В защиту стрелочников

Железнодорожная трагедия в Филадельфии, унесшая жизни восьми человек, подняла волну понятных эмоций. 

 

Сперва сочувствие семьям погибших и пострадавших. По мере того, как выяснялись подробности, добавилось возмущение в адрес машиниста поезда 188 Вашингтон-Нью-Йорк, который, по его собственным словам, не помнит, как и почему разогнал поезд на ставшим роковым повороте до непозволительных 100 с лишним миль в час. Потом появился неизвестный предмет, якобы попавший по кабине поезда прямо перед крушением. Следствие, хочется верить, во всём разберётся, хотя это малое утешение для тех, кто потерял близких.

 

Но были по следам трагедии и иные мысли и эмоции. 

 

Трагедия, как это всегда бывает в таких случаях, вызвала бурю дискуссий вокруг нашего железнодорожного транспорта и вообще всей нашей больной инфраструктуры. 

 

Упадёт ли мост, перевернётся ли поезд, мы сразу вспоминаем её, многострадальную инфраструктуру Америки. Её дороги, мосты, туннели, линии электропередач – то, без чего современная цивилизация обойтись не может, но мы как-то понемногу учимся.

 

По иронии наутро после катастрофы в Филадельфии комитет по ассигнованиям Палаты представителей срезал на 2016 год финансирование компании «Амтрак», нашего государственного железнодорожного монополиста, с $1,4 до 1,1 млрд. 

В Вашингтоне «Амтрак» не любят. Компания вроде бы кормится из госкармана, да ещё и зарабатывает сама, но какая-то она непрозрачная. Деньги берёт охотно, расходует неэффективно, а уж отчитывается и вовсе плохо. 

 

То есть логику тех, кто голосовал за урезание бюджета, понять можно. Непонятно только пока, как с меньшими деньгами заставить компанию, функционирующую не шатко не валко 45 лет, делать всё то же, только ещё лучше.

 

Но пока поезда бегают, пусть с опозданиями, да и билеты дорогущие. И иногда, правда нечасто, случается вот такое. Но нечасто. Аварийность у нашей пассажирской железной дороги, оказывается, не такая высокая. Есть, куда развиваться.

По поводу железной дороги любят вспоминать Японию. Там начали строить скоростную сеть 50 лет назад.

 

Знаете, какой процент этих японских поездов прибывал по расписанию в прошлом году? 100. У нас скоростное движение между Вашингтоном и Нью-Йорком появилось только 15 лет назад. То есть всё должно быть новее. При этом только 69 процентов наших экспрессов в прошлом году уложились в расписание. 

 

Говорят, во всём виноваты пути. В Японии они прямые, у нас разные, потому что новые строить невозможно, всё и так застроено. А на старых бывают повороты, которые не каждый поезд проскочит, как стало ясно на той неделе.

 

«Амтрак», может быть,  тысячу раз плох, рельсы могут быть сто раз кривы, но вот что непонятно. Китай тратит 9 процентов своего ВВП на инфраструктуру. Мы - только 1,7 процента. Говорят, Китай не уважает окружающую среду, все там дымит и коптит, а у нас всё так экологичненько. 

 

Поэтому и не тратимся? Не верю.

 

Просто страна загнала себя в инфраструктурную яму. И вылезать из неё ещё даже не начала. 

Специалисты посчитали, что тому же самому «Амтраку» при сохранении уровня финансирования в неприкосновенности понадобится 25-30 лет, чтобы привести в порядок всё, что нужно привести в порядок. Какие там сверхскоростные путешествия!

 

Но опять критики полагают, что порочный круг надо сломать. Если госкомпания не справляется, надо отдать всё в руки частному сектору. Он-то справится. Но пока идут разговоры и пока нет и тени политической воли радикально перекраивать систему поддержания инфраструктуры, она продолжает понемногу крошиться в ожидании очередного предвыборного цикла. Или очередной трагедии.

 

Содержание инфраструктуры – это как зубная нить, которую очень хвалят дантисты. Пациент не спорит, да, нужно, но мало кто это делает. Скучно.

 

А что пока поезда будут пробираться по туннелям, прорытым сразу после Гражданской войны, по столетним мостам, под сотнями миль проводов, повешенных в годы Великой депрессии. 

 

По не самым смелым оценкам в нашем северо-восточном коридоре замена отслуживших элементов железнодорожного сообщения обойдётся в $21 млрд.

 

Наутро после трагедии спикер Палаты представителей Джон Бейнер был не в духе. Когда журналист спросил его о возможной связи между финансированием и катастрофой поезда, спикер прервал репортёра: 

 

«Это глупый вопрос. Демократы уже сказали это вчера. Что дело в финансировании. А дело не в финансировании. Поезд ехал со скоростью в два раза больше разрешенной».

 

Ну, вы всё слышали. Виноват стрелочник.