Две выставки: интересные, очень разные

Войдём в музейные залы? А для этого нам придётся, доехав в Манхэттене  поездом метро 6 (или 4, или 5) до 86 Street и, оказавшись максимум через 10 минут на углу 92 улицы и 5 авеню, войти в двери разместившегося в великолепном 6-этажном дворце Варбургов Еврейского 5музея. Второго в мире после Пражского по старшинству (ему уже больше 110 лет) и самого крупного из 60 еврейских музеев Америки - по площадям, по ценности экспонатов, по объёму исследовательской работы, по уровню и многообразию временных экспозиций. 

 

И вот сейчас здесь снова новинки: две супервыставки, с которыми и предстоит нам познакомиться. Поверхностно, разумеется, ведь чтобы вглядеться и “вчувствоваться” по-настоящему в музее надо побывать. 

 

Итак, войдём в первый огромный зал, где царствуют Лиз и Мэрилин. Элизабет Тэйлор и Мэрилин Монро, красивейшие женщины и большие актрисы, снискавшие славу мировую, не говоря уже о всеамериканской. Примы кинематографа и музы художника Энди Уорхола, кумира Америки, признанного ею великим. 

 

Но, прежде чем подойти к знаменитым портретам Мэрилин и Лиз, написанным Уорхолом не красками, кажется, а кровью сердца, обойдём зал, чтобы прикоснуться к жизни обеих див, вглядываясь в те уникальные архивные фото, многие из которых никогда прежде не выставлялись и не публиковались. Они перед нами.

Большущий стенд: Лиз и Мэрилин на обложках (чуть ли не из номера в номер) популярных журналов Modern Screen, Photoplay, Мotion Pictures, Screen Stories... Ух, как притягательно хороши! Как невероятно сексуальны! Как в каждой жилочке пульсирует талант! 

 

Тэйлор, успешная во всём, - даже родиться ей удалось в хорошей заботливой семье, так что никаких тягот она не знала. 

Вот она, поочерёдно, разумеется, с тремя из семи своих мужей. С голливудским продюсером Майком Тоддом: их свадьба в Акапулько, их поцелуи - не оторвать. Потом, после того, как Майк год спустя погиб в авиакатастрофе, она тут же вышла замуж за его друга знаменитого певца Эдди Фишера, заставив того развестись с женой, с которой близко-близко дружила. Вот была лакомая тема для газетчиков: один из таблоидов даже вышел под шапкой: “Боится ли Лиз иметь ребёнка от Эдди?” 

 

Но следом - сумасшедший роман с Ричардом Бартоном во время съёмок “Клеопатры”. И снова фото, фото, фото... Бурная страсть, кажется, брызнет сейчас со снимков. Замуж за него, вырвав из семьи, выходила дважды. Покоя не было и в помине.

 

К Мэрилин успешность пришла после долгих лет сиротства и тяжкого труда, школу жизни успела пройти суровую. 

Годом рождения звезды можно считать 1944-ый, когда фотограф щёлкнул её, и снимок попал на обложки военных журналов. Всемужской восторг! 

 

Потом её увидел фотохудожник Андрэ де Дине. Он-то и стал Пигмалионом для этой Галатеи, потому что сумел разглядеть в ней врождённый артистизм и редкостную пластику - и тела, и характера. 

 

Подлинная слава стартовала в 1950-м. Вот она, многоликая Мэрилин,  на съёмках разных фильмов, вот позирует для “Ниагары”. А вот на вымечтанной свадьбе с прославленным американским драматургом Артуром Миллером вскоре после премьеры его шедевра “Вид с моста”. 

 

Снимков с Миллером - великое множество. Но есть здесь и фотографии трагические: в New York Mirror  за день до смерти 36-летней  Монро (самоубийство? убийство? нелепая случайность?)... 

 

Она,  улыбающаяся, для газетной страницы. И сделанный газетным фотографом украдкой снимок отчаявшейся Мэрилин. Он предъявлен публике впервые. 

 

А Миллер, который был уже с Монро разведен, смертью её был потрясён так, что несколько лет не мог писать. Горевала вся Америка. В память о Мэрилин вышел фильм “Продолжай, дорогая!”. Фрагменты из него вы сможете увидеть.

 

И Мэрилин в браке с Миллером, и Лиз, став женой Фишера, приняли иудаизм, сделав эту древнюю религию своей - до конца. Наверно, поэтому оба портрета Уорхола причисляются к его серии еврейских портретов. 

 

А портреты обеих прославленных актрис  психологичны, глубинно аналитичны - лучшие из созданных Уорхолом. Они гениальны. 

Полуулыбка “Голубой  Лиз”, которой подарены потоки любви и удачи. Но в портрете Мэрилин, даже в том, где она натужно весела, прочитывается её пророчески предвиденная художником  трагическая судьба. 

Свою серию множественных сверхэротичных, необычайно человечных портретов Монро Уорхол начал уже вскоре после её смерти. На выставке эту “Гирлянду Мэрилин”, которую называют вершиной творчества Уорхола, мы можем увидеть только на фотографии. 

 

Рядом и другие интересные фото: Энди и Лиз, молодой Энди в своей мастерской у портрета Тэйлор... 

“Мэрилин была мифом, - писал в 1962 году известный журналист Макс Лернер, - а Лиз остаётся легендой”.

 

Подлинно легендарным можем мы с уверенностью назвать ценнейшее собрание отысканных в архивах музеев и частных коллекций разных стран работ талантливейших советских фотохудожников, выполненных ими в 20-х - начале 30-х годов прошедшего столетия. Выставка, одновременно с предыдущей открывшаяся в Еврейском музее, так и названа: “Ранняя советская фотография. Первые советские фильмы. Их мощь”. 

 

Да, мощь. Тут устроители выставки нисколько не преувеличили. Мастера группы “Октябрь” и “Русской ассоциации пролетарских фотографов” доказали, что даже с той примитивной аппаратурой, с Лейкой  и ФЭД-ом можно создать такие шедевры как “Макет киноглаза”  Лисицкого, коллажи Зимина или “Пионерку”  Родченко.

 

Александр Родченко. Гений фотокомпозиции. Это он за два с лишним десятилетия до Сергея Урусевского, оператора всех нас потрясшего фильма “Летят журавли”, сделал, падая на траву, надприродно динамичный, впечатляющий снимок будто стремящихся навстречу деревьев. А каковы его “Ступени” с их выразительностью, чёткими тенями и словно летящим силуэтом женщины. 

“Нигде, кроме как в Моссельпроме” - даже громче строки Маяковского прозвучал “Дом Моссельпрома” Родченко: серия “Метрополис”, Москва. Та Москва, которую знали незабвенные наши старики. Какие ракурсы, какие дерзкие композиционные решения! 

 

Гергий Петрусов, Аркадий Шойхет, Ольга и Борис Игнатовичи с их “Исаакиевским собором”, Эль Лисицкий, король коллажа, апологет движения...  И опять Родченко, Родченко, Родченко.

 

Асы фоторепортажа Георгий Зельма и Яков Халип, удвоившие свою славу как военные фотокорреспонденты, добывавшие снимки-документы под пулями.

 

И стена фотопортретов. Гениальных портретов, открывающих и ракрывающих, кто есть кто. Моисей Напельбаум: Горький, Ахматова, Пастернак, Дзержинский, Эйзенштейн и, конечно же, дорогой Иосиф Виссарионович -попробуй не сделать его портрет. 

 

У Александра Родченко  - глыба Маяковский и напыщенное ничтожество - Осип Брик. А ещё потрясающий портрет матери. И совершеннейший шедевр Георгия Зельмы, зримое отражение того, что происходило в начале 30-х, - “Колхозное собрание”: прокуренная изба, угрюмые лица, едва проступающие сквозь плотный дым от цыгарок, и нависшая над людьми тяжёлая фигура райкомовца. Документальное свидетельство той страшной эпохи. 

 

И последний зал. Те старые-престарые фильмы - и на экране, и сохранившиеся их афишы: “Процесс о трёх миллионах”, “Обломок империи”, “Еврейское счастье”, “Цемент”...

 

Маргарита Шкляревская