Мустанги: свобода или неволя?
Америка
«Всадник без головы» была одной из самых любимых книжек нашего детства. Помните: «В этой же прерии, на ее сочных пастбищах пасется самое благородное и прекрасное из всех животных, самый умный из всех четвероногих друзей человека – лошадь. Здесь живет она, дикая и свободная, незнакомая с уздой и удилами, с седлом и вьюком. Но даже в этих заповедных местах ее не оставляют в покое...»
Свободная и незнакомая с упряжью – правда. А вот дикая – не совсем. Правильнее было бы называть мустангов одичавшими. Их прародителями были животные, завезенные в Северную Америку испанскими конкистадорами в конце XV века. Да и места эти давно перестали быть заповедными, но мустанги, о которых рассказывал Майн Рид, продолжают пастись на землях десяти Западных штатов Америки, не оставляя никого из видавших их равнодушными.
Как и раньше, многочисленные табуны скачут по заросшей полынью пустыне, как и раньше, содрогается под их копытами земля, рождая стелющиеся вслед пыльные шлейфы. Правда, мустангов уже не два миллиона, как в начале прошлого столетия, а всего около сорока тысяч, но и этих, оставшихся, люди по-прежнему не оставляют в покое.
И скачут они подчас не по собственной воле, а подчиняясь погонщику, пересевшему с верховой лошади в вертолет, и несутся не куда душа просит, а к огороженной стальной сеткой ловушке. Именно так в прошлом месяце в Вайоминге пленили семьсот мустангов, многих из которых ждет печальная участь.
Несколько организаций, выступающих в защиту мустангов, призвали власти быть милосердными. Однако встретились с возражениями охраняющего мустангов Бюро по управлению государственными землями (Bureau of Land Management – BLM), утверждавшими, что поголовье диких скакунов удваивается каждые четыре года, и если не принять необходимых мер, это приведет к эрозии почвы и нанесет большой ущерб другим обитателям этих мест. И в самом деле, по оценкам того же BLM, земли, на которых обитают сейчас мустанги, способны прокормить лишь чуть больше половины таких животных.
Дикие лошади не волновали жителей западных штатов до тех пор, пока эти края оставались малонаселенными. Но со временем у мустангов появились конкуренты. Крупный рогатый скот, овцы и козы переселенцев питались той же травой, что и дикие жеребцы и кобылы. И нехватка кормов требовала радикальных мер. На многих ранчо мустангов стали отстреливать. В результате к 1970 году их поголовье снизилось до критической цифры в 17 тысяч голов.
На следующий год Конгресс принял Акт о защите диких лошадей. Их поголовье начало быстро расти, и вскоре встал вопрос о контроле. Разработчики Акта предусмотрели такой поворот, включив в закон необходимость уничтожения всех животных сверх установленной численности «для восстановления естественного экологического баланса и защиты региона от ущерба, связанного с увеличением популяции».
Столь жесткий поход к решению задачи далеко не всем пришелся по душе. В частности, против выступила Американская компания по сохранению диких лошадей (American Wild Horse Preservation Campaign). Ее президент Сюзанна Рой отмечает, что BLM стремится поддерживать численность популяции, близкой к тому, какой она была в 1970-е годы, когда Конгресс объявил, что мустанги «быстро исчезают». Лошади теперь лучше защищены, говорит она, но правительство ограничило их определенными территориями, которые существенно уменьшили размеры их среды обитания.
Рой обвиняет правительственное агентство в том, что оно находится в плену коммерческих интересов - особенно владельцев ранчо. Домашний скот очень заметно превосходит по численности диких лошадей и пасется на большей части земли, управляемой BLM.
Естественно, владельцы ранчо придерживаются другого мнения. С 1971 года содержание скота на подножном корму уменьшилось по всему Западу на треть, говорит Дастин Ван Лью из Национальной ассоциации владельцев крупного рогатого скота, в то время как популяция лошадей, наоборот, возросла более чем на 50 процентов.
Уменьшить ее пытаются разными, к счастью, не всегда «радикальными» способами. В некоторых штатах применяют противозачаточные средства, вводимые животным с помощью специальных дротиков. В Мэриленде, например, противозачаточная программа вполне оправдала возлагаемые на нее надежды.
Некоторых пойманных лошадей возвращают в дикую местность в соотношении полов, которое препятствует приросту численности поголовья. Других оставляют в краткосрочных загонах и на долгосрочных пастбищах, не позволяя им свободно размножаться. Понятно, что эти меры обходятся в копеечку. В прошлом году на содержание этих «благоденствующих» лошадей правительству пришлось израсходовать около сорока миллионов долларов.
В Монтане уже давно открыли программу «Усыновите лошадь». Она предусматривала продажу мустангов на аукционах по цене 125 долларов за голову. Кончилось это тем, что к концу 2009 года в штатах Невада, Монтана, Вайоминг, Орегон и других находилось в личном владении уже более тридцати тысяч мустангов. Здесь нелишне будет сказать, что в руках опытного конника они превращаются в таких же послушных лошадей, как и их домашние родичи, появившиеся на свет и выросшие на ферме.
Мустанга можно купить и сейчас. Однако в течение целого года после продажи дикие лошади считаются собственностью правительства Соединенных Штатов. После истечения этого срока покупатель должен представить справку от ветеринара, консультанта по вопросам сельского хозяйства или другой компетентной организации о том, что с лошадью обращались хорошо и что ее физическое состояние соответствует предъявляемым требованиям. Только после этого хозяин животного становится его полноправным владельцем.
Таким, например, как Кэрол Лор из Северной Каролины, где она работает с Foundation Shackleford Horses, группой, шефствующей над табуном мустангов, обитающих на Атлантическом побережье штата. Двух лошадей из этого табуна Лор «усыновила», дав им грозные имена Гром и Молния. А вслед за недавно пронесшимся по этим местам ураганом Айрин в табуне произошло прибавление семейства – у одной из кобыл родился жеребенок.
К слову, мустанги, которые в прошлом году стали «официальной лошадью» Северной Каролины, умеют отлично справляться с погодными катаклизмами. «Они прекрасно приспособились, - говорит Лор. – За 400 лет, что они живут на пляжах Юго-Востока, они научились во время бури поворачиваться по ветру и прижиматься к земле».
Последыш, как прозвали новорожденного жеребенка, так мил, что от него трудно было оторвать взгляд. И даже глядя на его фотографию, понимаешь, как удачно выразилась восьмилетняя
чудо-девочка Соня Шаталова, назвавшая лошадь «большим теплым четырехкопытным счастьем».
Свободная и незнакомая с упряжью – правда. А вот дикая – не совсем. Правильнее было бы называть мустангов одичавшими. Их прародителями были животные, завезенные в Северную Америку испанскими конкистадорами в конце XV века. Да и места эти давно перестали быть заповедными, но мустанги, о которых рассказывал Майн Рид, продолжают пастись на землях десяти Западных штатов Америки, не оставляя никого из видавших их равнодушными.
Как и раньше, многочисленные табуны скачут по заросшей полынью пустыне, как и раньше, содрогается под их копытами земля, рождая стелющиеся вслед пыльные шлейфы. Правда, мустангов уже не два миллиона, как в начале прошлого столетия, а всего около сорока тысяч, но и этих, оставшихся, люди по-прежнему не оставляют в покое.
И скачут они подчас не по собственной воле, а подчиняясь погонщику, пересевшему с верховой лошади в вертолет, и несутся не куда душа просит, а к огороженной стальной сеткой ловушке. Именно так в прошлом месяце в Вайоминге пленили семьсот мустангов, многих из которых ждет печальная участь.
Несколько организаций, выступающих в защиту мустангов, призвали власти быть милосердными. Однако встретились с возражениями охраняющего мустангов Бюро по управлению государственными землями (Bureau of Land Management – BLM), утверждавшими, что поголовье диких скакунов удваивается каждые четыре года, и если не принять необходимых мер, это приведет к эрозии почвы и нанесет большой ущерб другим обитателям этих мест. И в самом деле, по оценкам того же BLM, земли, на которых обитают сейчас мустанги, способны прокормить лишь чуть больше половины таких животных.
Дикие лошади не волновали жителей западных штатов до тех пор, пока эти края оставались малонаселенными. Но со временем у мустангов появились конкуренты. Крупный рогатый скот, овцы и козы переселенцев питались той же травой, что и дикие жеребцы и кобылы. И нехватка кормов требовала радикальных мер. На многих ранчо мустангов стали отстреливать. В результате к 1970 году их поголовье снизилось до критической цифры в 17 тысяч голов.
На следующий год Конгресс принял Акт о защите диких лошадей. Их поголовье начало быстро расти, и вскоре встал вопрос о контроле. Разработчики Акта предусмотрели такой поворот, включив в закон необходимость уничтожения всех животных сверх установленной численности «для восстановления естественного экологического баланса и защиты региона от ущерба, связанного с увеличением популяции».
Столь жесткий поход к решению задачи далеко не всем пришелся по душе. В частности, против выступила Американская компания по сохранению диких лошадей (American Wild Horse Preservation Campaign). Ее президент Сюзанна Рой отмечает, что BLM стремится поддерживать численность популяции, близкой к тому, какой она была в 1970-е годы, когда Конгресс объявил, что мустанги «быстро исчезают». Лошади теперь лучше защищены, говорит она, но правительство ограничило их определенными территориями, которые существенно уменьшили размеры их среды обитания.
Рой обвиняет правительственное агентство в том, что оно находится в плену коммерческих интересов - особенно владельцев ранчо. Домашний скот очень заметно превосходит по численности диких лошадей и пасется на большей части земли, управляемой BLM.
Естественно, владельцы ранчо придерживаются другого мнения. С 1971 года содержание скота на подножном корму уменьшилось по всему Западу на треть, говорит Дастин Ван Лью из Национальной ассоциации владельцев крупного рогатого скота, в то время как популяция лошадей, наоборот, возросла более чем на 50 процентов.
Уменьшить ее пытаются разными, к счастью, не всегда «радикальными» способами. В некоторых штатах применяют противозачаточные средства, вводимые животным с помощью специальных дротиков. В Мэриленде, например, противозачаточная программа вполне оправдала возлагаемые на нее надежды.
Некоторых пойманных лошадей возвращают в дикую местность в соотношении полов, которое препятствует приросту численности поголовья. Других оставляют в краткосрочных загонах и на долгосрочных пастбищах, не позволяя им свободно размножаться. Понятно, что эти меры обходятся в копеечку. В прошлом году на содержание этих «благоденствующих» лошадей правительству пришлось израсходовать около сорока миллионов долларов.
В Монтане уже давно открыли программу «Усыновите лошадь». Она предусматривала продажу мустангов на аукционах по цене 125 долларов за голову. Кончилось это тем, что к концу 2009 года в штатах Невада, Монтана, Вайоминг, Орегон и других находилось в личном владении уже более тридцати тысяч мустангов. Здесь нелишне будет сказать, что в руках опытного конника они превращаются в таких же послушных лошадей, как и их домашние родичи, появившиеся на свет и выросшие на ферме.
Мустанга можно купить и сейчас. Однако в течение целого года после продажи дикие лошади считаются собственностью правительства Соединенных Штатов. После истечения этого срока покупатель должен представить справку от ветеринара, консультанта по вопросам сельского хозяйства или другой компетентной организации о том, что с лошадью обращались хорошо и что ее физическое состояние соответствует предъявляемым требованиям. Только после этого хозяин животного становится его полноправным владельцем.
Таким, например, как Кэрол Лор из Северной Каролины, где она работает с Foundation Shackleford Horses, группой, шефствующей над табуном мустангов, обитающих на Атлантическом побережье штата. Двух лошадей из этого табуна Лор «усыновила», дав им грозные имена Гром и Молния. А вслед за недавно пронесшимся по этим местам ураганом Айрин в табуне произошло прибавление семейства – у одной из кобыл родился жеребенок.
К слову, мустанги, которые в прошлом году стали «официальной лошадью» Северной Каролины, умеют отлично справляться с погодными катаклизмами. «Они прекрасно приспособились, - говорит Лор. – За 400 лет, что они живут на пляжах Юго-Востока, они научились во время бури поворачиваться по ветру и прижиматься к земле».
Последыш, как прозвали новорожденного жеребенка, так мил, что от него трудно было оторвать взгляд. И даже глядя на его фотографию, понимаешь, как удачно выразилась восьмилетняя
чудо-девочка Соня Шаталова, назвавшая лошадь «большим теплым четырехкопытным счастьем».
comments (Total: 1)