К юбилею Сергея Довлатова. “В нем была человеческая боль”

Америка

Вот уж действительно - все звезды русского происхождения, живущие или часто приезжающие в Нью-Йорк, знают владельца знаменитого ресторана “Самовар” Романа Каплана. И он знает всех, а кого-то уже вспоминает...

Рассказать о Сергее Довлатове Роман согласился, но сразу предупредил:

- Поймите, мы тогда жили просто обычной жизнью. Я не запоминал его специально, а просто дружил с ним. Поэтому  рассказывать мне про него будет трудно, сложно и даже нечего...

Роман стал рассказывать, даже вопросов задавать не надо было, только записывать. Со стороны этот рассказ был похож на кусочек документального фильма, потому что всю беседу на заднем плане звучала печальная живая музыка. Пианист за белым роялем словно чувствовал, что речь за нашим столом идет о человеке, которого давно нет и которого так не хватает.
 
- Мы познакомились в Ленинграде, он был студентом, наверное, ему было лет девятнадцать. Я хорошо помню свое первое впечатление - оно было совершенно неожиданное и незабываемое. Они с Асей Пекуровской шли по Невскому проспекту, взявшись за руки, но не так, как обычно берутся за руки, а вытянув руки друг от друга - и она, и он. Вроде бы за руки держались, но вроде как и не вместе...

Он был такой огромный невероятно, просто Петр Первый. И красавец, конечно, необыкновенный. А еще мужественный...
И они шли по улице, загораживая буквально весь Невский проспект. И все, кто проходил мимо, смотрели на эту пару, потому что Ася была хороша собой и Сережа был хорош собой. Они были молоды, влюблены, в общем, все было замечательно.

Потом, когда мы познакомились поближе, я узнал, что он пишет прозу. Но к его опусам тогда я никак не относился - ни хорошо, ни плохо, и вообще не собирался их читать. Прочитал это все сразу потом.

Сейчас, кстати, перечитываю “Чемодан”. А тогда меня интересовали совершенно другие писатели. Например, в те годы увлекался рассказами одного писателя, имя которого сегодня, нынешнему поколению, почти не знакомо - это Виктор Голявкин. Его помнят только читающие люди старого поколения...

- Сергей Донатович был завсегдатаем “Самовара”?
- Здесь я сначала встретил Лену с Катей и как-то на первых порах помогал им устроиться. Потом приехал Сережа. Надо отдать ему должное, тут, в ресторане? он бывал нечасто. Объясню почему.

У него я отмечал два главных качества - в жизни он был скромен и разговорчив. Ну, разговорчив - это понятно... А вот скромен в том смысле, что у него всегда была проблема с деньгами, как и у других творческих людей, но он был скромнее других в этом плане, потому что практически никогда не пользовался моим гостеприимством.

Очень редко приходил, если нужно было кого-то там угостить, надо было кого-то выгулять... Как правило, это были переводчики и переводчицы. В общем, он не злоупотреблял! Конечно, он заходил и просто так время от времени.

А один раз принес подарок, который так и остался тут навсегда... Вообще Сережа был очень щедрый человек. Он много отдавал... Да он всего себя отдавал. Многие из тех, кто его знал, помнят наверняка до сих пор об этом. Так вот к подарку. Однажды Сережа случайно купил для меня и моего ресторана самовар. На него он истратил все свои деньги. И у него не было даже на проезд. И он из Квинса сюда в Манхэттен нес этот самовар. Он пришел очень довольный собой. А самовар этот у меня остался и стоит до сих пор. Кстати, Сережа, когда был жив, в ресторане любил сидеть именно около своего самовара.

А еще я был среди людей, которые несли гроб с Сережей... И в тот день был страшный дождь, ливень невероятно дикий, как будто природа не хотела и вообще все протестовало против того, что ушел из жизни вот такой молодой, здоровый и красивый человек.

Я шел и думал, что да, он стал знаменит среди русской публики тут. Но при жизни так и не дождался того, чего он заслуживал и чего он хотел - признания в России. И еще мне было нелепо как-то от того, что он был моложе меня, а вот умер... Молодой человек, полный жизни, ушел в расцвете, ведь что такое 50 лет?
Я помню, что когда похоронили его уже, люди собирались в общем-то расходиться, а я как-то подумал про себя, что не годится так - похоронили и сразу разошлись. И я, зная, что Сережа любил Иосифа Бродского, прочитал его стихи. Мне так захотелось почему-то сделать в тот момент.

Жалею, что у меня нет ни одной фотографии с его похорон. С ним живым полно. А вот с похорон нет. Не то, что я очень хочу такую фотографию, но это уже не просто снимок, а как память о том диком ливне и как мы все несли этот гроб.

Я сегодня довольно часто вспоминаю Сережу. Соломон Шапиро, Нина Аловерт - это его друзья, которые знали его гораздо лучше, чем я. Мы с ними время от времени встречаемся и разговариваем про него, вспоминаем его шутки. Ведь он и в жизни был безумно остроумный человек, я люблю его фразы, например: “Одержал поражение”, “Потерпел победу”.

Он случайно говорил гениальные вещи, ненавязчиво.

А еще он грустил. Мне кажется, грустил оттого, что понимал, насколько одарен, степень одаренности эту осознавал прекрасно и понимал, что не реализовал свой талант почти совсем. А мы все, со своей стороны, видели, что он страдает из-за своей нереализованности. Хотя у него был замечательный период, когда они издавали газету и все были ею так увлечены, все умные, яркие люди. Газета была на высоком уровне, но из-за проклятых денег... Никто из этих талантов не умел практически вести дело, никто не смог стать профессиональным менеджером, и газеты не стало...

В общем, была в нем боль человеческая. И мы замечали, что он страдал от того, что не получается. Чужая душа, конечно, потемки, но когда говорят, что Сережа убивал себя выпивкой, и в этом вроде как была какая-то целенаправленность... Не знаю, когда-то и Бродскому говорили, что курение подобно смерти, он пытался бросить, но ему это не удавалось. И Иосиф продолжал курить, и вообще делал вещи, которые были ему явно противопоказаны, вредны. Вот и Сережа...

Я сегодня перечитываю его, перечитываю, перечитываю... А вот то, что пишут о нем другие, не читаю. А что они могут теперь написать - Я и Довлатов? Так мне это чуждо.