Черный лебедь

«Стра-а-ашно, аж жуть!»
В. Высоцкий
Режиссер Даррен Аронофски поставил свой очередной фильм-триллер «Черный лебедь». И хотя я не люблю «фильмы ужасов» во всех вариантах, я пошла смотреть «Лебедя», поскольку сюжет разворачивается в балетном театре Нью-Йорка. В некоторых предварительных сообщениях о фильме появлялось слово «философский», что предполагало глубину замысла.
Фильм, который я увидела, произвел на меня удручающее впечатление с разных точек зрения. Я попробую и подойти к нему с разных сторон.

Прежде всего. Фильм поставлен о психически больной молоденькой танцовщице, которую все окружающие постепенно сводят с ума. Это кинорассказ о развитии болезни, то есть его можно рассматривать как наглядное пособие по медицине. Но режиссер, естественно, ставил перед собой другие задачи.

Танцовщица Нина – ее играет актриса Натали Портман (фамилия – псевдоним, это девичья фамилия ее русской бабушки по матери) – работает в театре не первый год и мечтает станцевать «Лебединое озеро». Это вполне нормальное желание для любой танцовщицы классического балета, сюжет фильма состоит в показе тех методов (отнюдь не артистических), которые ведут Нину к овладению ролью. Начало фильма – сон девушки, где она танцует в луче прожектора, а злой волшебник превращает ее в лебедя. То ли она и во сне мечтает танцевать Одетту, то ли ее безумие овладевает ею в виде злого гения, можно, конечно, обратиться к Фрейду или поглядеть в старинные сонники, если заняться толкованием. Но в фильме и так все просто и понятно. В реальной жизни художественный руководитель и хореограф театра Тома (его прекрасно играет Венсан Кассель) объявляет, что он будет ставить новый вариант «Лебединого озера». Он не торопится назначить Нину на главную роль, потому что считает, что при всем техническом совершенстве она «зажата» и ее актерская эмоциональность не раскрыта. Чтобы помочь девочке раскрепоститься, Тома сначала предлагает ей «поиграть» сама с собой дома в кроватке ... затем целует ее, чтобы возбудить в ней желание, а вовсе не для того, чтобы ее соблазнить. После того, как девица его в ответ укусила, Тома радостно поверил, что в ней скрыт актерский темперамент, и назначил ее на главную роль в балете. Испытав оргазм в постели со своей соперницей по театру Вероникой (ее очень искренне играет обаятельная Мила Кунис, уроженка Черновиц), бедная Нина окончательно сходит с ума. С начала фильма нам постоянно показывают ее расцарапанную спину в районе лопаток: привычка чесать спину у нее с детства. Но теперь оказывается, что все неспроста. Глубокие царапины на спине больной Нины – это своего рода стигматы - «знаки», меты», – болезненные кровоточащие раны, открывающиеся на теле некоторых религиозных фанатиков (явление, известное еще со средних веков). В случае с Ниной, чье желание танцевать «Лебединое озеро» и страх, что соперница заберет у нее роль, усугубляют ее изначально существующую болезнь, эти кровоточащие полосы на спине означают те места, из которых, по ее представлению, должны расти лебединые крылья. Спина покрывается еще и пупырышками, из которых лезут какие-то крючки. Танцовщица их выковыривает. Оказывается, это черные перья злодейки, Черного лебедя, оборотня, образ которого Нине пока не удается воплотить. Кадры «выковыривания», снятые с устрашающим натурализмом, на мой взгляд, отвратительны. Затем у танцовщицы начинают срастаться пальцы, превращаясь в птичьи лапки, и она, покрикивая от боли, рвет перепонки... затем загибаются назад ноги... Словом, фильм переходит в жанр обыкновенной «страшилки» дурного вкуса. Все сцены развития психической болезни танцовщицы не стоит перечислять. Главные кадры – мнимое убийство соперницы. В своих видениях безумная Нина в антракте убивает Веронику острым куском разбитого зеркала в живот, а труп куда-то запихивает (в стенной шкаф?). В следующем антракте живая Вероника, танцовщица кордебалета, заглядывает в грим-уборную к Нине, чтобы ее поздравить. Нина открывает дверь шкафа – трупа там, естественно, нет. Хотя зеркало в грим-уборной разбито.

Болезнь Нины продолжает развиваться. Убив в своем воображении соперницу, Нина «блистательно» (тут мы должны верить режиссеру) танцует злого Черного лебедя. На сцене у танцовщицы вырастают черные крылья (но видит эти крылья одна героиня, зрители их не видят). В антракте, пробегая мимо Тома, который стоит в кулисах, Нина целует его таким затяжным поцелуем, что даже у Тома глаза немного лезут на лоб от изумления. В антракте! На глазах у всей труппы! Ладно, пусть так.
Белый лебедь Одетта – по сюжету балета – кончает жизнь самоубийством, бросившись со скалы в озеро. Станцевав «гениально» (опять же будем верить режиссеру) последнюю картину, балерина бросается на мат, постеленный на полу под картонной скалой. Занавес. Зал бешено аплодирует, мама в зале плачет от счастья. Танцовщики труппы и Тома бегут к балерине поздравить ее с успехом. Но героиня лежит неподвижно на спине, а на животе у нее расплывается кровавое пятно (как в воображаемом убийстве на теле Вероники, которую она пырнула осколком стекла в живот).Возможно (если искать правдоподобное объяснение), Нина во время галлюцинации ударила осколком саму себя. “Я была совершенна! ”, – говорит Нина прощальные слова, то есть «я станцевала отлично», к чему она и стремилась. Что это? Правда? Или еще одна картина сошедшей с ума Нины? Режиссер не дает ответа. «И кто его знает, на что намекает...» - как пелось в одной советской песенке. Аронофски нашел много интересных режиссерских приемов, показывая разные фазы безумия, охватывающего балерину. С первого раза все переходы от яви к галлюцинациям и не уловишь. Это единственный аспект фильма, в котором режиссер оказался последователен и искусен.
А теперь обратимся к философской стороне фильма (забудем о том, что фильм – о психически больном человеке). Философия несложная и заключается в следующем. Исходя из точки зрения, что секс и творчество имеют один «корень», режиссер толкует это обстоятельство весьма примитивно и «наглядно». Не получается роль? Значит надо освободить актрису от сексуальной закрепощенности, и вот вам готова великая балерина. Но в таком случае, почему Вероника не становится великой балериной? И танцует она, по-видимому, вполне прилично, поскольку дублирует Нину. И секс у нее такой раскрепощенный, дальше некуда, ей что мальчик из бейсбольной команды, встреченный в баре, что танцовщица из труппы – все едино. О том, что актерская эмоциональность – это часть таланта, а талант либо есть, либо нет, и именно его и надо развивать, эта сторона проблемы не обсуждается. Но и на эту несуразность, в конце концов, можно закрыть глаза. Так дано: хореограф, по-видимому, видит какой-то талант в героине, но подавленный. А она, бедняжка, действительно, живет под властью своей матери (актриса Барбара Херши), и это наиболее правдоподобный сюжет фильма. «Балетные мамы»! О них, с одной стороны, можно говорить, кланяясь до земли: сколько судеб в балетном мире не состоялось бы, не будь этих «балетных мам», жертвующих собой и своей жизнью, чтобы облегчить тяжелую работу своего ребенка в школе, а затем  и в театре. Но сколько таких мам затем разрушают личную жизнь своих взрослых детей, продолжая опекать их с прежней настойчивостью и требуя подчинения...

Вернемся к фильму. Итак, девице показали радости сексуальной жизни во имя искусства. Поведение хореографа, конечно, вызывает недоумение (и даже сомнение в его нормальности тоже): за всю историю театра можно набрать бесчисленное количество случаев, когда – это театр! – хореограф или режиссер заводили интрижки со своими актрисами... но не во имя искусства... Но опять же, поверим, ведь это фильм. Главная фальшь фильма прежде всего в том, что проявление сценического таланта балерины не показано, а декларировано. Комбинированная съемка – ноги профессиональной балерины, а верх актрисы – ни в чем не убеждает. И здесь мы обращаемся к третьей стороне фильма. Действие происходит в балетном театре. Актрисе Портман, которая когда-то в детстве занималась балетом, чтобы играть танцовщицу, пришлось вернуться в балетный класс и, чтобы похудеть, есть целый год не то одну морковку, не то одну капусту, я где-то прочитала, не помню. Все вместе не сделало актрису балериной. Когда ее показывают крупным планом во время выступления, стыдно становится за балетный непрофессионализм героини, за отсутствие понимания ею того, что она танцует, за отсутствие подлинного чувства и таланта. Выступает участница плохой самодеятельности... Сексуальную подготовку к роли показали в разных аспектах, а работу над формой и образом в балетном классе, где учат тому, что движение несет в себе смысл и красоту, отмели за ненадобностью. Но главное не это: в фильме никакой разницы в танце Нины в начале и в конце фильма нет, так же некрасиво машет она руками в воздухе и на репетиции и на спектакле... на лице от первого кадра до последнего – то же самое плаксиво-минорное выражение, а все вокруг твердят, что она изменилась!

В фильме главную идею – пусть абсурдную – нельзя только декларировать, ее надо показать. Уж тогда надо было брать на роль настоящую балерину, она бы и сыграла не хуже Портман, а иначе концы с концами в фильме не сходятся. Декларация идеи без визуального воплощения – и это один из главных недостатков фильма. Я понимаю, что фильм не о балете, но ведь действие происходит в театре, режиссеру надо было бы хоть немного лучше узнать среду, в которую он помещает своих героев. Жизнь балерины не состоит только из окровавленных пальцев, стертых балетными туфлями, и зависти к сопернице. Есть творческая жизнь. Театр – сложный творческий организм, зачем из него выбирать только сюжеты для «чернухи». И совсем уж пошло подана, на мой взгляд, идея о том, как из девочки делают балерину прямым путем: секс – талант. Связь есть – но не такая примитивно-лобовая. Никто не говорит в фильме о любви. А ведь именно проблемная, страдальческая любовь (включающая, естественно, сексуальное влечение) часто будит творческую энергию. Наверно, прав был старик Петипа, не позволивший молодой Матильде Кшесинской, не познавшей любовных страданий (но вполне познавшей радости интимных отношений), танцевать Эсмеральду. Но, может быть, подмена любви только сексом – знамение времени? Или любовь – это не тема для сексопатологического фильма ужасов?

Словом, «Черный лебедь» - типичное кассовое кино, и не лучшее, а пошлое и фальшивое. Интерес зрителя вызывается обилием крови и откровенными сексуальными сценами (еще и лесбийскими). Поэтому и триллером его назвать нельзя – много чести, просто фильм ужасов, переходящий в низкопробную «страшилку». Можно было бы и не рассуждать о нем, если бы фильм не был номинирован на “Оскара”. А Портман уже получила премию Глоб (на мой взгляд, совершенно напрасно). Если кто в этом фильме и достоин премии, то это исполнители «вторых» ролей: Кассель и, возможно, Кунис. И если этот фильм получит “Оскара” – значит наши критерии в искусстве упали очень низко.