключено, что в таких рассуждениях есть зерно истины. Согласитесь: вероятность того, что молодая женщина без спутника, без работы и без крыши над головой, родив, опустится на дно жизни, очень велика. Ведь ребенок требует и времени, и денег, и сил, а маме нужно работать и пытаться обрести достойное место в жизни. А в хорошей приемной семье долгожданный желанный ребенок будет действительно счастлив, да и у самой женщины появляется шанс открыть новую страницу в жизни. Кто знает, удалось бы Таль Терези преуспеть и создать новую семью, если бы она вернулась из США с ребенком на руках...
Поэтому можно поспорить поводу справедливости обвинений, которые выдвигают журналисты Ynet в адрес “похитителей детей”. Не исключено, что сами “похитители” убеждены – и небезосновательно! – что занимаются спасением еврейских детей и помощью молодым женщинам. Обратим внимание: ни одной из этих женщин никто не угрожал, никто не применял по отношению к ним силу. Напротив, они сами признают, что отношение было самым благожелательным, а история Н. показывает, что решающее слово все же оставалось за биологической матерью.
Впрочем, кто прав в этом споре, мы предлагаем решить читателю. Жизнь — очень непростая штука... “Новости недели”
