Мама, папа и самолет
В мире
Марина Соколовская
44 погибших, в том числе 7 детей, – сухая статистика, факты, беспристрастные комментарии экспертов о причине трагедии под Петрозаводском... Еще неделя, и все СМИ забудут об этой авиакатастрофе, как забыли обо всех других. А я помню. Помню, потому что видела лица тех, кто встречал в аэропорту, но так и не встретил.
4 октября 2001 года, аэропорт «Толмачево». Толпа встречающих. Они еще не знают, а мы, журналисты, уже в курсе – самолет упал в море. Темноволосый мужчина мечется по залу ожидания: «Почему пишут «задержан»? Что-то случилось, что-то случилось...». Нас двое – я и фотограф. Так получилось, что мы задержались в редакции, а потому были отправлены в аэропорт – «... пообщаться с родными...». Я молчу, фотограф не снимает. «Наверное, я не профессионал» - думаю про себя. Ведь профессиональный журналист обязан работать в любой ситуации. Фотографу хорошо за 50 – он тоже не профессионал?
- Я не могу снимать их, иначе они все поймут, - шепчет мне Анатолий. Я согласно киваю головой. В горле комок, мне кричать хочется этой волнующейся толпе: - Их больше нет! Вы понимаете, их всех больше нет!!!
- Встречающих рейс 1812 Тель-Авив-Новосибирск просим пройти на второй этаж - раздается из динамиков.
Я поднималась за ними по лестнице на второй этаж и почти плакала, они тоже... Через пару минут я буду плакать. А они кричать, выть и царапать стены.
– Мама, папа, самолет, все остальное - нечленораздельно...
Прошло три дня. Я и поехала домой к Елене Гусаровой – одной из стюардесс с того самого рейса. Крохотная «двушка» на окраине города, милая старушка в черном – мама погибшей Елизавета Павловна, строгий мужчина – отец Владимир Арнович, и смешной мальчик, сын Сашка, который смотрит на меня и не отводит взгляд. Родные настолько ушли в горе, что мальчик остался один. Нет, его гладят по голове, целуют, жалеют, но себя больше... А он словно не с ними. Саша не чувствует и не понимает их жалости и горя, он не понял еще – как это: мамы нет навсегда? Он смотрит на меня, не отводя глаз, и я опять хочу плакать.
Мне 23, из них 4 года я в журналистике, но все равно, видимо, не профессионал...
История Елены Гусаровой трагична вдвойне. За 11 лет до этой катастрофы над Черным морем она – тогда еще красавица-студентка Елена Раппопорт - познакомилась со своим будущим мужем Александром Гусаровым. Он работал бортпроводником и летал тем самым рейсом 1812. Елена и Александр поженились. Вскоре родился Саша – Гусаров-младший... А еще через год Александра-старшего, когда он возвращался с работы домой, избили хулиганы. Развилась тяжелая болезнь... Вскоре Сашка остался без отца, а Елена - без мужа. Желая помочь молодой вдове, авиакомпания предложила ей место мужа... Так Елена стала бортпроводницей на том самом рейсе 1812. Замуж она больше не вышла, хотя была чудо как хороша собой. Зарплату тратила на сына. В свободное время вязала ему носки и варежки...
- А еще никогда, никогда, никогда не ругала, - говорит мне Саша. Он не плачет. Он просто смотрит на меня, и плачу я. – Я сказал, что стану программистом, и она сказала, что это очень хорошо. И что компьютер мне купит самый лучший...
Я помню, как они хоронили бутыль с соленой водой из Черного моря – это все, что осталось от Елены. Но как-то смутно. А вот взгляд мальчика, который остался без мамы, я не забуду никогда.
Летом 2002 года я опять писала об авиакатастрофе. Но теперь уже в Москве. Самолет Пулковских авиалиний, выполнявший технический рейс (то есть летел только персонал, без пассажиров), упал сразу после взлета около аэропорта «Шереметьево». 17 человек погибли, две стюардессы чудом выжили. Мы приехали на место крушения раньше спасателей – это вышло случайно, мы отдыхали на берегу водохранилища и увидели, как падает самолет... Жители небольшой деревеньки, что около «Шереметьева», уже вытащили из самолета живых, тех, кто сидел в хвосте. На тела остальных лучше было не смотреть... Я позвонила в редакцию и сообщила фамилии Арины и Татьяны – двух счастливец, что остались живы.
- Подожди на линии, - попросила меня коллега Аня. И стала звонить в Питер родным Арины. Я слышала, как она дозвонилась до мамы и сказала только одно: «Арина жива!» - «В смысле?» - сначала недоуменно переспросила мама, но тут же поняла и как-то одновременно закричала-заплакала: «Разбились? Жива, жива! Она жива! Спасибо вам. Спасибо! Она жива, жива!..» - кричала и кричала мама в трубку. Я плакала и про себя клялась, что никогда, вы слышите, никогда больше не буду писать про авиакатастрофы.
Я не пишу больше о крушениях. Наверное, это действительно непрофессионализм – нельзя так близко к сердцу принимать то, что происходит с незнакомыми тебе людьми. Я не пишу, но могу себе представить, что происходило в карельском аэропорту, как кричат мамы тех, кто остался жив, и как смотрят на вас дети, ставшие сиротами.
В авиакатастрофе под Петрозаводском погибла семья из Флориды, граждане США – супруги Людмила и Александр Симановы и их дочки – Елизавета и Екатерина. Симановы имели двойное гражданство. Сами они были родом из Петрозаводска, но уже больше десяти лет жили во Флориде. Александр был программистом в крупной американской компании, Людмила - домохозяйка. Как только у детей начинались каникулы, дружная семья Симановых сразу же прилетала к родным в Карелию. Их больше нет. Как и остальных 44 человек... Светлая всем память.
44 погибших, в том числе 7 детей, – сухая статистика, факты, беспристрастные комментарии экспертов о причине трагедии под Петрозаводском... Еще неделя, и все СМИ забудут об этой авиакатастрофе, как забыли обо всех других. А я помню. Помню, потому что видела лица тех, кто встречал в аэропорту, но так и не встретил.
4 октября 2001 года, аэропорт «Толмачево». Толпа встречающих. Они еще не знают, а мы, журналисты, уже в курсе – самолет упал в море. Темноволосый мужчина мечется по залу ожидания: «Почему пишут «задержан»? Что-то случилось, что-то случилось...». Нас двое – я и фотограф. Так получилось, что мы задержались в редакции, а потому были отправлены в аэропорт – «... пообщаться с родными...». Я молчу, фотограф не снимает. «Наверное, я не профессионал» - думаю про себя. Ведь профессиональный журналист обязан работать в любой ситуации. Фотографу хорошо за 50 – он тоже не профессионал?
- Я не могу снимать их, иначе они все поймут, - шепчет мне Анатолий. Я согласно киваю головой. В горле комок, мне кричать хочется этой волнующейся толпе: - Их больше нет! Вы понимаете, их всех больше нет!!!
- Встречающих рейс 1812 Тель-Авив-Новосибирск просим пройти на второй этаж - раздается из динамиков.
Я поднималась за ними по лестнице на второй этаж и почти плакала, они тоже... Через пару минут я буду плакать. А они кричать, выть и царапать стены.
– Мама, папа, самолет, все остальное - нечленораздельно...
Прошло три дня. Я и поехала домой к Елене Гусаровой – одной из стюардесс с того самого рейса. Крохотная «двушка» на окраине города, милая старушка в черном – мама погибшей Елизавета Павловна, строгий мужчина – отец Владимир Арнович, и смешной мальчик, сын Сашка, который смотрит на меня и не отводит взгляд. Родные настолько ушли в горе, что мальчик остался один. Нет, его гладят по голове, целуют, жалеют, но себя больше... А он словно не с ними. Саша не чувствует и не понимает их жалости и горя, он не понял еще – как это: мамы нет навсегда? Он смотрит на меня, не отводя глаз, и я опять хочу плакать.
Мне 23, из них 4 года я в журналистике, но все равно, видимо, не профессионал...
История Елены Гусаровой трагична вдвойне. За 11 лет до этой катастрофы над Черным морем она – тогда еще красавица-студентка Елена Раппопорт - познакомилась со своим будущим мужем Александром Гусаровым. Он работал бортпроводником и летал тем самым рейсом 1812. Елена и Александр поженились. Вскоре родился Саша – Гусаров-младший... А еще через год Александра-старшего, когда он возвращался с работы домой, избили хулиганы. Развилась тяжелая болезнь... Вскоре Сашка остался без отца, а Елена - без мужа. Желая помочь молодой вдове, авиакомпания предложила ей место мужа... Так Елена стала бортпроводницей на том самом рейсе 1812. Замуж она больше не вышла, хотя была чудо как хороша собой. Зарплату тратила на сына. В свободное время вязала ему носки и варежки...
- А еще никогда, никогда, никогда не ругала, - говорит мне Саша. Он не плачет. Он просто смотрит на меня, и плачу я. – Я сказал, что стану программистом, и она сказала, что это очень хорошо. И что компьютер мне купит самый лучший...
Я помню, как они хоронили бутыль с соленой водой из Черного моря – это все, что осталось от Елены. Но как-то смутно. А вот взгляд мальчика, который остался без мамы, я не забуду никогда.
Летом 2002 года я опять писала об авиакатастрофе. Но теперь уже в Москве. Самолет Пулковских авиалиний, выполнявший технический рейс (то есть летел только персонал, без пассажиров), упал сразу после взлета около аэропорта «Шереметьево». 17 человек погибли, две стюардессы чудом выжили. Мы приехали на место крушения раньше спасателей – это вышло случайно, мы отдыхали на берегу водохранилища и увидели, как падает самолет... Жители небольшой деревеньки, что около «Шереметьева», уже вытащили из самолета живых, тех, кто сидел в хвосте. На тела остальных лучше было не смотреть... Я позвонила в редакцию и сообщила фамилии Арины и Татьяны – двух счастливец, что остались живы.
- Подожди на линии, - попросила меня коллега Аня. И стала звонить в Питер родным Арины. Я слышала, как она дозвонилась до мамы и сказала только одно: «Арина жива!» - «В смысле?» - сначала недоуменно переспросила мама, но тут же поняла и как-то одновременно закричала-заплакала: «Разбились? Жива, жива! Она жива! Спасибо вам. Спасибо! Она жива, жива!..» - кричала и кричала мама в трубку. Я плакала и про себя клялась, что никогда, вы слышите, никогда больше не буду писать про авиакатастрофы.
Я не пишу больше о крушениях. Наверное, это действительно непрофессионализм – нельзя так близко к сердцу принимать то, что происходит с незнакомыми тебе людьми. Я не пишу, но могу себе представить, что происходило в карельском аэропорту, как кричат мамы тех, кто остался жив, и как смотрят на вас дети, ставшие сиротами.
В авиакатастрофе под Петрозаводском погибла семья из Флориды, граждане США – супруги Людмила и Александр Симановы и их дочки – Елизавета и Екатерина. Симановы имели двойное гражданство. Сами они были родом из Петрозаводска, но уже больше десяти лет жили во Флориде. Александр был программистом в крупной американской компании, Людмила - домохозяйка. Как только у детей начинались каникулы, дружная семья Симановых сразу же прилетала к родным в Карелию. Их больше нет. Как и остальных 44 человек... Светлая всем память.
comments (Total: 9)