Этот странный Гранатуров
Кто ее родители, Лика не знала. Может быть, они были студентами, решившими отказаться от слепого ребенка, может, еще кем-то, но в метрике у нее стояла национальность по отцу “еврейка”, а подобное, как выяснилось несколько позже, давало некоторые преимущества.
В частности, слушая фрагмент из программы, где говорилось о том, как заботятся об инвалидах в Израиле, Лика твердо решила перебраться в эту страну. Тем более что квартира ей досталась пусть и на первом этаже, в полуподвале, но очень холодная (российское государство обязано круглым сиротам после совершеннолетия предоставлять собственную жилплощадь), а на Ближнем Востоке никогда не было морозов...
* * *
В Израиле было и на самом деле тепло. Все остальное Лику мало трогало. Она жила в своем маленьком мирке, все попытки покинуть который оканчивались полным фиаско. Нет, о ней заботились, еще как заботились.
Во-первых, государство выделило необходимую сумму для проживания и съема жилья, во-вторых, отрядило помощницу для постоянного ухода, в третьих, обещало много разных благ, в том числе и собаку-поводыря. Но та, очевидно, где-то затерялась по дороге. Впрочем, на последнее Лика не жаловалась. Ведь за собакой надо ухаживать, кормить, заботиться, уделять массу времени, а как все сделаешь, когда сама с собой еле-еле справляешься?
Приставленная к Лике “метапелет” с “аристократической” фамилией Лаевич помогала ей мало.
- Я-то думала, что отдохну после своих бабок, - честно признавалась она, моя пол в салоне, - со слепой, дура, думала, намного легче будет. Не скажи! Тут за пятерых пахать надо!
Человеком она была по сути неплохим, но постоянно ворчала и часто высказывала свое недовольство Лике.
- Мне со старухой из бейт-авота совсем плохо приходилось, - откровенничала она, присев возле девушки на несколько минут, - пусть она и была на полную голову свихнутая, абсолютно в последней степени Альцгеймера. Такой во время купания постучишь железным душем по башке - ноль реакции. Я пять раз в разные дни стучала - думаешь, она как-то прореагировала: овощ овощем! Ты не считай, что я садистка какая-то, исключительно ради эксперимента.
Лаевич тяжело вздыхала и начинала кручиниться.
- Зато кормили в доме для престарелых классно. Всякую жратву для старперов не жалели. Ну и я, конечно, у общей кормушки высиживала. Всем хватало. А у тебя и крошки лишней в доме не найти, иной раз мне самой тебе еду из дома таскать приходится!
Лика пристыжено молчала - с поставками продуктов у нее была проблема. Сначала она вроде бы договорилась с хозяином ближайшего маколета Шломо, - при помощи работавшей у него русскоязычной продавщицы, - но тот несколько раз, учитывая, видно, что клиентка слепая, подсовывал молочные упаковки с просроченной датой годности. После чего Лаевич явилась в маколет и устроила там скандал. Больше никаких контактов со Шломо Лика не имела.
Но, несмотря на трехчасовое присутствие в день метапелет, ей было скучно. Да как еще может быть девушке в двадцать лет, когда весь мир находится где-то рядом и совершенно не связан с тобой. Тогда она решила попробовать сделать первые шаги в мире “мировой электронной паутины”. Но для этого ей, прежде всего, нужен был компьютер.
Лика сосредоточилась и написала в рубрику бесплатных объявлений какой-то рекламной газеты, принесенной ее “сиделкой”, довольно слезное послание, описав свое положение. Лаевич аккуратно наклеила марку и бросила конверт в ближайший почтовый ящик.
В редакции на письмо быстро отреагировали. Реакция проявилась в виде телефонного звонка, где какая-то суровая дама отчитала Лику за обман (надо же, кого пытаешься надуть, - слепые писать не могут!), девушка оправдывалась и, вероятно, столь бесхитростно, что дама решила проверить все сама, тем более что жила почти по соседству.
Зайдя, удивилась, и порядком отредактировав текст, поставила его в первый же ближайший номер. И посыпались звонки. Люди в основном жалели, расспрашивали, узнавали о сумме пособий, но ничего иного не предлагали.
Неожиданно, на следующее утро, после предварительного, довольно невнятного звонка, появился какой-то мужчина и молча водрузил на стол в салоне компьютер и монитор. И, не выслушав слов благодарности, столь же стремительно удалился.
- Ничего странного, - прокомментировала Лаевич. - Сам в кипе, а глазенки-то бегают. Должно быть, припомнил, что при выяснении количества всех грехов и добродетелей, “плохая чаша весов” у него перетянет, вот и решил подобной мицвой свое будущее поправить. Знаем мы таких!
И на все возражения Лики она лишь едко посмеивалась, а насчет компьютера добавила:
- Старый тебе достался, между прочим. У моего сыночка намного покруче выглядит. Так он, бестолочь, как придет из школы, тут же за него усаживается и начинает взрывать и стрелять всех подряд. Нет, чтоб взламывать там что-то, либо иному полезному делу обучаться, играет и все. А иной раз даже ради своих игр в школу не ходит.
Так слушай! Вызывает меня директор школы и говорит: “Почему твой сын на уроки не ходит? Вот какой у меня к тебе вопрос!” А я ей - в ответ: “Нет, госпожа хорошая, это я у тебя собиралась спросить: почему мой сын в твою школу не ходит?!” После чего она зрачки расширила и заткнулась. А с ними иначе нельзя - не врубаются!
* * *
Лика, получив компьютер, не знала, как к нему подступиться. И позвонила уже знакомой ей сотруднице редакции.
- Объявление дадим, - заверила та, - но хочу сразу предупредить, Ликочка... Если с компьютерами еще кое-что получиться может, люди их часто меняют, почему бы им доброе дело раз в жизни не сделать, то с программным обеспечением для незрячих... бесплатно... шансов очень мало, почти никаких. Это - денежная работа.
- Ясно, - погрустнела Лика, - а платить мне нечем.
- Может, через какие-то организации попробовать? - предложила собеседница. - Могу подыскать...
- Мне дали все телефоны и адреса, - заверила Лика. - Я их попрошу.
* * *
Но вот что странно, едва речь заходила о специальном программном обеспечении для компьютера, меценаты и добродетели тут же переводили разговор на другую тему или озабочено молчали. А вот на объявление откликнулись. Пришел “сравнительно молодой человек” (как его охарактеризовала Лаевич) и представился:
- Гранатуров, Вячеслав. Можно, Славик. Откликаюсь на любое искажение собственного имени.
Затем присел за компьютер и покачал головой.
- Тут надо будет много повозиться, - сказал он. - Учитывая нашу ситуацию, стоит “клаву”, то есть клавиатуру, принести другую, с шрифтом Брайля, да и еще кое-что поставить...
И убежал, наскоро попрощавшись.
- Странный какой-то, - нахмурилась метапелет. - Надо было ему сразу о деньгах сказать, а не туман наводить. Не нравятся мне такие...
Всех людей Лаевич делала на две большие категории: одни ей нравились, другие - нет. И дело тут не зависело от каких-либо внешних данных или поступков, а в четкости действий. Если все просто и ясно, пусть даже и подлец, значит, нравится. Понятно, что от такого типа можно ожидать. А если голову ломать приходится, да пытаться на ход заранее предвидеть, то тут уж увольте, сия высшая математика не для нас!
О муже она говорила просто - “он”. “Он пришел поздно”, “он все ночь смотрел телевизор”, “он опять забыл выключить свет в туалете”. Но с ним всегда было все ясно, и потому Лаевич он нравился. В отличие от Гранатурова. Который все-таки пришел на следующий день и вместе с Ликой мучительно долго раскладывал “буквы для слепых” на клавиатуре.
Лаевич, чье время давно истекло, нервно гуляла возле входной двери, борясь с собственной совестью (оставлять ей Лику одну с “этим” или нет), но, в конце концов, одолела собственное чувство, прошептала, “в телохранительницы не нанималась”, и, попрощавшись, ушла.
- Повадками на фельдфебеля похожа, - заметил Гранатуров в адрес метапелет, - хотя я никогда не видел живых фельдфебелей.
- Она хорошая, - заверила Лика. - Только ей трудно.
- А кому легко? - спросил Славик. - Все сложно. Есть у меня программа, я тебе ее поставлю. Она позволяет читать любые тексты на многих языках. Универсальная “говорилка”. Только иногда коверкает язык и болтает не с тем произношением.
- Это не страшно, - улыбнулась Лика. - Главное, чтобы ясен был смысл.
- Точно, - кивнул Гранатуров, - это главное. Ты изучаешь иврит?
- Да. Мне дали несколько дисков. Нечто, вроде самоучителя. Еще приходит Софи раз в неделю: проверяет - насколько я продвинулась и ставит произношение.
- Без произношения никуда, - подтвердил Славик. - Особенно ударение. Не там поставишь - совсем другое слово.
- Знаю. Я уже с этим несколько раз сталкивалась.
Гранатуров провозился с компьютером до трех (о чем сообщили своими ударами настенные часы) и, попрощавшись, ушел. А Лика принялась слушать рассказы Александра Грина. Они ей нравились.
* * *
Софи являлась, принося каждый раз с собой новый запах духов. Никак не могла привыкнуть к одним и тем же, и постоянно их меняла. Каждую неделю что-нибудь другое.
- На нее в этой стране духов не хватит, - почти беззлобно переговаривала Лаевич.
Но Софи она уважала, какими-то путями узнав, сколько та получает за час работы.
- Все конкретно и просто, - говорила метапелет. - Пришла, отработала, ушла. И минуты лишней не просидит. Ценит свое время.
Лаевич тоже ценила свое. После Лики у нее было еще две “бабки” и потому раньше семи вечера она домой не возвращалась.
- Представляешь, - жаловалась метапелет. - Открываю дверь, а из комнаты Вадика доносится пальба. Подхожу на цыпочках, приоткрываю... так и есть. Мой оболтус за своим экраном. “Сыночек, прошу, ты бы от этого дела оторвался, на улицу сходил бы, погулял, мяч погонял... А то все время по клавишам долбишь, зрение себе портишь”. “Не мешай, мама!” - только в ответ и услышишь.
* * *
А вот с главной программой для компьютера, позволяющей осуществлять речевой ввод и вывод данных, ничего не получалось. Да и экран нужен был специальный, позволяющий на ощупь разбираться в том, что на нем может появиться. Тактильная электромеханическая панель, как сложно объяснил Славик.
Гранатуров принес одну “вскрытую” программу, долго ее инсталлировал, а в итоге она стала, как он выразился, “глючить” или “тормозить”, то есть, отказывалась нормально работать.
- Лицензионная, конечно, нужна, - вздохнул он. - Но она слишком дорого стоит - начиная с тысячи долларов. Можно найти и немного подешевле, но все равно - большие деньги.
- Большие, - безнадежно соглашалась Лика.
- А вот сейчас он будет тебя “раскручивать”, - уверено заявила Лаевич, когда мастер ушел. - Знаем мы таких. По стольнику станет вынимать, пока своего не добьется.
- Но ведь Славик видит, кто я, - беспомощно развела руками Лика. - И даже лишней сотни у меня нет...
- В том-то и дело, что видит, - несколько рассерженно произнесла метапелет, - и потому ничего я в нем не пойму. Не разберусь никак. Он ведь даже нам своего удостоверения личности не показал. Что мы о нем знаем? А ничего! Вот и имей с такими дело!
* * *
Гранатуров исчез. Несколько дней его не было. Лика и на самом деле подумала, что она о нем ничего не знает, даже телефона его не спросила. Он сам ей всегда звонил накануне прихода.
- Сбежал и все, - сделала суровый вывод Лаевич. - Слушай, а может он к тебе приставал? Пытался изнасиловать? Ты девушка молодая, красивая, хотя и слепая...
- Нет, ничего не было, - прижав ладони к щекам, ответила Лика. - Даже намека. Напротив, как-то сказал, что у него есть невеста.
- И похожа на тебя, - усмехнулась метапелет. - Так они все начинают. Исподволь заходят. При разговорах о невестах ваш брат тут же теряет голову...
- А вот и нет. Она - местная, родители - выходцы из Ирака, сказал - волосы чернее ночи.
- До чего же странный тип, - пожала плечами Лаевич. - И что он у нас все трется? С какой целью?! Ладно, бог с ним. Нашла я кое-чего для твоего компьютера. Моя знакомая убирается в одном благотворительном фонде. Мы туда с тобой сходим и найдем деньги на нужную программу.
* * *
В фонде их ждала теплая и радушная встреча. Быстро накрыли стол в кабинете председателя, тот, крепкий толстяк с бородкой, произнес короткую речь о доброте и взаимопомощи, а также о еврейских ценностях и традициях. Дальше выступили еще несколько человек, одна из которых, смахнув слезу, припомнила фильм “Огни большого города” со слепой девушкой.
Лике вручили проспекты фонда, какие-то мелкие сувениры, подарки к предстоящему празднику Пурим и наказали обязательно к ним заходить.
- Какие хорошие люди! - восхищалась она по дороге обратно. - Сколько хорошего они сказали...
- Денег не дали, - грустно констатировала Лаевич. - Отвела я их председателя в сторонку и прижала к стенке. Он говорит, что сами на дотациях от иностранных спонсоров сидят, на зарплату сотрудникам еле хватает. Ничего себе, благотворительный фонд! Сами себе они, прежде всего, и помогают!
* * *
Лика составила длинный список организаций, к которым стоило обратиться. Начинался он с министерства абсорбции и заканчивался муниципалитетом.
Лаевич критически пробежала его взглядом.
- Каждую вторую строчку придется вычеркнуть, - сурово сказала она. - Фиг что от них получишь, тем более, если речь идет о такой сумме. Год сейчас плохой, об экономическом кризисе слышала? Да и на оставшихся надежды мало. Обещать будут, но...
- И от Гранатурова ни весточки... - вздохнула Лика.
И тут же раздался телефонный звонок.
- Квартира Шрейман слушает, - гулко сказала в трубку Лаевич, и тут же, зажав микрофон ладонью, заметила хозяйке, - какая это квартира - хибара однокомнатная! А это он, между прочим, Славик! Передать? Держи!
Гранатуров достал нужную программу и собирался через три часа быть у Лики.
- На это надо посмотреть, - решила для себя метапелет. - Я через три с половиной часа тоже к тебе наведаюсь: заморочу голову одной своей бабке так, что она подумает, что я у нее весь день ишачила...
* * *
На сей раз все удалось.
- Покрутиться пришлось, - пояснил Гранатуров, - сделать несколько обменов. Бартерный подход - открытие нашего времени. Давай попробуем на голос. Начинай осваивать современные технологии.
Лаевич недоверчиво смотрела со стороны, как Лика разбиралась в отныне доступном для себя электронном детище.
- Говорить научили, - едва слышано сказала она, - еще немного и ходить начнут. Тогда нам совсем спасу не будет.
- А в Японии уже и ходят, как и в Штатах, - услышав ее, заметил Славик. - И ничего страшного. Ко всему можно привыкнуть, если использовать разумно и грамотно.
- Хорошо, - сказала Лика. - Продолжу обучаться завтра. А сейчас давайте попьем чаю с пирожным, Мария не даст соврать, я сама его сделала!
Лаевич, которую редко называли по имени, солидно подтвердила: приготовила. Только из десяти пирожных пять оказались более-менее пригодными.
- Ничего, начинать надо с малого, - улыбнулся Гранатуров. - И никогда не опускать руки. Ни перед чем и ни перед кем!
- Мне все узнать хочется, - не выдержала, в конце концов, Лаевич, - вот вы, Вячеслав...
- Славик, - перебил ее он, - просто Славик.
- Вот вы Славик, все к Лике ходите, делаете, ставите, ремонтируете, а какой интерес, интересно узнать...
Тут у Гранатурова пронзительно, будто гудок паровоза, засвистел мобильник.
- Простите, - нажал он на кнопку. - Да. Конечно! А что взамен? Нет, пока нет, но через два дня обязательно будет. И быстро поднялся из-за стола.
- Простите! Там “аська” для слепых вроде появилась - Лика свободно с кем угодно переписываться сможет, - но для этого им одна редкая программа нужна, а я, кажется, знаю, у кого ее можно достать. Побегу!
И умчался, победно хлопнув дверью.
- Ну не пойму! - взмолилась Лаевич. - Почему он так? Для чего? С какой выгоды?!
- Может быть, просто бескорыстный и добрый человек, - рассудила девушка. - От чистого сердца хочет мне помочь...
- Бескорыстный, добрый?! - криво улыбнулась Лаевич. - От чистого сердца?!..
- Мария! А если он и на самом деле - добрый? - спросила Лика. - Просто - добрый?
И тогда Лаевич снова улыбнулась. Простодушно, открыто и совсем не язвительно, в издевательской, столь свойственной этой женщине, манере. И на какое-то мгновение в ней проступили черты наивной милой девчушки, которой та когда-то и была. Но Лика всего этого не видела, потому что просто не могла видеть.
Алиса Грин
“Секрет”
comments (Total: 1)