РОЛИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ

Максим сосредоточенно вглядывался в каскад цифр, знаков и букв на экране компьютера. Программа выглядела безупречно. Она успешно проходила всевозможные тесты, но Максим не спешил со сдачей. Внутреннее чутье подсказывало, что не все варианты учтены. Что-то он упустил. Надо было еще подумать. Он чувствовал, что идея уже родилась где-то в глубине его подсознания и вот-вот должна всплыть на поверхность. Ему оставалось только быть начеку, чтобы вовремя подсечь и вытянуть шалунью на свет. Вдруг в правом углу монитора замаячил белым пятном прямоугольник с надписью: “Принято новое сообщение от Алекса Кантора”.

“Что там Лешке опять приспичило?” - с неудовольствием подумал Максим, открывая электронную почту.
“Макс, зайди ко мне”, - прочитал он.
- Позвонить, конечно, нельзя было, - Максим нехотя встал с места.

Лешка Кантор поступил к ним на работу лет пять назад. Он был неплохой малый, но уж больно непохожий на него самого. Неуклюжий увалень со светлой во всех смыслах головой, Максим любил покой и равновесие в жизни и наоборот - ненавидел суету и мышиную возню. Он наверняка смог бы продать свои гениальные мозги в какую-нибудь другую контору, но, будучи безнадежно ленивым и абсолютно нечестолюбивым, он не желал что-то менять в жизни. Лешка же, напротив, был в меру умный и веселый, не в меру любопытный и коммуникабельный и безмерно честолюбивый. Именно благодаря этому он сумел убедить начальство всех рангов, что на неожиданно освободившееся место руководителя группы нужно назначить именно его, Алекса. Максима тогда вызывал начальник отдела Ярон и, отводя взгляд, начал маловразумительно бубнить, что, мол, на свете есть разные типы людей. Есть умники и профи высокого класса, но абсолютно неспособные руководить, а есть, наоборот, середнячки в профессии, но обладающие талантом управлять. И поэтому без обид: как ты думаешь, кто из двоих больше подходит - Моти из соседнего отдела или Алекс Кантор?

“Лучше свой Леха, чем их Мотя”, - подумал Максим и назвал Алекса.
Новоиспеченный начальник тогда долго тряс ему своей прохладной потной ладонью руку и шептал горячим липким шепотом: “Нас, “русских”, здесь совсем немного и потому мы должны поддерживать друг друга”.
Это был последний раз, когда Алекс говорил с ним по-русски. То ли он получил такое распоряжение от вышестоящего начальства, то ли по личной инициативе, Максима это мало интересовало.
Сухо кивнув, шеф указал ему на кресло, и, не дожидаясь пока неторопливый сотрудник усядется в высоком кресле, резко начал:
- Мне сказали, что ты полностью закончил последнюю часть проекта. Почему не сдаешь? Ждешь, чтобы соседняя группа сдала свой проект раньше нас?
- А у нас что, - Максим на секунду призадумался, пытаясь перевести на иврит, затем, махнув рукой, сказал по-русски, - социалистическое соревнование? Каждый работает над своим проектом, - он вновь перешел на иврит. - На мой взгляд, в программе есть неучтенный нюанс, и я почти нащупал, где, но ты мне помешал. Я планировал сдать в воскресенье.
- Тестирование и проверка нюансов - это работа группы логистики. Я знаю, ты посадил их на себе голову. После тебя им нечего дорабатывать. Значит так, я руководитель группы и приказываю тебе сдать до конца рабочего дня. У тебя есть еще три-четыре часа. Это немало, - поежившись под тяжелым взглядом собеседника, он примирительно добавил по-русски. - Ладно, ни вашим, ни нашим. Завтра утром сдаешь. Пойми, Макс, плавить мозги над проектом куда легче, чем лавировать в море интриг и сплетен.
“Смотря для кого”, - подумал Максим, но только молча кивнул и встал с кресла. Ему захотелось как можно быстрее покинуть этот кабинет.
Мысль, казавшаяся близкой еще четверть часа назад, словно верткая, скользкая рыбка, упорхнула в гладкие воды его разума. Макс мысленно чертыхнулся. Теперь иди, свищи!

* * *
Жена поставила перед ним тарелку с дымящимся ужином, и голосом, не признающим возражений, сказала:
- Сегодня никаких бдений перед компьютером! После ужина мы едем на выставку мебели в “Ганей а-Тааруха” в Тель-Авив. Вероника сказала, что там есть оригинальный раскрывающийся стол со стульями.
Максим вздохнул. Ни почитать, ни поработать явно не удастся. Жена у него неплохая. Умная, спокойная, не стерва, не лесопилка. Со своими тараканами в голове, конечно. Но кто ж без них? Влияние на нее младшей сестры Вероники - один из ее недостатков. Сама Маринка вообще-то тяжелая на подъем, но если уже что-то ей в голову затесалось - не выбьешь. И дался ей этот стол! За последние полгода они пересмотрели их штук двести. Ей ничего не понравилось. Может, и сейчас Бог милует. Максиму вполне подходил их старый темно-коричневый стол с шестью простыми, без всякой вычурности, крепкими стульями.
“Они уже у нас двадцать лет, - поджимала губы жена, - надоели”.

“Жена у меня тоже двадцать лет, - думал про себя Максим, - и тоже потеряла прежние цвет и форму, я же не меняю ее на новую!”
Но вслух ничего не говорил. По его разумению, женщинам полагалось вредничать и капризничать и, проводя сравнительный анализ среди жен своих знакомых и друзей, Макс находил, что судьба к нему все-таки благосклонна.

* * *
Максим переворачивался с боку на бок. Сон почему-то не шел. Маринка сладко посапывала во сне, довольно улыбаясь, как ребенок, который, наконец, получил заветный подарок. Ну, еще бы. Сегодня, наконец, свершилось - они купили новый обеденный стол со стульями. И хотя Максу было жалко старых, он тут же нашел в этом положительную сторону: зато теперь жена его надолго оставит в покое и он сможет спокойно читать свою фантастику по вечерам. Вон, вчера он так и не проверил, выложил ли кто-нибудь продолжение девятой части Оксаны Панкеевой. Женская фантастика чересчур любвеобильна, но, в общем- то, совсем неплохо пишет. Блин! Макс сел на кровати. Программа! Он вскочил, взял мобильный, поставил будильник на пять утра и собрался было лечь в постель, как вдруг услышал какое-то жужжание в салоне. Неуклюже шлепая косолапыми ногами в разбитых тапках, Макс пошел в зал. Ничего подозрительного. Сквозь открытые жалюзи огромного, почти в стенку, окна салона тихо струился свет стоящего неподалеку уличного фонаря, к нему как-то вполне гармонично присоединялся свет летнего звездного неба и необычно ярко-желтой полной луны. “Красотища-то какая”, - подумал он и остановился, вдыхая прохладный ночной воздух.
“Ты нам подходишь”, - прозвучал, а точнее прошелестел в голове громкий шепот.

Макс ничего не ответил. Он не видел собеседника, внутренний же голос он привык только слушать, а не беседовать с ним.
“У нас есть одна проблема, - продолжал шелест-шепот, - мы тебя сейчас телепортируем туда. Но ты не волнуйся - вернешься целым и невредимым”.
Он всегда соображал медленно. А тут вдруг явственно услышал высокий голос Вероники, заглянувшей пару дней назад через его плечо на экран компа:

“Ты однажды рехнешься от своей фантастики”...
Закрыв глаза, чтобы стряхнуть наваждение, Максим открыл их через мгновение. Представшая перед ним картина была настолько похожа на сон, что он ущипнул себя за руку. Вздрогнув от боли, он медленно встал, на ходу отмечая, что в средневековый замок он попал сидя на старом стуле из своей гостиной. О том, что он оказался именно в средневековом замке, говорили расставленная на крепко сбитом небольшом столе утварь: кубки, миски, ложки. На огромной деревянной кровати под пыльным гобеленом, изображающим средневековую охоту, лежали разложенные вещи: мужской костюм, типа того, в котором щеголял шекспировский Ромео сотоварищи, рыцарская кольчуга и... его, Максима, родные джинсы с серой футболкой.

Взглянув на мгновение на свои рыхлые белые, покрытые рыжей порослью, ноги, торчащие из синих трусов-боксеров, он понял, что ему предлагают одеться. Скользнув по вышитым серебром трико и кольчуге в мелкую сеточку, он протянул руку к джинсам. Хорошо, что он прибыл сюда в своих мягких домашних тапочках, потому что обувь не прилагалась.
Ему предстояло провести осмотр территории и Максим, вздохнув, открыл деревянную дверь и вышел в коридор. Шаркающие шаги его тапок почему-то гулко отдавались в высоких полусферических сводах потолка.

Вдруг откуда-то слева открылась нараспашку дверь и в нее выпорхнула юная девица, одетая в длинное голубое платье. Светлые льняные волосы были убраны на маленькой голове в виде толстых кос, уложенных по спирали и многочисленных мелких косичек, спускающихся каскадом от одного витка к другому, и при этом еще куда-то вплетенных. Маринка, стригущая коротко свои редкие пакли, сейчас бы презрительно сказала: “Столько своих волос у человека не бывает!” Девица закатила светло-голубые глаза к небу и произнесла по-английски:

- Ах! Вы не видели Гамлета? Я его везде ищу. Мне надо ему о чем-то сообщить!
- Нет, я здесь недавно, - пожал плечами Максим, - с Гамлетом еще не встречался.
- Ах, - на этот раз к закатанным к потолку глазам добавились театрально поднятые к верху руки, - я пойду его искать.
“Иди милая, иди. Можешь не возвращаться”, - подумал про себя Максим. Он, конечно же, хотел выяснить, где он находится, но общаться с взбалмошной дурой он и в своем мире избегал, не хватало еще невесть где.
Стоп. Максим остановился. Что-то ему показалось странным. Во-первых, эта Офелия телка еще та. У нее рост метр восемьдесят, не меньше, и весу в ней килограммов девяносто, почему же не было слышно топота, когда она понеслась в поисках своего Гамлета? Уж не привидение ли она? А ее английский? Почему датчанка должна говорить по-английски? И самое главное: как он ее так легко понял, да и она явно уразумела его русский ответ. Вывод? Да сон все это!

“Про сон, что не сон, про не сон, что сон”, - пробурчал он, двигаясь дальше по коридору, который неожиданно уперся в огромную, казавшуюся к тому же тяжеленной дверь. Она открылась легко, словно только выглядела и даже ощущалась как деревянная, на самом деле была изготовлена из пенопласта. Огромная зала была украшена старинными картинами, вдоль дальней стены у портрета бородатого мужчины в мантии стоял юноша в синем трико, сапогах с ботфортами и велюровом берете с пером. Руки юноши придерживали болтающуюся с левого бока шпагу в ножнах.

“Что-то Гамлет на Ромео больше похож”, - подумал Максим, подходя к нему.
Юноша резко обернулся и вскричал:
- Вы наш гость, я знаю. Ни слова об Офелии! Другие вопросы не дают покоя мне. Ответьте, гость, в чем смысл нашей жизни?
“Какова Офелия, таков и Гамлет, - подумал Максим. - Ага, сейчас, я на одной ноге отвечу на вопрос, над которым человечество ломает голову тысячелетия”.

- Для чего человек приходит в этот мир? - юноша наступал на Максима, руки его судорожно сжимали шпагу.
Надо было как-то нейтрализовать сумасшедшего философа.
- Может, сядем, поговорим, - предложил Максим, указывая на длинный стол с высокими креслами с резными подлокотниками. - “Опять стол со стульями! Прикольный кошмарик!” - Ну что, молодой человек? Всё проблемы бытия спать не дают?
- Да! - раздался звон шпаги. - Этот вопрос не дает мне спать! - Гамлет закатил глаза не хуже Офелии.
“В каком провинциальном погорелом театрике учили этих артистов? Лучше бы они Шекспира декламировали. Хоть красивые стихи послушал бы”.
- Да поймите, если бы я знал, в чем смысл жизни, давно б и свои проблемы решил. А может наоборот: понял, что это, в самом деле, не проблемы. Как знать. Так что простите, вы не по адресу. Я не философ. Я - технарь.
Макс похлопал Ромео-Гамлета по плечу, заодно отмечая, что если это и привидение, то во плоти. Молодой человек впал в задумчивость, и Максим поспешил выйти из зала. Неожиданно оказавшись за пределами замка, он очутился в огромном парке. Здешний садовник был гений и чудак одновременно: посаженные в ряд ель, папоротник, пальма, береза и верба представляли собой необычную картину. Следующий ряд был еще оригинальней: смородина, капуста, кактус, орхидеи...
“Интересно, когда я проснусь, вспомню всю эту чушь, или нет?” - подумал Максим, но тут что-то интересное заставило отвлечься и повернуться к замку. Огромная тень бесшумно скользила вдоль серых стен.
“А вот и Гамлетов папашка, - подумал Макс спокойно (во сне как во сне!). - Тебя только и не хватало”.
Тень отошла от стены, заметно уменьшаясь в размерах и приобретая форму, пока не стала похожа на высокого мужчину в рыцарском облачении “а ля Дон Кихот”. Прозрачный человек уселся на парковую скамью, бесцеремонно закинув одну ногу на другую.
- Садись, Макс, разговор есть, - сказал призрак по-русски, гостеприимно указывая на скамейку.
“Батя у Гамлета все-таки крутой мужик”, - подумал Максим, осторожно присаживаясь рядом.
- Знаешь, - сказала тень отца Гамлета, - ты вообще-то должен был встретиться со всеми остальными героями шекспировской трагедии, но, слыша твои комментарии, мы решили не ломать комедию, а выложить тебе нашу проблему напрямую. Итак, слушай.
Ты находишься на другой планете. Ни название ее, ни расположение не дадут тебе ровно ничего, поэтому значения не имеет. Пару десятков тысячелетий назад здесь бушевали страсти, похлеще ваших сегодня. Мы стояли на пороге гибели, когда вдруг неожиданно появилось новое поколение людей (впрочем, мы в вашем понимании не люди вовсе). Это поколение поставило цель прекратить склоки между коленами планеты - народами и расами, по-вашему. Для этого они объявили лозунг: за единый народ, единого Бога! И, привлекая в свои ряды новых сподвижников, стали активно перемешивать все колена и все религии путем смешанных браков, разумеется. Примерно через одно тысячелетие на планете образовалось единый народ и появилась новая, объединяющая все предыдущие, единственная религия. Мы отошли от войн и стали заниматься наукой. Одновременно с ее мощным развитием, стала угасать вера в Создателя и появилась вера в самих себя. Мы начали строить космические корабли и посылать их к разным планетам. При подготовке путешествий к далеким звездам перед учеными встали сложные задачи. Если что-то можно было сделать с длительным проживанием в металлической коробке посредине безжизненного космоса или, скажем, обеспечить какую-то безопасность при встрече с агрессивной цивилизацией, то, что можно было сделать с кратковременностью жизни живого существа по сравнению с космическими расстояниями? Тогда была выдвинута идея, что разумное существо от любого живого отличается не телом, а разумом. Поэтому в виде эксперимента были выбраны двадцать один доброволец обоего пола и... Да-да. В космос полетела двадцать одна капсула... Не будем вдаваться в технические подробности, но, попадая на какую-либо планету, мы могли подключиться к любому живому существу, и спокойно гулять по планете, не создавая проблемы ни себе, ни аборигенам. Последнее сообщение, которое мы получили с родины, поразило настолько, что мы повернули назад. Нас встретила пустая планета. То есть совершенно!!! Абсолютно пустые океаны лениво омывали абсолютно пустую сушу. Только по ночам по всей планете голубым искрящимся светом пробегала гигантская надпись того самого последнего голоса с планеты: “Я возвращаюсь. Жду тебя!”

И еще. Осталась старинная электронная библиотека, которая заряжается от света нашей звезды. Изучая ее, мы проследили за изменениями, проходившими на планете. Представляешь? Борьбу полов они тоже решили объедением...

А потом кто-то предложил объединиться в единый разум. В тот же самое время другой, изучая посланные нами данные о вашей планете (мы были у вас пару тысячелетий назад), нашел какое-то другое решение. На этом записи прекращаются. Мы не знаем, куда они ушли и зачем, но готовы идти за ними. Нам обещали вернуть тела после возвращения, но теперь это некому сделать. И вот уже пару сотен лет мы, двадцать одно привидение, болтаемся по пустой планете не в состоянии почувствовать запах моря, вдохнуть воздух родной планеты, полюбоваться светом родной звезды. Мы решили изучить весь посланный материал о вашей планете, чтобы понять, куда они могли уйти. Но ничего не нашли. Каждый месяц мы берем какую-нибудь земную пьесу, распределяем роли и играем их. Вот тебе не понравилось, как играли ребята, а знаешь, как я играл роль Гамлета? Ты бы рыдал...
- Погоди, - Максим протянул было руку к собеседнику, но тут же одернул, - а причем тут театр?
- Ну, как же, разве не вы говорите, что наша жизнь театр, только в ней плачут и умирают по-настоящему? Скажи, например: играя роль ленивого, снисходительного гения, тебе не хотелось что-то изменить в ней? Поставить выскочек на место, постоять за себя?
Максим вздохнул:
- Это в театре ты можешь играть разные роли и проживать понарошку чужие жизни, в реальности ты получаешь единственную роль при рождении и играешь ее до смерти.
- Какие-то ваши религии говорят, что ты ее сам и выбираешь. Но не в этом дело. А тебе не кажется, что идея о переселении душ способствует лени? Ну, мол, это я такой слабый, потому что роль такая невыгодная досталась, а вот в следующей жизни я обязательно стану президентом.
- Перестань. Ты как тот психолог, к которому меня Маринка водила. Но не верю я в резкие переходы. Не может белый и пушистый стать черным и ершистым ни за пять минут, ни за пять лет!
- Да ты не понял. Нельзя играть чужую роль. А ты попробуй использовать свои преимущества и недостатки в свое же благо! Вот это высший пилотаж.
Максим задумался. Призрак не мешал ему. Вдруг человек повернулся к привидению и неожиданно сказал:
- Слышишь, я не понял: почему вы ищете ответ на свои проблемы в нашей цивилизации? Тебе не кажется, что это тоже чужая роль? Почему бы вам не вспомнить о ваших религиях, о вашей философии? Вернуться? Возвращаются туда, откуда пришли. А откуда пришли ваши предки? Пришли физически или в философском смысле? Чтобы вернуться к остальным, вы должны вернуться к самим себе...

* * *
Максим сидел перед компьютером. Вчерашнюю ошибку он давно нашел, но теперь что-то сосредоточенно печатал в ежедневнике. Взглянув на появившееся сообщение от Алекса, он поднял трубку и набрал внутренний телефон.

- Алексей, - сказал он по-русски, - проект у Зивы на столе. Она должна все оформить и сдать. Ошибку я нашел. Пустячная, но периодически могла бы давать сбой.

Слышь, я на завтра в десять назначил встречу у Ярона. По правилам ты тоже должен быть. Чтобы не отнимать твоего и моего времени, я пошлю тебе примерную тему завтрашнего разговора. А теперь прости: новый проект.
Не дав молчавшему собеседнику возможности ответить, он положил трубку.
“А Маринка деньги на психотерапевта тратила! Человек должен быть психологом сам для себя, потому что никто не может знать его лучше его самого. Вот ведь какой-то дурацкий сон выдало мое подсознание, а сколько пользы! Пока, по крайней мере...”
Он углубился в изучение нового проекта, как вдруг громкий шепот прошелестел внутри него:
“Я возвращаюсь. Жду тебя!”