Музей библейского искусства приглашает...
Культура
Величайший художник немецкого Возрождения, живописец, гравёр, рисовальщик, теоретик искусства и учёный, которого совершенно оправданно называли собратом Леонардо, Альбрехт Дюрер ещё до наступления так много значащего для мирового искусства ХVI века обратился к образу Христа, наделив его не просто человеческими чертами, но утвердив как Личность. Как носителя подлинного человеческого достоинства и огромного мужества, умения уважать и ценить людей, угадывать истинную сущность каждого и – главное – умения прощать. И черты эти сохранил даже в смерти! Не убоявшись её, не дрогнув, не позволив палачам слабостью своей насладиться, а близким, Голгофу окружившим, погибнуть невиданной скорбью раздавленными. Все скорби их он взял себе.
И не только их – все скорби людские. Оттого в христианстве, в ранние его века, назвали Спасителя «Муж скорбей», переняв слово это из библейского пророчества Исайи, предрекавшего, что спасителем Израиля будет смиренный служитель, муж скорбей.
Одинаково почитаемая и в иудаизме, и в христианстве книга Исайи уже где-то на подступах к середине первого тысячелетия по неписаному закону принималась христианами как Пятое Евангелие. «Единственная фраза от Исайи стала катализатором творчества бесчисленных художников во множестве работ - от блистательной алтарной росписи Веронезе до обновляющих историческую память видеоинсталляций Виолы. Именно Христос как Муж скорбей стал одним из самых мощных художественных образов... на протяжении столетий». Так сказала, открывая посвящённую теме «Смерть Христова» высочайшего художественного уровня экспозицию в нью-йоркском Музее библейского искусства куратор выставки одна из крупнейших американских искусствоведов профессор Катрин Пульизи.
Смерть Христова, мучения, не заставившие его издать хоть единый стон или просить пощады, снятие со креста, оплакивание и чудо воскресения пробудили у множества людей острое желание познать, как же такое возможно, доступно ли только сыну Божию или простому земному человеку, храброму и стойкому, тоже.
А у художников? Конечно же неодолимую потребность запечатлеть – на доске, на холсте, в мраморе или бронзе – скорбные часы жизни Богочеловека, ни скорбям, ни страданиям не сдающегося. Выстоявшего. Но показывающего пример того, каким человек быть должен.
Это доказывают и византийские, затем русские иконы, а следом за ними и одновременно с ними, особенно ярко уже с ХIV века, европейская религиозная живопись, начавшая выходить на передовые рубежи искусства в эпоху Раннего, но ещё ярче – Позднего Ренессанса. Пик расцвета: ХVI век, Голландия, Германия, но более всех Италия, а в Италии – Венеция. И нынешняя выставка в Музее библейского искусства носит ещё одно название: «Венецианские страсти» потому, что хоть и обнимает она теме подвластные творения великих мастеров от Кривелли и Дюрера до Сезанна и Мане, но акцентирует внимание на искусстве талантливейших венецианцев. Итак, нам пора в музейный зал.
Представьте себе, что сели мы в попутную машину времени и перенеслись в ХIV век. И всего-то пролетели каких-то семь столетий, а очутились не только в другом времени, но будто на другой планете. Храмы и в дни непраздничные полны! Не забывайте, большинство итальянцев, как, впрочем, и их современники в других странах, были неграмотны, и Священное писание изучали по соборным росписям, витражам и скульптуре. При этом отлично понимая, что сотворено настоящим художником, а что богомазом.
Имена этих «настоящих» из уст в уста передавались, так что можете вообразить, что творилось, скажем, у картины Джакобелло дель Бономо, к которой подошли сейчас и мы. Доложил живописец, что писал мёртвого Христа. Но нет! Муж скорбей жив! Красив, мужествен, молод! Стигматы, т.е. жуткие метки, оставшиеся от пронзавших тело гвоздей, лишь украшают его, живого, нимб видится ажурным золотым венцом, подтверждая чаяния верующих, что перешагнул Христос чудесным образом тот невозможный ни для кого предел между земной смертью и вечной (полнокровной!) жизнью.
То же впечатление от мраморного барельефа Тино де Камьяно. Нет печати смерти в лице и фигуре Христа в написанной темперой на доске картине Сильвестро деи Кардуччи так же, как в созданном век спустя складне, живописующем сцены жизни и смерти Христовой. Конечно, есть здесь и «Пьета», где Богородица оплакивает сына – апофеоз материнского горя, и «Тайная вечеря» - сюжет, повторенный чуть позднее в гениальной фреске великим Леонардо. В обеих, не сравнимых, естественно, «Вечерях» Христос и 12 самых близких его учеников сидят за пасхальным столом, убранным так, как велит иудейский канон. Т.е. дано знать, где и когда великое действо происходило.
Карло Кривелли - один из самых значимых живописцев второй половины блистательного Кватроченто. Техника великолепная, перегруженность деталями, тяга к орнаментальному украшательству и золото, золото, золото... Но характеры его персонажей явственно проступают в каждом лице, сюжет умело обыгрывается. У Кривелли Христос, поддерживаемый двумя испуганными плачущими ангелами, мёртв. Запрокинута голова, рука бессильно упала, как возможно это только у умершего. Он к жизни ещё не пробудился, и ангелы, помещённые художником асимметрично (новаторство ренессансного стиля), встревожены. Но в лице Христа и ум, и жажда жизни, и сила. Он воскреснет. Непременно.
Наиболее реалистичен мёртвый Христос Леандро Бассаньи. Сомнений нет, он умер. Безвозвратно. Опровергает это утверждение великий Джакопо Тинторетто, неподражаемый колорист и оптимист, мастерством своим, плюрализмом художественных идей и неожиданностью композиционных и философских решений изумляющий. Его Спаситель, избавленный уже от страданий, возвращается к жизни. Он победил смерть! И губы его тронула лёгкая счастливая улыбка избавления, в глазах радость бытия, хоть и принял он, как свои, все скорби людские. Ибо он Муж скорбей.
Часословы, евангелия – поначалу рукописные, потом, когда расцвело книгопечатанье, уже с печатными текстами, но всё ещё с ручной работы тончайше выполненными рисунками. Среди венецианцев той поры было немало замечательных графиков, Андреа Мантенья, например. Один из его шедевров - на выставке. Двумя столетиями позднее в Париже буквально вспыхнула эпидемия – изучать старых мастеров, а более всех испанцев и итальянцев. В числе взявшихся за дело серьёзно были и Эдуард Мане, и Поль Сезанн. Их рисунки, тематически сходные, но разительно непохожие на одухотворённую графику далёких предшественников, перед нами. Так, на рисунке Мане, принятом в Париже в штыки и объявленном едва ли не кощунственным, Христос представлен эдаким здоровяком, а ангелы - весьма привлекательыми дамами.
Вы убедились, как интересна и как разнообразна, как выдержана в рамках очень важной темы эта экспозиция в музее, в котором совсем недавно видели мы во время показа библейского творчества гениального Марка Шагала его «Белое распятие», где в глазах истерзанного Христа читается страшное пророчество грядущих ужасов свершающейся революции.
Пойдите в этот музей! Находится он в Манхэттене на 1865 Бродвей, за углом от 61-й улицы (поезда метро А, В, С, D, 1 до Columbus Circle)
Но всё ещё ничего не сказано об украшающем выставку шедевре Веронезе, что недопустимо. Паоло Кальяри, родившийся и учившийся в Вероне, 25-летним приехавший в Венецию, где был оценен и прозван попросту Веронезе, т.е. веронцем. Под именем этим вошёл в историю как один из венецианских гениев. Сегодня на выставке 3 (три!) работы великого Веронезе. Из них хочется выделить привезенный из канадской Национальной галереи шедевр – вариацию одной из сюжетных линий замечательной алтарной росписи: «Мёртвый Христос, поддерживаемый ангелами». Здесь весь Веронезе: его будто сгустившимися красками насыщенный колорит, его эффект иллюзорного движения, его обязательное архитектурное оформление.
Но главное в этом фрагменте алтарной росписи – образ Христа. Он исстрадался. Он отстрадался. Но на глазах оживает. Веронезе невероятно эмоционально запечатлел Спасителя в момент вознесения, совпавшего с чудесным его воскресением. «Прохождением» от смерти к вечной жизни. А слово Пасха, трансформировавшееся из древнееврейского Песах, тоже означало «прохождение». От рабства к свободе. От мучительной смерти – через воскресение – к вечной деятельной жизни. Помогая людям, спасая людей, наставляя их.
И вот уже почти две тысячи лет почитается Пасха днём Христова воскресения и одним из самых значимых и светлых христианских праздников. Поздравляем вас, дорогие читатели, с этим чудным весенним праздником, знаменующим воскресение природы и воскресение надежд!
И не только их – все скорби людские. Оттого в христианстве, в ранние его века, назвали Спасителя «Муж скорбей», переняв слово это из библейского пророчества Исайи, предрекавшего, что спасителем Израиля будет смиренный служитель, муж скорбей.
Одинаково почитаемая и в иудаизме, и в христианстве книга Исайи уже где-то на подступах к середине первого тысячелетия по неписаному закону принималась христианами как Пятое Евангелие. «Единственная фраза от Исайи стала катализатором творчества бесчисленных художников во множестве работ - от блистательной алтарной росписи Веронезе до обновляющих историческую память видеоинсталляций Виолы. Именно Христос как Муж скорбей стал одним из самых мощных художественных образов... на протяжении столетий». Так сказала, открывая посвящённую теме «Смерть Христова» высочайшего художественного уровня экспозицию в нью-йоркском Музее библейского искусства куратор выставки одна из крупнейших американских искусствоведов профессор Катрин Пульизи.
Смерть Христова, мучения, не заставившие его издать хоть единый стон или просить пощады, снятие со креста, оплакивание и чудо воскресения пробудили у множества людей острое желание познать, как же такое возможно, доступно ли только сыну Божию или простому земному человеку, храброму и стойкому, тоже.
А у художников? Конечно же неодолимую потребность запечатлеть – на доске, на холсте, в мраморе или бронзе – скорбные часы жизни Богочеловека, ни скорбям, ни страданиям не сдающегося. Выстоявшего. Но показывающего пример того, каким человек быть должен.
Это доказывают и византийские, затем русские иконы, а следом за ними и одновременно с ними, особенно ярко уже с ХIV века, европейская религиозная живопись, начавшая выходить на передовые рубежи искусства в эпоху Раннего, но ещё ярче – Позднего Ренессанса. Пик расцвета: ХVI век, Голландия, Германия, но более всех Италия, а в Италии – Венеция. И нынешняя выставка в Музее библейского искусства носит ещё одно название: «Венецианские страсти» потому, что хоть и обнимает она теме подвластные творения великих мастеров от Кривелли и Дюрера до Сезанна и Мане, но акцентирует внимание на искусстве талантливейших венецианцев. Итак, нам пора в музейный зал.
Представьте себе, что сели мы в попутную машину времени и перенеслись в ХIV век. И всего-то пролетели каких-то семь столетий, а очутились не только в другом времени, но будто на другой планете. Храмы и в дни непраздничные полны! Не забывайте, большинство итальянцев, как, впрочем, и их современники в других странах, были неграмотны, и Священное писание изучали по соборным росписям, витражам и скульптуре. При этом отлично понимая, что сотворено настоящим художником, а что богомазом.
Имена этих «настоящих» из уст в уста передавались, так что можете вообразить, что творилось, скажем, у картины Джакобелло дель Бономо, к которой подошли сейчас и мы. Доложил живописец, что писал мёртвого Христа. Но нет! Муж скорбей жив! Красив, мужествен, молод! Стигматы, т.е. жуткие метки, оставшиеся от пронзавших тело гвоздей, лишь украшают его, живого, нимб видится ажурным золотым венцом, подтверждая чаяния верующих, что перешагнул Христос чудесным образом тот невозможный ни для кого предел между земной смертью и вечной (полнокровной!) жизнью.
То же впечатление от мраморного барельефа Тино де Камьяно. Нет печати смерти в лице и фигуре Христа в написанной темперой на доске картине Сильвестро деи Кардуччи так же, как в созданном век спустя складне, живописующем сцены жизни и смерти Христовой. Конечно, есть здесь и «Пьета», где Богородица оплакивает сына – апофеоз материнского горя, и «Тайная вечеря» - сюжет, повторенный чуть позднее в гениальной фреске великим Леонардо. В обеих, не сравнимых, естественно, «Вечерях» Христос и 12 самых близких его учеников сидят за пасхальным столом, убранным так, как велит иудейский канон. Т.е. дано знать, где и когда великое действо происходило.
Карло Кривелли - один из самых значимых живописцев второй половины блистательного Кватроченто. Техника великолепная, перегруженность деталями, тяга к орнаментальному украшательству и золото, золото, золото... Но характеры его персонажей явственно проступают в каждом лице, сюжет умело обыгрывается. У Кривелли Христос, поддерживаемый двумя испуганными плачущими ангелами, мёртв. Запрокинута голова, рука бессильно упала, как возможно это только у умершего. Он к жизни ещё не пробудился, и ангелы, помещённые художником асимметрично (новаторство ренессансного стиля), встревожены. Но в лице Христа и ум, и жажда жизни, и сила. Он воскреснет. Непременно.
Наиболее реалистичен мёртвый Христос Леандро Бассаньи. Сомнений нет, он умер. Безвозвратно. Опровергает это утверждение великий Джакопо Тинторетто, неподражаемый колорист и оптимист, мастерством своим, плюрализмом художественных идей и неожиданностью композиционных и философских решений изумляющий. Его Спаситель, избавленный уже от страданий, возвращается к жизни. Он победил смерть! И губы его тронула лёгкая счастливая улыбка избавления, в глазах радость бытия, хоть и принял он, как свои, все скорби людские. Ибо он Муж скорбей.
Часословы, евангелия – поначалу рукописные, потом, когда расцвело книгопечатанье, уже с печатными текстами, но всё ещё с ручной работы тончайше выполненными рисунками. Среди венецианцев той поры было немало замечательных графиков, Андреа Мантенья, например. Один из его шедевров - на выставке. Двумя столетиями позднее в Париже буквально вспыхнула эпидемия – изучать старых мастеров, а более всех испанцев и итальянцев. В числе взявшихся за дело серьёзно были и Эдуард Мане, и Поль Сезанн. Их рисунки, тематически сходные, но разительно непохожие на одухотворённую графику далёких предшественников, перед нами. Так, на рисунке Мане, принятом в Париже в штыки и объявленном едва ли не кощунственным, Христос представлен эдаким здоровяком, а ангелы - весьма привлекательыми дамами.
Вы убедились, как интересна и как разнообразна, как выдержана в рамках очень важной темы эта экспозиция в музее, в котором совсем недавно видели мы во время показа библейского творчества гениального Марка Шагала его «Белое распятие», где в глазах истерзанного Христа читается страшное пророчество грядущих ужасов свершающейся революции.
Пойдите в этот музей! Находится он в Манхэттене на 1865 Бродвей, за углом от 61-й улицы (поезда метро А, В, С, D, 1 до Columbus Circle)
Но всё ещё ничего не сказано об украшающем выставку шедевре Веронезе, что недопустимо. Паоло Кальяри, родившийся и учившийся в Вероне, 25-летним приехавший в Венецию, где был оценен и прозван попросту Веронезе, т.е. веронцем. Под именем этим вошёл в историю как один из венецианских гениев. Сегодня на выставке 3 (три!) работы великого Веронезе. Из них хочется выделить привезенный из канадской Национальной галереи шедевр – вариацию одной из сюжетных линий замечательной алтарной росписи: «Мёртвый Христос, поддерживаемый ангелами». Здесь весь Веронезе: его будто сгустившимися красками насыщенный колорит, его эффект иллюзорного движения, его обязательное архитектурное оформление.
Но главное в этом фрагменте алтарной росписи – образ Христа. Он исстрадался. Он отстрадался. Но на глазах оживает. Веронезе невероятно эмоционально запечатлел Спасителя в момент вознесения, совпавшего с чудесным его воскресением. «Прохождением» от смерти к вечной жизни. А слово Пасха, трансформировавшееся из древнееврейского Песах, тоже означало «прохождение». От рабства к свободе. От мучительной смерти – через воскресение – к вечной деятельной жизни. Помогая людям, спасая людей, наставляя их.
И вот уже почти две тысячи лет почитается Пасха днём Христова воскресения и одним из самых значимых и светлых христианских праздников. Поздравляем вас, дорогие читатели, с этим чудным весенним праздником, знаменующим воскресение природы и воскресение надежд!
