ПРАВ БЫЛ ИЛЬИЧ...
В мире
- Это кабинет Бухарина, - сказал Юрий Тарасович Грибов, едва я перешагнул порог, пришел к нему по делам своей и бывшей его редакции. - А вот фотографии тех, кто здесь бывал...
На противоположной от его стола стене - коллаж из фотопортретов Маяковского, Горького, Шолохова, Анри Барбюса...
В 1982 году Грибова, главного редактора “Литературной России”, в которой я и служил, назначили главным редактором “Недели”, заместителем главного редактора “Известий”, что по тогдашней иерархии являлось большим шагом вверх по номенклатурной лестнице. Может, опрометчиво было Юрию Тарасовичу, вполне партийному руководителю печати, упоминать фамилию антипартийного Бухарина в разговоре со мной, человеком другого поколения и другого круга. Но значимость места, связь с именем Бухарина вызывала общее благоговение перед живой историей и легендой журналистики. В прямом смысле. Я стоял там и благоговел. Вместе с хозяином кабинета - типичным советским главредом.
Здание “Известий”, построенное в двадцатые годы прошлого века, - один из символов Пушкинской площади Москвы, определяет ее архитектурный облик. Включая громадные буквы “ИЗВЕСТИЯ” по фасаду. Это давно уже не буквы, не надпись, а тоже памятник истории, культуры.
Теперь их не будет. С прошлой недели редакцию перевезли на новое место. Сам по себе символический акт сопровождался громким скандалом, тоже в какой-то степени символическим, завершающим.
Гибель “Известий” началась в 1997 году как трагедия, а закончилась сегодня как фарс. Десять лет назад коллектив выбрал главным редактором Игоря Голембиовского. С той поры “Известия” и Голембиовский стали и остались примером независимой журналистики 90-х годов, оказывавшей влияние на общественное мнение, на политическую атмосферу. К тому времени политики и банкиры-бизнесмены (“Семибанкирщина”), на чьи деньги проходила кампания по избранию Ельцина на второй президентский срок, в полной мере осознали опасность независимой прессы. Они использовали ее в полной мере, продвинув практически безнадежную тогда кандидатуру Ельцина, и тотчас решили взять эту силу в свои руки. Тем более почувствовав, что главные редакторы, журналисты, закрывавшие глаза на многое во имя общей цели - не допустить в президенты коммуниста Геннадия Зюганова, - начали поворачивать перья против них. То есть честно писать и говорить о положении в России.
Самой влиятельной газетой были “Известия”. Весной 1997 года там напечатали заметку о том, что личное состояние премьер-министра Виктора Черномырдина составляет 5 миллиардов долларов. По тем временам - информационная бомба, буквально потрясшая страну. И сразу же нефтяной концерн “Лукойл” заявил о своих правах хозяина и потребовал пересмотра редакционной политики. Как оказалось, “Лукойл” скупил до 48 процентов акций газеты. Скупил у сотрудников, которые не понимали политической ценности этих бумажек и продавали их с радостью, поскольку за бумажки предлагали деньги, немыслимые в то нищее время.
“Известия” выступили со статьей “Лукойл”: бизнес и политика”, в которой обвинили Черномырдина в том, что по его указке нефтяной олигарх Алекперов захватывает газету. В борьбе с ним “Известия” пошли на союз с “Онэксимбанком” олигарха Потанина, и 54 процента акций оказались в “Онэксиме”. Голембиовский готовился заключить или даже заключил с Потаниным соглашение, что тот не будет вмешиваться в дела редакции. Наивный.
“Лукойл” и “Онэксим” договорились (возможно, не без участия высших политиков страны) - и Голембиовского уволили. “Известия” перестроечных и демократических лет исчезли. С тех пор, за 14 лет, там сменилось несколько хозяев и с десяток главных редакторов. Никому они не интересны, поскольку не имели и не имеют никакого значения.
Нынешний же скандал привлек внимание в связи с увольнением 60 процентов сотрудников редакции. Они обратились в средства массовой информации:
“Работодатель держит коллектив в полном неведении относительно выплаты зарплат за отработанный период, компенсаций за неиспользованный отпуск, порядка и условий увольнения, способов продолжения трудовой деятельности...” То есть конфликт трудовой, экономический.
Он, хоть и после скандала, разрешился через несколько дней - все положенные по закону деньги выплатят.
Однако за это время стороны выступили с интервью и заявлениями, привлекшими внимание. Например, представитель увольняемых, бывший заместитель главного редактора “Известий” Сергей Мостовщиков описал ситуацию в неоднозначных тонах: “Зачем в центре Москвы нужно иметь пьющий и страдающий коллектив, состоящий из людей с подвижной психикой? Ну зачем?.. Здесь работают люди, привычные к унижению. Но даже при этом я считаю, что необходимо правильно, корректно, справедливо и достойно отблагодарить людей за проделанную ими работу и расстаться с ними цивилизованным образом”.
Новый хозяин “Известий” Арам Габрелянов расценил заявление известинцев как нарушение предварительных устных договоренностей и перешел на личности: “Разговор идет о том, что группа людей, которые дармоедничали годами, не написали ни одной заметки (пример – Сережа Мостовщиков, который просидел полтора года и не написал ни одной заметки)... Это нормально, когда из 130 журналистов только 30 пишут? Тому, кто был интересен как журналист, предложили поработать. Наталья Осс, которая выложила в блоге письмо (“бунтарское”. - С.Б.), за ночь передумала и присоединилась к тому коллективу. Но немногие хотят много работать и хорошо получать. Многие хотят мало работать и хорошо получать”.
В ответ Мостовщиков перевел разговор из области личного и трудового спора в сферу политическую: “Передача “Известий” в руки издателя “желтых” газет Арама Габрелянова – это символический акт насилия, совершаемый над отечественной журналистикой... Им надо пропутинское, имперское и православное издание”.
Вдобавок уже после того, как экономические требования увольняемых удовлетворили, они вновь выступили с коллективным заявлением, в котором, в частности, говорится: “Журналистика стараниями собственников газет и журналов все чаще превращается в сферу обслуживания самых примитивных вкусов публики, отучая ее от необходимости невыгодного и не всегда комфортного интеллектуального труда”.
Тут и читатели в Сети и тем более профессиональные журналисты и политологи несколько опешили, а затем разразились нелицеприятными комментариями. Суть их наиболее полно, по моему мнению, выразил политолог Александр Кынев:
“Известия” – пример деградации роли прессы... Газета в новейшее время превратилась в стенгазету партии “Единая Россия”, публиковавшую дурно пахнущие материалы... Что можно говорить о судьбе пропагандиста, который верой и правдой кому-то прислуживал, а потом был послан вон? Жалеть здесь, наверное, некого. Я думаю, это типичный пример судьбы любой обслуги, которая думает не о смысле того, что она пишет, а о том, как услужить. Когда они в течение ряда лет верой и правдой облизывали нынешнюю российскую власть, – на что они рассчитывали? Что они всегда будут нужны? Любое услужение рано или поздно заканчивается, и об тебя вытирают ноги. Это мы и видим на судьбе газеты “Известия”.
Суть нашей нынешней российской прессы еще 106 лет назад в статье “Партийная организация и партийная литература” определил Ленин:
“В обществе, основанном на власти денег, в обществе, где нищенствуют массы трудящихся и тунеядствуют горстки богачей, не может быть “свободы” реальной и действительной... Свобода буржуазного писателя... есть зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания”.
Как мы любили острить при советской власти (эта фраза вошла в анекдоты): “Прав был Ильич...”
В противовес Ленин выдвигал партийную литературу: “Это будет свободная литература, потому что она будет служить ...десяткам миллионов трудящихся, которые составляют цвет страны, ее силу, ее будущность”.
Под серпом и молотом партийной свободы мы жили 75 лет. Но как был бы поражен Ильич, если бы узнал, что ненавидимые им “денежные мешки” и правящая “партия” объединились и составляют теперь одно целое. Во всем, включая руководство прессой. И вывезли редакции туда, куда посчитали нужным - в прямом смысле.
Нет моих “Литературной России” и “Литературной газеты” в историческом здании на Цветном бульваре и в Костянском переулке, нет моих “Смены” и коротичевского “Огонька” в Бумажном проезде, в журнальном корпусе “Правды” (“Прессы”). Да и самого журнального корпуса нет - есть обычная стеклянная башня, занятая разными организациями. А теперь нет “Известий” на Пушкинской площади.
Наверно, символы имеют значение. Пусть даже в короткой жизни двух-трех поколений.
На противоположной от его стола стене - коллаж из фотопортретов Маяковского, Горького, Шолохова, Анри Барбюса...
В 1982 году Грибова, главного редактора “Литературной России”, в которой я и служил, назначили главным редактором “Недели”, заместителем главного редактора “Известий”, что по тогдашней иерархии являлось большим шагом вверх по номенклатурной лестнице. Может, опрометчиво было Юрию Тарасовичу, вполне партийному руководителю печати, упоминать фамилию антипартийного Бухарина в разговоре со мной, человеком другого поколения и другого круга. Но значимость места, связь с именем Бухарина вызывала общее благоговение перед живой историей и легендой журналистики. В прямом смысле. Я стоял там и благоговел. Вместе с хозяином кабинета - типичным советским главредом.
Здание “Известий”, построенное в двадцатые годы прошлого века, - один из символов Пушкинской площади Москвы, определяет ее архитектурный облик. Включая громадные буквы “ИЗВЕСТИЯ” по фасаду. Это давно уже не буквы, не надпись, а тоже памятник истории, культуры.
Теперь их не будет. С прошлой недели редакцию перевезли на новое место. Сам по себе символический акт сопровождался громким скандалом, тоже в какой-то степени символическим, завершающим.
Гибель “Известий” началась в 1997 году как трагедия, а закончилась сегодня как фарс. Десять лет назад коллектив выбрал главным редактором Игоря Голембиовского. С той поры “Известия” и Голембиовский стали и остались примером независимой журналистики 90-х годов, оказывавшей влияние на общественное мнение, на политическую атмосферу. К тому времени политики и банкиры-бизнесмены (“Семибанкирщина”), на чьи деньги проходила кампания по избранию Ельцина на второй президентский срок, в полной мере осознали опасность независимой прессы. Они использовали ее в полной мере, продвинув практически безнадежную тогда кандидатуру Ельцина, и тотчас решили взять эту силу в свои руки. Тем более почувствовав, что главные редакторы, журналисты, закрывавшие глаза на многое во имя общей цели - не допустить в президенты коммуниста Геннадия Зюганова, - начали поворачивать перья против них. То есть честно писать и говорить о положении в России.
Самой влиятельной газетой были “Известия”. Весной 1997 года там напечатали заметку о том, что личное состояние премьер-министра Виктора Черномырдина составляет 5 миллиардов долларов. По тем временам - информационная бомба, буквально потрясшая страну. И сразу же нефтяной концерн “Лукойл” заявил о своих правах хозяина и потребовал пересмотра редакционной политики. Как оказалось, “Лукойл” скупил до 48 процентов акций газеты. Скупил у сотрудников, которые не понимали политической ценности этих бумажек и продавали их с радостью, поскольку за бумажки предлагали деньги, немыслимые в то нищее время.
“Известия” выступили со статьей “Лукойл”: бизнес и политика”, в которой обвинили Черномырдина в том, что по его указке нефтяной олигарх Алекперов захватывает газету. В борьбе с ним “Известия” пошли на союз с “Онэксимбанком” олигарха Потанина, и 54 процента акций оказались в “Онэксиме”. Голембиовский готовился заключить или даже заключил с Потаниным соглашение, что тот не будет вмешиваться в дела редакции. Наивный.
“Лукойл” и “Онэксим” договорились (возможно, не без участия высших политиков страны) - и Голембиовского уволили. “Известия” перестроечных и демократических лет исчезли. С тех пор, за 14 лет, там сменилось несколько хозяев и с десяток главных редакторов. Никому они не интересны, поскольку не имели и не имеют никакого значения.
Нынешний же скандал привлек внимание в связи с увольнением 60 процентов сотрудников редакции. Они обратились в средства массовой информации:
“Работодатель держит коллектив в полном неведении относительно выплаты зарплат за отработанный период, компенсаций за неиспользованный отпуск, порядка и условий увольнения, способов продолжения трудовой деятельности...” То есть конфликт трудовой, экономический.
Он, хоть и после скандала, разрешился через несколько дней - все положенные по закону деньги выплатят.
Однако за это время стороны выступили с интервью и заявлениями, привлекшими внимание. Например, представитель увольняемых, бывший заместитель главного редактора “Известий” Сергей Мостовщиков описал ситуацию в неоднозначных тонах: “Зачем в центре Москвы нужно иметь пьющий и страдающий коллектив, состоящий из людей с подвижной психикой? Ну зачем?.. Здесь работают люди, привычные к унижению. Но даже при этом я считаю, что необходимо правильно, корректно, справедливо и достойно отблагодарить людей за проделанную ими работу и расстаться с ними цивилизованным образом”.
Новый хозяин “Известий” Арам Габрелянов расценил заявление известинцев как нарушение предварительных устных договоренностей и перешел на личности: “Разговор идет о том, что группа людей, которые дармоедничали годами, не написали ни одной заметки (пример – Сережа Мостовщиков, который просидел полтора года и не написал ни одной заметки)... Это нормально, когда из 130 журналистов только 30 пишут? Тому, кто был интересен как журналист, предложили поработать. Наталья Осс, которая выложила в блоге письмо (“бунтарское”. - С.Б.), за ночь передумала и присоединилась к тому коллективу. Но немногие хотят много работать и хорошо получать. Многие хотят мало работать и хорошо получать”.
В ответ Мостовщиков перевел разговор из области личного и трудового спора в сферу политическую: “Передача “Известий” в руки издателя “желтых” газет Арама Габрелянова – это символический акт насилия, совершаемый над отечественной журналистикой... Им надо пропутинское, имперское и православное издание”.
Вдобавок уже после того, как экономические требования увольняемых удовлетворили, они вновь выступили с коллективным заявлением, в котором, в частности, говорится: “Журналистика стараниями собственников газет и журналов все чаще превращается в сферу обслуживания самых примитивных вкусов публики, отучая ее от необходимости невыгодного и не всегда комфортного интеллектуального труда”.
Тут и читатели в Сети и тем более профессиональные журналисты и политологи несколько опешили, а затем разразились нелицеприятными комментариями. Суть их наиболее полно, по моему мнению, выразил политолог Александр Кынев:
“Известия” – пример деградации роли прессы... Газета в новейшее время превратилась в стенгазету партии “Единая Россия”, публиковавшую дурно пахнущие материалы... Что можно говорить о судьбе пропагандиста, который верой и правдой кому-то прислуживал, а потом был послан вон? Жалеть здесь, наверное, некого. Я думаю, это типичный пример судьбы любой обслуги, которая думает не о смысле того, что она пишет, а о том, как услужить. Когда они в течение ряда лет верой и правдой облизывали нынешнюю российскую власть, – на что они рассчитывали? Что они всегда будут нужны? Любое услужение рано или поздно заканчивается, и об тебя вытирают ноги. Это мы и видим на судьбе газеты “Известия”.
Суть нашей нынешней российской прессы еще 106 лет назад в статье “Партийная организация и партийная литература” определил Ленин:
“В обществе, основанном на власти денег, в обществе, где нищенствуют массы трудящихся и тунеядствуют горстки богачей, не может быть “свободы” реальной и действительной... Свобода буржуазного писателя... есть зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания”.
Как мы любили острить при советской власти (эта фраза вошла в анекдоты): “Прав был Ильич...”
В противовес Ленин выдвигал партийную литературу: “Это будет свободная литература, потому что она будет служить ...десяткам миллионов трудящихся, которые составляют цвет страны, ее силу, ее будущность”.
Под серпом и молотом партийной свободы мы жили 75 лет. Но как был бы поражен Ильич, если бы узнал, что ненавидимые им “денежные мешки” и правящая “партия” объединились и составляют теперь одно целое. Во всем, включая руководство прессой. И вывезли редакции туда, куда посчитали нужным - в прямом смысле.
Нет моих “Литературной России” и “Литературной газеты” в историческом здании на Цветном бульваре и в Костянском переулке, нет моих “Смены” и коротичевского “Огонька” в Бумажном проезде, в журнальном корпусе “Правды” (“Прессы”). Да и самого журнального корпуса нет - есть обычная стеклянная башня, занятая разными организациями. А теперь нет “Известий” на Пушкинской площади.
Наверно, символы имеют значение. Пусть даже в короткой жизни двух-трех поколений.
comments (Total: 9)
Автору как всегда решпект за традиционно четкое и умное раскладывание ситуёвины по полочкам!