О времени, о себе и о нас
Культура
У Мими Фёрзт вы, читая нашу газету постоянно, пусть и в воображении своём, бывали не раз и знакомились там с работами художников самых разных, но всегда одарённых и интересных. Именитейших в том числе. Русских мастеров – часто и много.
Поразившая меня прочитанная как-то любопытная подробность многообразного американского бытия: в языке живущих в Аризоне индейцев Хопи нет понятия времени. Есть только настоящее, обозначенное словом «сейчас». Так вот, сейчас в прославленной галерее работы свои представляют двое ставших американцами рижан, тоже, разумеется, русской художественной школой в своё время воспитанных. И влияние этой школы, так или иначе в любых стилистиках и направлениях проявляющееся, в ультрамодернистских работах Яниса Якобсона и Зои Фроловой ощущается остро. Так же, как и яркая индивидуальность каждого из этих неординарных художников.
Харьковчанка Зоя Фролова вышла замуж за Яниса Якобсона и переехала к любимому в Ригу, а уже оттуда в самом начале 90-х – в Америку. У талантливой этой художественной четы и до отъезда из Латвии, и уже здесь, в Америке, было множество выставок, а разноплановые их работы экспонируются в музеях разных стран – в России в Третьяковке, в Германии в кёльнском Людвиговском музее, в двух музеях в Латвии, а в Америке в музее современного искусства Зиммерли и богатейшей коллекции университета Ратгерс.
Название той выставки у Мими Фёрзт, которая с невероятным успехом прошла в июле нынешнего года, показалось мне закодированным, и смысл его открылся лишь после внимательного изучения привезенных в Сохо работ художников, настолько различных, что имя экспозиции – «Свет в одиночку» – оказался выбранным снайперски. Когда человек исповедуется, он может дойти до полного откровения только наедине со священнослужителем. Точно так же живописец тайные свои желания, замыслы, идеи, мучения свои доверить может только холсту, над которым трудится, свет души изливая. В одиночку. Оттого ремесленнику, даже тому, кто ремеслом овладел отличнейше, так трудно похитить стиль, манеру, ауру созданного настоящим художником.
У Зои Фроловой в большинстве её работ удачно сочетаются абстракция и элементы фигуративного искусства. Но главное – самое, наверно, главное – это насыщенность мыслью, всегда присутствующий не зашифрованный, нет, просто скрытый, но прочитываемый сюжет.
Лунный свет, сконцентрировавшись, обращается вдруг в мужскую фигуру. А лицо – тонкое, вдохновенное, вымечтанное... Не напрасны ли ожидания? Многократно повторяющаяся «История навечно».
А эти единой темой спаянные 4 полотна наверняка задуманы как притча-тетраптих о коварном, предательски бегущем только вперёд неостановимом времени. В алых отблесках заката нечто... Абстракция, да нет, угадываемое – именинный торт. Вот он первый: одна свечечка. Господи, да как же радуется малыш, а вместе с ним все, кто его любит! Число свечей множится, кто-то отрезал, скорей, вырвал из пирога здоровенный кус. Больно-то как. Но вот уже свечек и не сосчитать... А ведь твоя «свеча горит во мраке полным светом» и «...часы продолжают идти непрерывно».
«...об этом долгом времени жизни, о зимах и летах» (опять, опять Бродский) две интереснейшие, необычные, я бы сказала, необыденные работы Яниса Якобсона. На плотной, жёсткой, почти бесцветной, полупрозрачной, какой-то особой выделки коже. Почти невидный рисунок: «Турбулентное движение света». Я думаю – и времени тоже. Оно ведь любит всяческие завихрения. Что, собственно, в турбулентном движении? Свет души, ожиданий, надежд или свет как таковой? А может, это пламя сгорающих традиций, устоев с укладами, трепетного отношения к не знавшей ещё слова «партнёр» любви, к верности идеалам, к извечной обязанности быть мужчиной? Горит всё, ух, как красиво! Огненные языки взвиваются из мраморных чаш. Но ведь всё равно остаётся только пепел. Что мы, оглянувшись вокруг, и наблюдаем. И что чутко уловил художник.
Прошло чуть больше трёх месяцев, и у Мими Фёрзт снова выставка работ Зои Фроловой и Яниса Якобсона, основное мысленное (духовное?) содержание и, думается, воздействие на зрителя и даже последействие определяется уже названием экспозиции: «Пульс тишины». Такой желанной в ураганном ритме и неутихающем шуме гремящего мегаполиса.
Разумеется, сегодняшняя экспозиция полным повторением июльской не стала. И философский её подтекст углублён и расширен. Ключом к пониманию того, что хотели донести до нас художники, стало коротенькое, но ёмкое по мысли эссе, открывающее выставку: «Есть магия простых вещей и повторяющихся настроений – зажжённая лампа в ночном саду, звук бесчисленных насекомых, бесконечное звёздное небо и щемящее-сладкое чувство одиночества. Зажигая свет, мы, по сути, совершаем магическое действо, отвоёвывая своё маленькое пространство у бескрайней космической темноты».
Единственное, что меня смутило, - это утверждение сладости чувства одиночества, пусть и щемящего. Одиночество – безраздельное и безнадёжное – всегда только горько и страшно. Что прочитано было мною в том талантливом, глубинно-философском, идиоматическом даже, полотне Фроловой с арбузом, с которого кто-то эдак бережно содрал такую, кажущуюся сверхпрочной шкуру. Жаль, что на сегодняшней выставке картины нет. Зато сколько других, раскрывающих заявленную тему работ и у Фроловой, и у Якобсона, художников, которые могут повторить вслед за Бродским: «... в чьей-то жизни чужой мы становимся светом и тенью».
Словом, побывать на этой выставке интересно будет даже тем, кто был на предыдущей.
Поразившая меня прочитанная как-то любопытная подробность многообразного американского бытия: в языке живущих в Аризоне индейцев Хопи нет понятия времени. Есть только настоящее, обозначенное словом «сейчас». Так вот, сейчас в прославленной галерее работы свои представляют двое ставших американцами рижан, тоже, разумеется, русской художественной школой в своё время воспитанных. И влияние этой школы, так или иначе в любых стилистиках и направлениях проявляющееся, в ультрамодернистских работах Яниса Якобсона и Зои Фроловой ощущается остро. Так же, как и яркая индивидуальность каждого из этих неординарных художников.
Харьковчанка Зоя Фролова вышла замуж за Яниса Якобсона и переехала к любимому в Ригу, а уже оттуда в самом начале 90-х – в Америку. У талантливой этой художественной четы и до отъезда из Латвии, и уже здесь, в Америке, было множество выставок, а разноплановые их работы экспонируются в музеях разных стран – в России в Третьяковке, в Германии в кёльнском Людвиговском музее, в двух музеях в Латвии, а в Америке в музее современного искусства Зиммерли и богатейшей коллекции университета Ратгерс.
Название той выставки у Мими Фёрзт, которая с невероятным успехом прошла в июле нынешнего года, показалось мне закодированным, и смысл его открылся лишь после внимательного изучения привезенных в Сохо работ художников, настолько различных, что имя экспозиции – «Свет в одиночку» – оказался выбранным снайперски. Когда человек исповедуется, он может дойти до полного откровения только наедине со священнослужителем. Точно так же живописец тайные свои желания, замыслы, идеи, мучения свои доверить может только холсту, над которым трудится, свет души изливая. В одиночку. Оттого ремесленнику, даже тому, кто ремеслом овладел отличнейше, так трудно похитить стиль, манеру, ауру созданного настоящим художником.
У Зои Фроловой в большинстве её работ удачно сочетаются абстракция и элементы фигуративного искусства. Но главное – самое, наверно, главное – это насыщенность мыслью, всегда присутствующий не зашифрованный, нет, просто скрытый, но прочитываемый сюжет.
Лунный свет, сконцентрировавшись, обращается вдруг в мужскую фигуру. А лицо – тонкое, вдохновенное, вымечтанное... Не напрасны ли ожидания? Многократно повторяющаяся «История навечно».
А эти единой темой спаянные 4 полотна наверняка задуманы как притча-тетраптих о коварном, предательски бегущем только вперёд неостановимом времени. В алых отблесках заката нечто... Абстракция, да нет, угадываемое – именинный торт. Вот он первый: одна свечечка. Господи, да как же радуется малыш, а вместе с ним все, кто его любит! Число свечей множится, кто-то отрезал, скорей, вырвал из пирога здоровенный кус. Больно-то как. Но вот уже свечек и не сосчитать... А ведь твоя «свеча горит во мраке полным светом» и «...часы продолжают идти непрерывно».
«...об этом долгом времени жизни, о зимах и летах» (опять, опять Бродский) две интереснейшие, необычные, я бы сказала, необыденные работы Яниса Якобсона. На плотной, жёсткой, почти бесцветной, полупрозрачной, какой-то особой выделки коже. Почти невидный рисунок: «Турбулентное движение света». Я думаю – и времени тоже. Оно ведь любит всяческие завихрения. Что, собственно, в турбулентном движении? Свет души, ожиданий, надежд или свет как таковой? А может, это пламя сгорающих традиций, устоев с укладами, трепетного отношения к не знавшей ещё слова «партнёр» любви, к верности идеалам, к извечной обязанности быть мужчиной? Горит всё, ух, как красиво! Огненные языки взвиваются из мраморных чаш. Но ведь всё равно остаётся только пепел. Что мы, оглянувшись вокруг, и наблюдаем. И что чутко уловил художник.
Прошло чуть больше трёх месяцев, и у Мими Фёрзт снова выставка работ Зои Фроловой и Яниса Якобсона, основное мысленное (духовное?) содержание и, думается, воздействие на зрителя и даже последействие определяется уже названием экспозиции: «Пульс тишины». Такой желанной в ураганном ритме и неутихающем шуме гремящего мегаполиса.
Разумеется, сегодняшняя экспозиция полным повторением июльской не стала. И философский её подтекст углублён и расширен. Ключом к пониманию того, что хотели донести до нас художники, стало коротенькое, но ёмкое по мысли эссе, открывающее выставку: «Есть магия простых вещей и повторяющихся настроений – зажжённая лампа в ночном саду, звук бесчисленных насекомых, бесконечное звёздное небо и щемящее-сладкое чувство одиночества. Зажигая свет, мы, по сути, совершаем магическое действо, отвоёвывая своё маленькое пространство у бескрайней космической темноты».
Единственное, что меня смутило, - это утверждение сладости чувства одиночества, пусть и щемящего. Одиночество – безраздельное и безнадёжное – всегда только горько и страшно. Что прочитано было мною в том талантливом, глубинно-философском, идиоматическом даже, полотне Фроловой с арбузом, с которого кто-то эдак бережно содрал такую, кажущуюся сверхпрочной шкуру. Жаль, что на сегодняшней выставке картины нет. Зато сколько других, раскрывающих заявленную тему работ и у Фроловой, и у Якобсона, художников, которые могут повторить вслед за Бродским: «... в чьей-то жизни чужой мы становимся светом и тенью».
Словом, побывать на этой выставке интересно будет даже тем, кто был на предыдущей.
Подпись к фото: Celebration. 2011. Oil on canvas. 55x75 in (141x191 cm)
