“КУКУРУЗНИК” И “БРОВЕНОСЕЦ в ПОТЕМКАХ”
Максим Горький говорил - “чтение книг сделало из меня человека”. Пристрастия к книгам не было ни у Хрущева, ни у Брежнева. Они не читали ни политической, ни художественной литературы.
Андрей Михайлович Александров-Агентов был помощником четырех генсеков - Брежнева, Андропова, Черненко, Горбачева. Он писал: “За 21 год работы с Брежневым мне не приходилось видеть ни разу, чтобы он по собственной инициативе взял том сочинений Ленина, не говоря уже о Марксе или Энгельсе, и прочитал какую-либо из их работ”.
Никита Сергеевич тоже интереса к книгам не проявлял. Даже о классиках русской, а тем более мировой литературы оба имели весьма общее представление. Правда, Брежнев кое-что все-таки читал, например, с Пушкиным был немного знаком и даже мог иногда процитировать. Более того, он знал наизусть длинную поэму Д.Мережковского “Сакья Муни”, стихотворения С.Есенина, заученные в молодости.
Хрущев в этом отношении был совсем “темным”. Никита Сергеевич никогда ничего не писал, ни книг, ни журналов не читал. О содержании газет докладывали помощники. По словам Д.Шепилова, за два года совместной работы с ним в ЦК видел единственный документ, на котором была его личная резолюция: “На телеграмме от одного из наших послов Хрущев начертал Суслову и мне “азнакомица” (Д.Шепилов. “Непримкнувший”. М., 2001).
Александров-Агентов отмечал: “зато я видел другое: тот же Брежнев умел использовать людей “как книги”. Очень контактный по своей натуре, Леонид Ильич, оказавшись на высших постах, очень много общался с людьми - и с коллегами по руководству, и с работниками промышленности, сельского хозяйства, и с представителями мира науки и, в какой-то мере, искусства и литературы. И в этом общении всегда был очень внимателен и как бы впитывал то, что слышит, фиксируя своей прекрасной памятью, чтобы затем, когда надо, “вынуть с полки” ту или иную услышанную им и понравившуюся ему идею, мысль, даже фразу и пустить в практический оборот”. (См. Александров-Агентов. “От Коллонтай до Горбачева”. М., 1994).
Никита Хрущев был выдвиженцем Кагановича. В конце 20-х - начале 30-х годов Лазарь Моисеевич был, по сути, вторым человеком в партии. Он занимал посты секретаря ЦК и секретаря Московского комитета партии. Когда Сталин уезжал на отдых, он свои письма и телеграммы в Москву адресовал: “Товарищу Кагановичу и другим членам Политбюро”. Каганович знал Хрущева со времен, когда они оба работали на Донбассе. Он его выдвинул секретарем одного из райкомов Москвы, потом двигал дальше. Затем его приблизил сам вождь.
Брежнев двигался вверх по лестнице партийной иерархии как протеже Хрущева. Никита Сергеевич сделал чернобрового красавца первым секретарем Запорожского, затем Днепропетровского обкомов, помогал закрепиться в Москве. Хрущев всегда считал Брежнева человеком своей команды, преданным и близким ему.
Накануне июньского (1957 г.) Пленума ЦК КПСС, на котором была разгромлена “антипартийная группа” Молотова, Маленкова и Кагановича, Леонид Брежнев попал в больницу с микроинфарктом. Однако пришел на Пленум спасать Хрущева. Когда подошел к трибуне, министр здравоохранения М.Ковригина заявила, что он серьезно болен и ему нельзя выступать. Но он все-таки произнес речь в защиту Никиты Хрущева.
* * *
И не удивительно, что летом 1963 года Хрущев принял решение переместить близкого ему человека Брежнева на второй по значению в КПСС и стране пост второго секретаря ЦК вместо Фрола Козлова. Как оказалось, на свою голову.
Было у этих людей много общего, но много было черт, очень отличавших этих деятелей Коммунистической партии и советского государства.
Хрущев - властный, вспыльчивый, необузданный, грубый, в том числе в отношении своих ближайших коллег, самоуверенный и падкий на лесть. Одновременно порывистый, увлекающийся, одержимый “духом новаторства”, но без серьезной концепции, научной базы, нередко мечущийся в разные стороны - и во внутренней, и во внешней политике. Он всегда хотел куда-то ехать, лететь, плыть.
Последние годы у власти - открытое игнорирование коллег по руководству, упоение собственной персоной, сотворение собственного “культа”. Никита Сергеевич не очень стеснялся в выражениях для “широкого круга”. Ну а для “узкого круга” вообще применял часто выражения из лексикона уличных хулиганов. Для каждого члена Президиума ЦК и кандидата в члены Президиума у него была заготовлена обидная кличка. Сохранился текст речи, которую написал Брежнев, собираясь выступить на Пленуме ЦК, когда смещали Хрущева. Однако решили ограничиться только докладом Суслова и прений не открывать. Но речь Леонида Ильича осталась в архиве. Так вот, в этой речи Брежнев приводит пример, как Хрущев оценивал деятельность Секретариата ЦК, которым руководил Брежнев. Хрущев ему говорил: “Вы как кобели писаете на тумбу”. Вот такая оценка. Здесь не убавить, не прибавить. А ведь Секретариат руководил всей текущей деятельностью КПСС, занимался подбором и расстановкой кадров. Как видим, Хрущев был не очень высокого мнения даже о своих ближайших соратниках. Ну а те до поры до времени его прославляли, но за пазухой держали камень. И, в конечном счете, бросили его в Никиту Сергеевича.
Брежнев был тоже честолюбивый деятель, но гораздо более осторожный, менее самоуверенный, прислушивался к мнению других и учитывал эти мнения в своих действиях. Не стеснялся спрашивать совета прилюдно. Бывало даже и так. Идут переговоры с иностранной делегацией, сидящей напротив, причем в ее составе есть люди, знающие русский язык, а Брежнев, высказав какое-то соображение, поворачивается к сидящему рядом помощнику и громко спрашивает:
“Я правильно сказал?”.
Как и Хрущев, он был хитрым, но гораздо более сдержанным и куда более доброжелательным к людям.
Брежнев, как и другие руководители партии и советского государства, боялся Хрущева. Гнев первого секретаря не грозил тюрьмой, как это было при Сталине. Но он обрушивал на проштрафившегося, по его мнению, деятеля поток брани, отборный мат. Избавлялся от плохого настроения, “выпуская пар” и матеря своих сотрудников. Это, конечно, вызывало ответную реакцию. До поры до времени подчиненные Никиты Сергеевича молчали и терпели. Ну а первый секретарь расходился все больше и больше, выдавая “на-гора” все нюансы своего постоянно меняющегося настроения. Угроза опалы, немилости со всеми вытекающими последствиями постоянно висела над всеми, кто имел счастье или несчастье близко соприкасаться с Никитой Сергеевичем.
Натура активная и деятельная, да еще окружившая себя уймой подхалимов, которые приходили в неописуемый восторг от каждого слова и шага первого секретаря ЦК, Никита Сергеевич поверил в собственную непогрешимость. Свои идеи, иногда просто абсурдные, принялся осуществлять буквально на всех направлениях, при этом с лихорадочной поспешностью. Мнением коллег по руководству он просто пренебрегал.
Для колхозника своя корова, пара свиней и свой огород - это было зачастую спасение. Никита Сергеевич решил укрепить социалистические основы сельского хозяйства СССР. Для этого задумал отобрать у крестьянина его подсобное хозяйство - личные земельные участки и личный скот. Это советский лидер считал важным шагом на пути к коммунизму. Если бы эта бредовая идея была бы до конца реализована, колхозник остался бы вообще без штанов. И, конечно, без хлеба.
Ну, а кампания по расширению посевов кукурузы? Хрущев считал это спасением для сельского хозяйства. В результате кукурузу стали сеять везде и даже чуть ли не в тундре. А это теплолюбивое растение. “Кукурузная” авантюра закончилась провалом. В нем Хрущев обвинял всех, только не самого себя.
Реформы в области управления промышленностью и особенно сельским хозяйством Хрущев инициировал чуть ли не каждый год. В итоге вообще возник хаос. Происходила бесконечная перетряска управленческого аппарата, почти каждую неделю ликвидировались одни ведомства и создавались другие.
Хрущев решил перестроить, вернее, перетрясти и саму партию. Партийные органы были разделены на независящие друг от друга промышленные и сельские. Райкомы были ликвидированы. По сути, богатая фантазия Никиты Сергеевича привела к образованию своеобразных двух партий. Эта реформа КПСС вызвала особое раздражение у высших партийных функционеров.
Александров-Агентов писал:
“Хорошо помню как Брежнев у себя “втихомолку” возмущался этой реформой, особенно ликвидацией райкомов, считавшихся в аппарате становым хребтом партии, ее главным инструментом. И как бы апофеозом этого “новаторства”, бездумно и с невероятной поспешностью даже не вводимых, а вталкиваемых Хрущевым в жизнь партии и страны перемен, явилось принятие 22 съездом КПСС (ноябрь 1961 г.) новой Программы партии”.
Текст Программы носил чисто “хрущевский” характер - непродуманный и абсолютно утопический. Писали ее в тиши Беловежской Пущи секретарь ЦК Ильичев, главный редактор “Правды” Сатюков, зять Хрущева главный редактор “Известий” Аджубей, академик Федосеев и др. Но она отражала богатую фантазию Никиты Хрущева. Он собирался оставить далеко позади общий объем промышленного производства США. А лозунг “перегнать Америку по производству мяса, молока и масла на душу населения” он выдвинул еще в 1957 году. Этот лозунг, вместе с кукурузоманией, стал символом той эпохи. За 20 лет к началу 80-х годов Хрущев собирался построить в СССР коммунизм. Не прошло и года после принятия Программы, а в стране за хлебом уже стояли большие очереди, а мясо и масло стало продуктом, мало кому доступным. СССР впервые вынужден был закупать за рубежом зерно и мясо. Так что у народа была возможность оценить своего лидера по достоинству. Уважения он не вызывал даже с учетом его исторического доклада на ХХ съезде. Да и раньше Никита Сергеевич со своими прожектами вызывал у людей крайне отрицательную реакцию.
* * *
Некоторые шаги, предпринятые лично Хрущевым во внешней политике, усилили разрыв между ним и его окружением. Позиция Никиты Сергеевича по ряду вопросов наносила серьезный ущерб интересам советского государства. Так, по указанию Хрущева и без обсуждения на Президиуме ЦК вопреки всем договорам и контрактам из Китая были отозваны все советники и специалисты. Причина? Идеологический спор и соперничество между Хрущевым и Мао. Никита Сергеевич публично называл его “старой калошей”. По вине Хрущева осложнились также отношения с Румынией и Югославией.
Примерно в то же самое время Никита Сергеевич ухитрился внезапно резко обострить отношения с США. И это сразу же после того как он побывал в Америке и отмечалось серьезное потепление в этих отношениях. В мае 1960 года Хрущев сорвал начавшуюся было в Париже встречу руководителей четырех держав, что тоже не прибавило авторитета внешней политике СССР. Порожденный Хрущевым Карибский кризис закончился, по сути, крупным поражением Советского Союза. С Кубы пришлось вывозить ракеты, а американцы получили возможность досматривать советские суда.
Никита Сергеевич при этом делал хорошую мину при плохой игре. Высшие партийные функционеры, генералы очень болезненно воспринимали эти итоги Карибского кризиса, винили во всем Первого секретаря, называли его аферистом, мол, полез туда, куда и Сталин не рисковал добираться. Но обо всем этом говорили в своем узком кругу.
Сокращение по инициативе Хрущева чрезмерно разбухшей армии, флота казались шагом в правильном направлении и должны были способствовать укреплению мира, улучшению отношений с США и другими странами. Однако проведено это было, как и другие реформы, импульсивно, не продумано. В результате миллион двести тысяч человек оказались выдворенными с военной службы. Тысячи офицеров были уволены и долго не могли найти себе место в новой жизни.
Началось уничтожение военных кораблей, в том числе совсем новых, только что построенных.
Нетрудно представить себе какие настроения вызвала эта ситуация в армии и не только в армии. Авторитет Хрущева в Вооруженных силах, и так не очень высокий, опустился до нулевой отметки.
Возник серьезный, хотя и скрытый конфликт Хрущева с большинством партийного руководства, членами правительства, которые видели ошибки Хрущева, пытались что-то исправить, повлиять на него, но безуспешно. Сам Хрущев был убежден в правильности своей политики. Несогласным, рискнувшим его открыто критиковать, быстро “затыкал рот”.
Хрущев при каждом удобном и даже неудобном случае говорил о своем пролетарском происхождении, даже этим гордился. И он же отдал приказ о расстреле рабочей демонстрации в Новочеркасске. Однако народ терпел и, может быть, еще терпел бы долго. Судьбу Никиты Сергеевича решила группа его ближайших соратников. Самоуправство, самодурство нового вождя, его сплошные “ляпы” в политике объединили их.
Смещение Хрущева произошло в легальной форме (готовилось оно, конечно, втайне) сначала на Президиуме ЦК, а потом на Пленуме. Хрущев убедившись, что его никто не поддерживает, подписал заявление об отставке. К тому же ему сообщили, что, если он не подпишет такое заявление, будут оглашены документы о его роли в репрессиях в Москве, в Украине и не только там.
Брежнев вел практическую работу по организации смещения Хрущева. Переговорил по этому вопросу с каждым членом и кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС. Жены Брежнева и Хрущева в это время вместе отдыхали в Карловых Варах в Чехословакии.
Когда закончился пленум ЦК, Брежнев зашел в свой кабинет и начал звонить всем руководителям союзных стран и сообщил им лично об изменениях в руководстве КПСС и СССР.
После смещения Хрущева советские СМИ - пресса, радио, телевидение - вообще забыли о его существовании. Его не показывали и даже не упоминали.
Брежнев лично отреагировал на просьбы Хрущева. Он набросал на листке бумаги:
“1. Пенсия 500 руб.
2. Кремлевская столовая.
3. Поликлиника 4-го Гл. упр.
4. Дача на Петрово-Дальней (Истра).
5. Квартиру в городе подобрать.
6. Машину легковую”.
(См. Н.Зенькович “Элита. Самые закрытые люди”, М.,Олсма-Пресс, 2004).
* * *
Настала “Эра Брежнева”. Довольно интересный вопрос - его национальность? Русский. И это вроде сомнений не вызывает. Однако в паспорте, который ему выдали в июне 1947 г. в Запорожье, записано “украинец”. Вплоть до начала 50-х годов во всех анкетах и листках по учету кадров, заполненных им лично, указывалась именно эта национальность. Русским стал записываться после приезда в Москву, попав в высшие органы КПСС.
Многие люди, которым приходилось общаться с Брежневым, отмечали, что он держался просто, приветливо. Был терпеливым и тактичным. Но отнюдь не добряком-толстовцем. Был упорным, целеустремленным и хитрым. Умело и без лишнего шума избавлялся от неугодных ему людей, особенно тех, которых считал соперниками.
Одним из активных участников акции по смещению Хрущева был Александр Шелепин. Однако вскоре у него возникли разногласия с Брежневым, которые приобрели открытый характер. Шелепина поддерживала группа молодых партфункционеров, работавших раньше в комсомоле. Кончилось тем, что “железного” Шурика, как его назвали москвичи, переместили работать в профсоюзах, а потом и вовсе выперли из Политбюро и ЦК. Друзей Шелепина разослали кого куда.
Дмитрий Полянский к 60-летию Брежнева написал оду, в которой сравнивал Октябрьский Пленум, сместивший Хрущева, с Октябрьской революцией, а Брежнева - с Лениным. Он характеризовал Брежнева как вождя партии и народа, Много было и других эпитетов. Однако когда на заседании Политбюро он выступил против решения Брежнева по какому-то важному вопросу, их отношения испортились. Еще больше они осложнились после того как Полянский передал через Черненко письмо группы коммунистов из Свердловска, где они утверждали, что Леонид Ильич возрождает новый культ, теперь уже своей личности. Брежнев позвонил Полянскому и спросил:
“Митя, у тебя что, в Свердловске своя мафия?”.
Брежнев знал, как лишить влияния и авторитета того или иного деятеля. На очередном заседании Политбюро первый заместитель председателя Совета министров СССР вдруг услышал предложение Брежнева назначить вместо ушедшего на пенсию Мацкевича министром сельского хозяйства Дмитрия Степановича Полянского. Тот от неожиданности чуть не упал со стула. Затем встал бледный, дрожащий, стал говорить, что ему здоровье не позволяет занять пост министра. Он этот объем работы не потянет. Брежнев на это отреагировал так: первым замом председателя правительства здоровье позволяет, а министром нет. Так может быть Полянскому тоже перейти на пенсию. Дмитрию Степановичу пришлось согласиться и он стал министром разваливающегося сельского хозяйства. При первом же удобном случае Брежнев убрал его из Политбюро.
Лишились свих высоких постов Воронов, Подгорный, Шелест и другие, которых Брежнев по тем или иным причинам заподозрил в нелояльности.
Опирался на группу наиболее приближенных людей, в которую входили Ю.Андропов, К.Черненко, А.Громыко, Д.Устинов. Доверял им полностью, полагался на их советы и рекомендации.
В 1974 году резко ухудшилось здоровье Леонида Ильича, случился нервный срыв во время встречи с президентом США Дж. Фордом во Владивостоке. В 1976 году он перенес инсульт. Речь стала невнятной из-за проблем с протезированием зубов. Не помогли усилия советских и немецких врачей. Многие слова произносил нечетко, шепелявил и это вызывало насмешки (помните “сосиски сраные” - вместо “социалистические страны”?)... Появились склеротические явления. В результате это отразилось на походке. Быстро утомлялся.
Конечно, Брежнев в первый период своего правления и “поздний” Брежнев это как бы два совсем разных человека. Врезался в память миллионов людей, конечно, больной и немощный Леонид Ильич. Он вызывал насмешки, и даже жалость. Без заготовленного текста Брежнев не мог выступать даже на заседаниях Политбюро. Бывало, что иногда не осознавал, что зачитывает. К концу жизни генсек не мог произнести и нескольких фраз, если они не были записаны на бумажке.
* * *
Тщеславие - это не редкое качество. Но обычно люди стараются его скрыть. У Брежнева оно лезло наружу, а желающих угодить генсеку хватало. Четырежды Герой Советского Союза, Герой Социалистического труда. Множество орденов, которые уже не помещались на мундире.
Когда жена Брежнева Виктория Петровна узнала о награждении мужа орденом “Победа”, она сказала ему:
“Лёня! Этот орден дают ведь только за выигранные крупные сражения на войне”.
Это был единственный случай, когда она “вмешалась в политику”. На что Леонид Ильич ответил:
“Да я не хотел, товарищи - члены Политбюро настояли”.
В компанию по восхвалению Брежнева включались нередко и иностранные деятели, особенно те, кто имел деловые и иные отношения с СССР. В первую очередь, конечно, руководители социалистических стран. Леонид Ильич вошел в “Книгу рекордов Гиннеса” как обладатель 71 иностранной награды - 42 орденов и 29 медалей. (См. А.Майсурян, “Другой Брежнев”, М., “Вагриус”, 2004).
Ну а воспоминания Брежнева - “Малая земля”, “Возрождение”, “Целина” - три брошюры, именуемые книгами, написанные журналистами А.Аграновским, А.Сахниным, А.Мурзиным? Их Леонид Ильич с трудом прочитал. Эти произведения советская пропаганда преподносила как величайшие достижения мировой литературы. Леониду Ильичу говорили его приближенные, что эти книги сильнее чем “Война и мир” Льва Толстого. И Леонид Ильич соглашался.
У Брежнева было много личных друзей, которых он не забывал, одаривал, продвигал по служебной лестнице: К.Черненко, К.Грушевой, С.Цвигун, Н.Щелоков, И.Бодюл, Г.Цуканов и многие, многие другие. Генсек не забывал поздравить каждого из многочисленных приятелей, присылал подарки. И эти люди хотели, чтобы Леонид Ильич жил вечно. Очень комфортно они себя чувствовали под опекой генсека.
Последние пять-шесть лет больной Брежнев работал номинально. Приезжал в свой кабинет на 2-3 часа, по несколько дней в неделю находился в Завидове, охотничьем хозяйстве недалеко от Москвы. Его соратники, аппарат ЦК вершили дела, лишь иногда давая на подпись Брежневу какие-то важные документы. (См. Д.Волкогонов, “Семь вождей”. Книга 2,М., из-во АСТ, 1999).
Иосиф ТЕЛЬМАН, кандидат исторических наук
