ВЕЛИКАЯ МАРТА ГРЭМ
Культура
Американская танцовщица и хореограф (1894-1991) Грэм является величайшей личностью в мировом театре танца. А как создательница направления модерн в Америке, Грэм навсегда останется гордостью и славой американской культуры.
Созданный ею театр продолжает существовать и, как показали последние гастроли, находится сейчас на подъеме. Марта Грэм сочинила около 180 балетов (в основном – одноактных). Для своих произведений Грэм постоянно использовала мифы Древней Греции, библейские сюжеты, легенды американских индейцев, Японии, Европы, а также поэзию и литературные сюжеты. Хореография Грэм основана не на классическом танце, хореограф стремилась дать телу танцовщика наибольшую свободу в воспроизведении эмоционального состояния. Джанет Эйльбер, в прошлом – одна из главных танцовщиц театра, руководит труппой, по-видимому, с большим пониманием как творчества Грэм, так и положения театра в современном мире. Программа была составлена замечательно. Естественно, были выбраны несколько шедевров Грэм.
Это прежде всего бережно хранимый в репертуаре балет «Весна в Аппалачских горах», поставленный хореографом в 1944 году. Музыку написал американский композитор Аарон Копланд, который так и называл свое произведение: «Балет для Марты». Оформил балет не менее знаменитый скульптор-модернист Исаму Ногучи. Балет посвящен жизни пионеров, заселявших Америку, действие происходит в день свадьбы молодых поселенцев. Балет считается одним из лучших балетов Грэм. Действительно, эта совершенная по форме пастораль является идеальным примером творческого кредо хореографа. Но я предпочитаю ее балеты с более драматичным содержанием, где происходит драма человеческих страстей, где форма, как будто предугаданная изначально, все время «взрывается» неожиданными поворотами фантазии Грэм. Таким и был «Закрытый сад» (можно перевести и как «Сад Эдема»), 1958 год. Грэм поставила (и сама создала костюмы) эту фантазию на библейскую тему об Адаме и Еве на музыку Карлоса Суринаха. Декорации создал Ногучи. Декорации Ногучи (эти детали сценического оформления соответствуют идее балета) – райский сад – это место любовных сражений.
Когда открывается занавес, зритель видит две пары действующих лиц в разных углах сцены. В правом дальнем углу, в экзотическом «саду», созданном фантазией Ногучи (похожим также на камеру, огороженную тюремной решеткой), Адам (Оливер Тобин) взирает на Еву (Мария Дашкина-Маддакс), которая беспечно расчесывает гребнем волосы. В левом переднем углу двое злорадно наблюдают за этой идиллией: под одиноким деревом без листьев расположилась эффектная танцовщица в желтом платье, которая держит в руках красное яблоко. На ветке дерева – полуобнаженный красавец-мужчина. Это Лилит (Кэри Эльмор-Талич) и Сатана (Маурицио Нарди, в этом балете его надо отметить в первую очередь – прекрасный танцовщик, тонкий артист, следить за ним - настоящее удовольствие). Лилит, по еврейскому мифу, – первая жена Адама, которая была у него до Евы и бросила его. У Лилит огромная и не очень симпатичная биография, которой наделили ее в разные времена люди разных верований. Она и убийца детей, и мать демонов... В эпоху Возрождения Лилит превратилась в прекрасную, но коварную соблазнительницу. По некоторым мифам, оставив Адама, Лилит стала женой Сатаны. По-видимому, эту версию и использовала Грэм. И как всегда, Грэм создала поразительные и точные хореографические образы. В балете мужчина, сидящий на дереве, назван Незнакомцем. Но когда внезапно, скользнув всем телом вниз по стволу, зацепившись ногами за ветку, он «шепчется» с Лилит, следя сияющими глазами за безмятежной парой в фантастическом саду, вы видите Змея, дьявола-искусителя. Затем Лилит и Сатана буквально «взрывают» безмятежную жизнь Адама и Евы. Сатана без труда совращает наивную, но сексуальную Еву, «терроризирует» Адама. Танцует Лилит, дразня Адама и Еву яблоком, меняются пары, страшный незнакомец нависает над Адамом... Адам пытается оттащить Еву от Незнакомца и Лилит... потерявшая голову Ева бьет по щекам Адама... бедный, ничего не понимающий Адам падает в отчаянии плашмя на пол... взвивается вверх змей... мешаются розовое и желтое платья танцовщиц... В вихре неожиданных ситуаций и эмоций Адам и Ева осознают свою любовь. Евой овладевают почти материнские чувства к бедному, запуганному Адаму, который ее прощает. Адам и Ева возвращаются в свой райский сад, но уже никогда не будут теми наивными детьми, которых мы видели в начале балета. А в левом углу сцены за ними по-прежнему наблюдают Сатана и Лилит. Мизансцены почти повторяют начальные. Любовь вечна, но вечно и зло. А райский сад – арена любовных сражений.
Лучшим балетом Грэм, показанным на гастролях, я считаю «Глубины сердца» (1946), балет о Медее (музыка Самюила Барбера, оформление Ногучи, костюмы Грэм). Это совершенное порождение фантазии Грэм, которая вызывает в памяти другой шедевр ХХ века - «Павану Мавра» Хосе Лимона. Как в «Паване» четыре танцовщика разыгрывают трагедию Шекспира «Отелло», так и в балете Грэм пять персонажей воссоздают греческий миф о Медее, Язоне и его невесте, дочери царя Креона. Греческий хор представлен в лице одной танцовщицы (великолепной Кэтрин Крокет). Действие начинается с того момента, когда Язон женится на принцессе. Брошенная им Медея, колдунья, изготовляет отравленный венец для невесты Язона. Надев венец, невеста гибнет. Медея, помещенная хореографом в круг с длинными «лучами», покидает сцену – отбывает на солнце (по одному из побочных мифов Медея почиталась в Колхиде как «солнечная богиня»). В этом балете пластика, придуманная хореографом, доведена до идеальной выразительности. Каждая поза, каждый поворот головы героев, каждая амплитуда движения выражают характер то уверенного в себе Язона, то страсть и страдание Медеи. Каждая поза танцовщицы- «хора» - почти слышимый вопль героини греческой трагедии. В этом балете Грэм постоянно пользуется своим любимым приемом: закончив хореографическую фразу, персонажи застывают, давая возможность действовать другому герою балета. Застыли танцовщики – остановилось мчащееся время. Этот прием застывших в выразительных позах героев, это остановленное время – не менее яркий театральный прием в постановках Грэм, чем сам танец. Точнее: все в произведении Грэм –танец, скульптурные позы, жест, костюмы, движение костюмов и сочетание цветов - не менее важно, чем музыка, свет и оформление. Все вместе создает спектакль потрясающей эмоциональной силы. Оказывается,«молчание», пауза могут так же говорить зрителю о глубинах трагических страстей в человеческом сердце, как и сам танец.
Существует мнение, что творчество Грэм, достигнув своего пика к 60-м годам, пошло на убыль. Нет слов, такова участь почти всех творцов (за исключением, быть может, Петипа) - фантазия творца со временем истончается. Но по отношению к Марте Грэм такое заявление кажется мне опрометчивым. В 80-х-90-х годах ею были созданы, например, такие шедевры, как «Юдифь» или «Весна священная» (балет с высоким сексуальным накалом, едва ли не самый лучший на эту музыку И. Стравинского). А за год до смерти 95-летняя Грэм поставила «Рег Кленовый лист» на музыку Скота Джоплина (костюмы создал Кальвин Клейн). В этом очаровательном балете она посмеялась над собой, своим творчеством, над отношениями артистов в труппе.
Джанет Эйльбор составила одну из программ исторического, познавательного характера: «Танец – это оружие». В первом отделении были собраны отрывки из произведений 30-40-х годов с социальным содержанием, которые были созданы женщинами, хореографами-модернистками, включая Айседору Дункан. Это танцы-протест против бедности, голода, безработицы, бесчеловечности механизированного труда (как в фильме Чаплина «Огни большого города). В это отделение была включена часть раннего балета Грэм «Панорама», в которой были заняты ученики школы танца Грэм. Этот общий танец наполнен стремлением к созиданию. Но впоследствии Грэм к социальным темам больше не обращалась. И даже короткие платья первых танцовщиц Грэм превратились в длинные юбки, в которых танцуют большинство героинь ее последующих балетов.
В программы гастролей были включены два произведения других хореографов. Буларейянг Пагарлава поставил балет «Chasing». Название можно перевести как «Беготня» и – на языке наркоманов - «потребление наркотиков». Думаю, что второе значение слова более подходит к балету. Все трясутся, бегают, сначала радостно, затем впадают в меланхолию, затем снова чему-то радуются. Такой балет хорошо смотрелся бы в любой другой модернистской труппе, но не в театре Марты Грэм, обладавшей безупречным вкусом, который постоянно нарушается в балете Пагарлавы.
Подлинным событием гастролей стало возобновление балетного спектакля Роберта Уилсона «Снегопад в Месе» (1995). Уилсон – еще одна выдающаяся личность в искусстве. Режиссер, художник, дизайнер, он знаменит своими сюрреалистическими постановками опер Филиппа Гласа (например: «Эйнштейн на пляже»). Когда смотришь его режиссерские работы, все время возникает ощущение, что до сих пор никто так не ставил. Давний друг Марты Грэм, он создал в честь нее спектакль, который в подзаголовке так и называется «Портрет Марты» (композиторы: Жорж Антей, Лу Харрисон, Колин МакПе). Уилсону принадлежит оформление и световое решение этого балетного представления, автор костюмов – Донна Каран.
Спектакль создан действительно вокруг образа и творческих интересов Грэм. В данном случае Уилсон выступил и как хореограф, в точности имитируя стиль хореографии Грэм. Сам Уилсон назвал свои хореографические миниатюры медитациями на разные темы. Пусть будут медитации, я пользуюсь этим термином. Прежде всего в спектакле нашли место интересы Грэм к народным легендам. Начинается это балетное представление с потрясающей миниатюры «Жена волка». На сцене лежат три головы волков. Одна за другой появляются женщины в развевающихся черных одеяниях, капюшоны скрывают их лица, только кисти рук со скрюченными пальцами, напоминающие лапу с когтями, вырисовываются на фоне одноцветного задника. Являются ли лежащие головы лишь символами волков? Или это – головы убитых животных, а перед нами их вдовы? Легенды о волках-оборотнях очень распространены у многих народов. Образ такого оборотня проходит и через другие «медитации»: в конце зловещей миниатюры «Черные камни» режиссер вдруг дает в световом круге «крупный план» одной из танцовщиц: из открытого рта женщины вдруг вываливается черный язык, которым она облизывает губы – как животное? Как оборотень-вампир? В этой миниатюре, как и в первой, в музыке слышен вой волков.
Одной из лучших «медитаций» является индейский танец со змеей: заклинание змеи, шаманство в блестящем исполнении Кэри
Эльмор-Талич. Сколько в этой танцовщице темперамента, колдовской силы!
Миниатюра, посвященная секте «трясунов», основанной в Америке Энн Ли, вероятно, соответствует интересу Грэм к женским незаурядным личностям как в легендах, так и в жизни (вне зависимости от того, надела ли она отравленный венец на голову соперницы или основала секту). Конечно, это приблизительное объяснение, не все в этом спектакле лежит на поверхности (иногда даже возникает ощущение, что ребусов слишком много), в театре зритель и должен дополнять действие своим воображением. Опять можно только восхищаться исполнителями: молоденькая китаяночка Хиаохуан Хи с виду так невинна, так похожа на фарфоровую статуэтку! а как умело соблазняет она юношу, который и не желает поддаваться соблазну, и устоять не может! Роль юноши танцевал один из лучших премьеров труппы Тадеж Брдник.
В середине спектакля появляется и сама Марта Грэм - вновь блистательная Кэтрин Крокетт. Эта танцовщица на сегодняшний день, вероятно, идеальная исполнительница стиля, созданного Грэм, умеющая довести пластику тела до предельной выразительности, и незаурядная балетная актриса. Танцовщица, выходя на сцену, сразу привлекает внимание: перед нами яркая личность.
Миниатюра «Комната, в которой слишком много всего» - это кульминация спектакля. Среди вещей, находящихся в комнате, -дневник героини, который танцовщица просматривает, вырывая и бросая на пол страницы, – так сама Грэм сожгла когда-то свои дневники и записи, не желая, чтобы потомки обсуждали ее жизнь. Затем танцовщица поднимает бокал, который стоит на полу, и выпивает содержимое. В красном платье, двигаясь в красной полосе света, она кажется залитой кровью. Скорее всего, выпитый бокал содержал яд, танцовщица умирает, хотя опять же могут возникнуть и другие ассоциации. Когда-то Грэм много пила, когда, оставив сцену, не могла пережить, что кто-то другой выходит на сцену в ее ролях. Потом прекратила пить и вернулась в труппу уже только хореографом. Да, много всего было в ее жизни.
В следующей «медитации» Крокетт появляется среди танцовщиков, но уже в черном. И постепенно теряет способность танцевать, а за ней «умирают» и другие артисты. Среди последующих частей - «Ночь в пустыне», где дуэт идет в контрастном черно-белом свете под «вой» ветра. Ад? Путь в бездну? Очень тонко чувствовали исполнители Мария Дашкина- Маддакс и Бен Шульц трагический стиль хореографии.
Последняя часть - «Снегопад в Меже». Танцует весь ансамбль артистов все в белом на светлой сцене. Сверху идет снег. Чистилище? Пусть каждый додумывает для себя.
Я считаю, что спектакль Уилсона абсолютно закономерно вошел в программу вечеров Марты Грэм. Именно Уилсон, не являющийся хореографом, больше других оказался последователем Грэм.
Из ее театра в свое время вышли создатели знаменитых теперь танцевальных модернистских трупп, такие, как Мерс Каннингем, Пол Тайлор (оба танцевали в ее труппе), ее творчество оказало влияние и на более молодых хореографов танца модерн, в том числе на Твайлу Тарп. Но меня всегда поражает, что все они восприняли от Грэм только созданную ею школу танца модерн и отказались от одной из основных идей Грэм – от создания спектакля, когда музыка, сюжет, свет, цвет, сценография, костюмы (умение танцевать в этих костюмах), режиссура – все служило одной цели – созданию театрального зрелища, собственно театра. Не восприняли ее последователи и интереса к человеческой личности и ее страстям (конечно, ни у кого из них и не было такого грандиозного творческого дарования, как у Грэм). И только Уилсон сочинил балетный спектакль в продолжении идей великой Грэм.
В паузах между музыкой и танцем я «слушала» безмолвие замершего зала. Такое потрясение от спектакля зритель испытывает не на каждом представлении.
Труппа производит прекрасное впечатление. Поражает, до какой степени естественно каждый артист в любой роли осмысленно существует на сцене. В дополнении к тем танцовщикам, о которых я уже писала, надо выделить премьеров: Мики Орихару и Берклей Уайт-МакГир.
Я рада, что, несмотря на все перемены в балетном мире, которые несет нам ХХI век, театр Марты Грэм остается хранителем вечных ценностей в искусстве.
Фото Нины Аловерт
Созданный ею театр продолжает существовать и, как показали последние гастроли, находится сейчас на подъеме. Марта Грэм сочинила около 180 балетов (в основном – одноактных). Для своих произведений Грэм постоянно использовала мифы Древней Греции, библейские сюжеты, легенды американских индейцев, Японии, Европы, а также поэзию и литературные сюжеты. Хореография Грэм основана не на классическом танце, хореограф стремилась дать телу танцовщика наибольшую свободу в воспроизведении эмоционального состояния. Джанет Эйльбер, в прошлом – одна из главных танцовщиц театра, руководит труппой, по-видимому, с большим пониманием как творчества Грэм, так и положения театра в современном мире. Программа была составлена замечательно. Естественно, были выбраны несколько шедевров Грэм.
Это прежде всего бережно хранимый в репертуаре балет «Весна в Аппалачских горах», поставленный хореографом в 1944 году. Музыку написал американский композитор Аарон Копланд, который так и называл свое произведение: «Балет для Марты». Оформил балет не менее знаменитый скульптор-модернист Исаму Ногучи. Балет посвящен жизни пионеров, заселявших Америку, действие происходит в день свадьбы молодых поселенцев. Балет считается одним из лучших балетов Грэм. Действительно, эта совершенная по форме пастораль является идеальным примером творческого кредо хореографа. Но я предпочитаю ее балеты с более драматичным содержанием, где происходит драма человеческих страстей, где форма, как будто предугаданная изначально, все время «взрывается» неожиданными поворотами фантазии Грэм. Таким и был «Закрытый сад» (можно перевести и как «Сад Эдема»), 1958 год. Грэм поставила (и сама создала костюмы) эту фантазию на библейскую тему об Адаме и Еве на музыку Карлоса Суринаха. Декорации создал Ногучи. Декорации Ногучи (эти детали сценического оформления соответствуют идее балета) – райский сад – это место любовных сражений.
Когда открывается занавес, зритель видит две пары действующих лиц в разных углах сцены. В правом дальнем углу, в экзотическом «саду», созданном фантазией Ногучи (похожим также на камеру, огороженную тюремной решеткой), Адам (Оливер Тобин) взирает на Еву (Мария Дашкина-Маддакс), которая беспечно расчесывает гребнем волосы. В левом переднем углу двое злорадно наблюдают за этой идиллией: под одиноким деревом без листьев расположилась эффектная танцовщица в желтом платье, которая держит в руках красное яблоко. На ветке дерева – полуобнаженный красавец-мужчина. Это Лилит (Кэри Эльмор-Талич) и Сатана (Маурицио Нарди, в этом балете его надо отметить в первую очередь – прекрасный танцовщик, тонкий артист, следить за ним - настоящее удовольствие). Лилит, по еврейскому мифу, – первая жена Адама, которая была у него до Евы и бросила его. У Лилит огромная и не очень симпатичная биография, которой наделили ее в разные времена люди разных верований. Она и убийца детей, и мать демонов... В эпоху Возрождения Лилит превратилась в прекрасную, но коварную соблазнительницу. По некоторым мифам, оставив Адама, Лилит стала женой Сатаны. По-видимому, эту версию и использовала Грэм. И как всегда, Грэм создала поразительные и точные хореографические образы. В балете мужчина, сидящий на дереве, назван Незнакомцем. Но когда внезапно, скользнув всем телом вниз по стволу, зацепившись ногами за ветку, он «шепчется» с Лилит, следя сияющими глазами за безмятежной парой в фантастическом саду, вы видите Змея, дьявола-искусителя. Затем Лилит и Сатана буквально «взрывают» безмятежную жизнь Адама и Евы. Сатана без труда совращает наивную, но сексуальную Еву, «терроризирует» Адама. Танцует Лилит, дразня Адама и Еву яблоком, меняются пары, страшный незнакомец нависает над Адамом... Адам пытается оттащить Еву от Незнакомца и Лилит... потерявшая голову Ева бьет по щекам Адама... бедный, ничего не понимающий Адам падает в отчаянии плашмя на пол... взвивается вверх змей... мешаются розовое и желтое платья танцовщиц... В вихре неожиданных ситуаций и эмоций Адам и Ева осознают свою любовь. Евой овладевают почти материнские чувства к бедному, запуганному Адаму, который ее прощает. Адам и Ева возвращаются в свой райский сад, но уже никогда не будут теми наивными детьми, которых мы видели в начале балета. А в левом углу сцены за ними по-прежнему наблюдают Сатана и Лилит. Мизансцены почти повторяют начальные. Любовь вечна, но вечно и зло. А райский сад – арена любовных сражений.
Существует мнение, что творчество Грэм, достигнув своего пика к 60-м годам, пошло на убыль. Нет слов, такова участь почти всех творцов (за исключением, быть может, Петипа) - фантазия творца со временем истончается. Но по отношению к Марте Грэм такое заявление кажется мне опрометчивым. В 80-х-90-х годах ею были созданы, например, такие шедевры, как «Юдифь» или «Весна священная» (балет с высоким сексуальным накалом, едва ли не самый лучший на эту музыку И. Стравинского). А за год до смерти 95-летняя Грэм поставила «Рег Кленовый лист» на музыку Скота Джоплина (костюмы создал Кальвин Клейн). В этом очаровательном балете она посмеялась над собой, своим творчеством, над отношениями артистов в труппе.
Джанет Эйльбор составила одну из программ исторического, познавательного характера: «Танец – это оружие». В первом отделении были собраны отрывки из произведений 30-40-х годов с социальным содержанием, которые были созданы женщинами, хореографами-модернистками, включая Айседору Дункан. Это танцы-протест против бедности, голода, безработицы, бесчеловечности механизированного труда (как в фильме Чаплина «Огни большого города). В это отделение была включена часть раннего балета Грэм «Панорама», в которой были заняты ученики школы танца Грэм. Этот общий танец наполнен стремлением к созиданию. Но впоследствии Грэм к социальным темам больше не обращалась. И даже короткие платья первых танцовщиц Грэм превратились в длинные юбки, в которых танцуют большинство героинь ее последующих балетов.
Подлинным событием гастролей стало возобновление балетного спектакля Роберта Уилсона «Снегопад в Месе» (1995). Уилсон – еще одна выдающаяся личность в искусстве. Режиссер, художник, дизайнер, он знаменит своими сюрреалистическими постановками опер Филиппа Гласа (например: «Эйнштейн на пляже»). Когда смотришь его режиссерские работы, все время возникает ощущение, что до сих пор никто так не ставил. Давний друг Марты Грэм, он создал в честь нее спектакль, который в подзаголовке так и называется «Портрет Марты» (композиторы: Жорж Антей, Лу Харрисон, Колин МакПе). Уилсону принадлежит оформление и световое решение этого балетного представления, автор костюмов – Донна Каран.
Спектакль создан действительно вокруг образа и творческих интересов Грэм. В данном случае Уилсон выступил и как хореограф, в точности имитируя стиль хореографии Грэм. Сам Уилсон назвал свои хореографические миниатюры медитациями на разные темы. Пусть будут медитации, я пользуюсь этим термином. Прежде всего в спектакле нашли место интересы Грэм к народным легендам. Начинается это балетное представление с потрясающей миниатюры «Жена волка». На сцене лежат три головы волков. Одна за другой появляются женщины в развевающихся черных одеяниях, капюшоны скрывают их лица, только кисти рук со скрюченными пальцами, напоминающие лапу с когтями, вырисовываются на фоне одноцветного задника. Являются ли лежащие головы лишь символами волков? Или это – головы убитых животных, а перед нами их вдовы? Легенды о волках-оборотнях очень распространены у многих народов. Образ такого оборотня проходит и через другие «медитации»: в конце зловещей миниатюры «Черные камни» режиссер вдруг дает в световом круге «крупный план» одной из танцовщиц: из открытого рта женщины вдруг вываливается черный язык, которым она облизывает губы – как животное? Как оборотень-вампир? В этой миниатюре, как и в первой, в музыке слышен вой волков.
Одной из лучших «медитаций» является индейский танец со змеей: заклинание змеи, шаманство в блестящем исполнении Кэри
Эльмор-Талич. Сколько в этой танцовщице темперамента, колдовской силы!
Миниатюра, посвященная секте «трясунов», основанной в Америке Энн Ли, вероятно, соответствует интересу Грэм к женским незаурядным личностям как в легендах, так и в жизни (вне зависимости от того, надела ли она отравленный венец на голову соперницы или основала секту). Конечно, это приблизительное объяснение, не все в этом спектакле лежит на поверхности (иногда даже возникает ощущение, что ребусов слишком много), в театре зритель и должен дополнять действие своим воображением. Опять можно только восхищаться исполнителями: молоденькая китаяночка Хиаохуан Хи с виду так невинна, так похожа на фарфоровую статуэтку! а как умело соблазняет она юношу, который и не желает поддаваться соблазну, и устоять не может! Роль юноши танцевал один из лучших премьеров труппы Тадеж Брдник.
В середине спектакля появляется и сама Марта Грэм - вновь блистательная Кэтрин Крокетт. Эта танцовщица на сегодняшний день, вероятно, идеальная исполнительница стиля, созданного Грэм, умеющая довести пластику тела до предельной выразительности, и незаурядная балетная актриса. Танцовщица, выходя на сцену, сразу привлекает внимание: перед нами яркая личность.
Миниатюра «Комната, в которой слишком много всего» - это кульминация спектакля. Среди вещей, находящихся в комнате, -дневник героини, который танцовщица просматривает, вырывая и бросая на пол страницы, – так сама Грэм сожгла когда-то свои дневники и записи, не желая, чтобы потомки обсуждали ее жизнь. Затем танцовщица поднимает бокал, который стоит на полу, и выпивает содержимое. В красном платье, двигаясь в красной полосе света, она кажется залитой кровью. Скорее всего, выпитый бокал содержал яд, танцовщица умирает, хотя опять же могут возникнуть и другие ассоциации. Когда-то Грэм много пила, когда, оставив сцену, не могла пережить, что кто-то другой выходит на сцену в ее ролях. Потом прекратила пить и вернулась в труппу уже только хореографом. Да, много всего было в ее жизни.
В следующей «медитации» Крокетт появляется среди танцовщиков, но уже в черном. И постепенно теряет способность танцевать, а за ней «умирают» и другие артисты. Среди последующих частей - «Ночь в пустыне», где дуэт идет в контрастном черно-белом свете под «вой» ветра. Ад? Путь в бездну? Очень тонко чувствовали исполнители Мария Дашкина- Маддакс и Бен Шульц трагический стиль хореографии.
Последняя часть - «Снегопад в Меже». Танцует весь ансамбль артистов все в белом на светлой сцене. Сверху идет снег. Чистилище? Пусть каждый додумывает для себя.
Я считаю, что спектакль Уилсона абсолютно закономерно вошел в программу вечеров Марты Грэм. Именно Уилсон, не являющийся хореографом, больше других оказался последователем Грэм.
Из ее театра в свое время вышли создатели знаменитых теперь танцевальных модернистских трупп, такие, как Мерс Каннингем, Пол Тайлор (оба танцевали в ее труппе), ее творчество оказало влияние и на более молодых хореографов танца модерн, в том числе на Твайлу Тарп. Но меня всегда поражает, что все они восприняли от Грэм только созданную ею школу танца модерн и отказались от одной из основных идей Грэм – от создания спектакля, когда музыка, сюжет, свет, цвет, сценография, костюмы (умение танцевать в этих костюмах), режиссура – все служило одной цели – созданию театрального зрелища, собственно театра. Не восприняли ее последователи и интереса к человеческой личности и ее страстям (конечно, ни у кого из них и не было такого грандиозного творческого дарования, как у Грэм). И только Уилсон сочинил балетный спектакль в продолжении идей великой Грэм.
В паузах между музыкой и танцем я «слушала» безмолвие замершего зала. Такое потрясение от спектакля зритель испытывает не на каждом представлении.
Труппа производит прекрасное впечатление. Поражает, до какой степени естественно каждый артист в любой роли осмысленно существует на сцене. В дополнении к тем танцовщикам, о которых я уже писала, надо выделить премьеров: Мики Орихару и Берклей Уайт-МакГир.
Я рада, что, несмотря на все перемены в балетном мире, которые несет нам ХХI век, театр Марты Грэм остается хранителем вечных ценностей в искусстве.
Фото Нины Аловерт
comments (Total: 6)