Матч Фишер - Спасский: Легенда, но не миф

Ровно 10 лет назад, в осенние дни 1992 года, происходило событие, немало поразившее шахматный мир. После 20-летнего перерыва к шахматам вернулся Роберт Фишер, одиннадцатый в истории чемпион мира. Матч с Борисом Спасским игрался до десяти побед – по той формуле, которой придерживался в матчевых поединках первый чемпион мира Вильгельм Стейниц, и которую предлагал Фишер для своего так и не состоявшегося матча с Анатолием Карповым. В этом матче разыгрывался призовой фонд в 5 миллионов долларов. Заметим, что ни одно соревнование за высший шахматный титул никогда не было так щедро оплачиваемо. Но, пожалуй, самую большую экзотику матчу придавало то обстоятельство, что он игрался в объятой войной Югославии.
В то относительно далекое время многие комментаторы, в том числе и автор этих строк, верили, что «непокладистый» Фишер вернулся к шахматам. К сожалению, надежды не оправдались. За 10 лет американский гроссмейстер так и не сыграл ни одной партии и снова надежно исчез.
О матче написано немало книг, еще больше статей и даже, я бы сказал, опусов мемуарного характера. Владимир Набоков когда-то заметил, что мемуаристы – это люди, у которых слишком мало воображения, чтобы писать романы, и слишком короткая память, чтобы писать правду. С этим парадоксом трудно полностью согласиться, но нельзя отрицать, что в нем есть немалая доля истины. Ведь так много мемуаров пишется, что зачастую трудно отличить зерна от плевел.
Я не собираюсь ставить под сомнение компетентность и образованность Тимоти Ханке, американского журналиста, написавшего большой репортаж о матче Фишер – Спасский в «Америкэн чесс джорнэл». Материал состоит как бы из двух частей. В одной, весьма удачной, автор повествует о поездке в Югославию, делится своими впечатлениями. В другой – выступает как аналитик, разбирает зигзаги шахматной карьеры Фишера, прогнозирует будущее, сравнивает его с другими шахматистами и даже рисует сильные и слабые (!) места в его творчестве. И вот это-то, полагаю, не лучшая часть работы Ханке. Одна из ее глав называется «Демонтаж фишеровского мифа». Правда, что Фишер вошел в легенду и благодаря своим фантастическим результатам, и в силу своего исчезновения из шахматного мира на 20 лет. Правда и то, что наше время видело слишком много мифов. Но если речь идет о Фишере, то его шахматное развитие происходило на наших глазах, и победы, которые он одерживал над сильнейшими шахматистами мира, не были ни сказкой, ни миражом, ни тем более мифом.
Обратимся к высказываниям американского журналиста. «Фишер не был ницшеанским сверхчеловеком, каким его делает легенда. Он сумел завоевать звание чемпиона мира только в возрасте 29 лет, хотя задолго до этого утверждал, что он – лучший шахматист мира». Верно, что Фишер часто делал саморекламные заявления, но вспомним, что он уже в возрасте 15 лет вышел в турнир претендентов; вспомним его победу на межзональном турнире в Стокгольме, в 1962 г., когда он опередил на 2,5 очка Т.Петросяна и Е.Геллера, сильнейших в то время шахматистов мира. Вспомним межзональный турнир, Тунис, 1967 г., который должен был закончиться победой Фишера, лидировавшего после десятого тура с огромным отрывом, но из-за конфликта с организаторами был вынужден покинуть соревнование. Его блестящие выступления в Бледе, 1961 г., на Кубке Пятигорского, Санта-Моника, 1966 г., победы в Натанье, Буэнос-Айресе, победы над Петросяном в «матче века», 1970 г., в Югославии. Путь Фишера был тернист, но это был путь гениального шахматиста, труженика, преданного своему искусству. Недаром Спасский, лучше чем кто-либо знающий Фишера, сказал: «Когда вы играете с Фишером, то вопрос не в том, проиграете вы или выиграете. Вопрос в том, выживете ли вы». В этой фразе – восхищение Спасского преданностью Фишера шахматному творчеству, целостностью его спортивной и художественной натуры. «Фишер много раз срывался в борьбе за высший титул из-за своей психологической и эмоциональной нестабильности», - пишет Ханке. Но это-то и ценно: несмотря на все свои человеческие слабости, Фишер сумел, в конце концов, их преодолеть. Хотя у него наверняка не было ни тренеров, ни психологов, ни массажистов, ни поваров, как у теперешних чемпионов. И если он сумел стать легендой (легендой, а не мифом – слово, которое по отношению к реальному шахматисту неуместно), то честь ему и хвала!
«Когда мы оглядываемся на матч Фишер – Спасский, 1972 (из «Америкэн чесс джорнэл» – Л.Х.), то удивляемся, как вообще Фишер мог стать чемпионом мира. Удивляемся, почему нарушалось так много социальных и этических правил, чтобы угодить ему, почему столько достойных людей отдавали время и энергию неблагодарной задаче привести Фишера к высшему титулу».
К сожалению, мы уже видели немало западных горе–советологов, которые зачастую занимали просоветские позиции – то ли по незнанию, то ли выполняя политический заказ. Ханке пишет и мыслит вполне в стиле таких политологов и журналистов – тех, кто ничего не забыл и ничему не научился. Он пишет о тех, кто привел Фишера к титулу (полагаю, что чемпионом Фишер стал все-таки сам). А вот чего он не знает (или не хочет знать), - сколько людей ставили «палки в колеса», чтобы не допустить Фишера к шахматному трону. Об этом можно прочесть в книге «РУССКИЕ ПРОТИВ ФИШЕРА», изданной в Москве (!).
Американский автор, соотечественник Фишера, словно поёт с чужого голоса. «Может быть, это звучит еретически для американца, но полагаю, что Фишер мог проиграть матч Карпову в 1975 году. Не думаю, что Фишеру было бы легко играть против Карпова, профессионала в отличной форме, полностью сконцентрированного на матче за корону и поддержанного всеми ресурсами советской шахматной машины».
Что верно, то верно: Карпов действительно был поддержан со всех сторон и ни от чьей помощи не отказывался. И Фишеру было бы трудно. Так же, как ему было трудно и против Спасского, и против других шахматистов в предыдущих соревнованиях претендентов. Но Фишер к тому времени накопил опыт борьбы, научился бороться с армадой советских шахматистов и их многочисленных прислужников, и, думаю, именно Карпову они бы мешали бороться с Фишером! Кстати говоря, Карпов одержал победу над Корчным в претендентском матче в Москве в 1974 году с огромным трудом. Это тоже говорит о сравнительной силе Фишера и Карпова в тот момент. Говоря о матче со Спасским 1972 года, Ханке пишет, что Фишер был вынужден все время менять дебютный репертуар, избирая начала, которые прежде не встречались в его практике. Как же объясняет автор подобную тактику? По его мнению, Фишер не доверял своему дебютному оружию. Абсурдное заявление! Просто Фишер провел огромную работу и решил поставить Спасского перед трудной задачей угадывания, что за начало он разыграет в следующей партии.
В заключение, думается, стоит процитировать слова Гарри Каспарова из его предисловия к замечательной книге Э. Агура «ФИШЕР И ЕГО ПОДХОД К ШАХМАТАМ»: «Если судить о силе шахматиста по сравнению с его современниками, то достижение Фишера превзойти невозможно: пропасть между ним и его сильнейшими соперниками больше, чем у любого другого чемпиона и современными ему конкурентами. Фишер на 10-15 лет опередил всех по пониманию шахмат и по уровню подготовки. За этим стоит его преданность шахматам, которую не выказывал ни один шахматист за всю историю шахмат».