Американские хроники

Культура

Собственно, прозвищем сказочника с немалой долей доброй, а подчас и горькой иронии наделил себя художник сам. Дескать, раз не одарил его Господь красноречием, преподнесёт он Америке её хоть и не изустные, а живописные сказки, коль фольклор ими беден – не до сочинения сказок было отвоёвывавшим молодую свою страну у дикой природы новоиспечённым янки. А теперь, в ХХ уже веке, пусть получат их не слишком уж далёкие потомки сказки особенные, рисованные, сугубо американские, такие, что назвать их скорее пристало хрониками. Потому что создавал их влюблённый в свою страну, в своё время и в свой народ, жизнь которого показал едва ли не документально, талантливейший художник – гиперреалист, подлинный бытописатель по имени Норман Роквелл.

Он никогда ничего не приукрашивал, по словам современников, «портретировал сегодняшний день». Дан ему был талант находить особенное в обыденном, поняв и по-своему интерпретировав этого обыденного историческую значительность и важность. А поскольку художник он был гиперсамобытный, то и «кухня» его художническая отличалась абсолютной оригинальностью, тоже была «гипер». Эта приставочка «гипер», т.е. сверх того, что только можно себе представить, когда разговор идёт о Роквелле, совсем не кажется преувеличением.

Вы и сами наверняка это знаете. Если и не довелось побывать в музее Нормана Роквелла в массачусетском Стокбридже, репродукции его картин и в наши дни вы встречаете на газетных и журнальных страницах, мелькают они и на телеэкранах... Потому что творчество Роквелла многосторонне и всеохватно, а хрестоматийный оптимизм своих земляков, специфический их юмор, их умение не поддаваться трудностям и непременно, отметая все невзгоды, шагать дальше к цели, их характер познал он как бы изнутри.

Американский характер, который почему-то весь мир раздражает и которому весь мир завидует и пытается подражать, – потому, наверно, что за кратчайшие исторические сроки сумели американцы построить могучую изобильную державу. На целине, заметьте. Ну а кризисы? Кризисы, да и катаклизмы похлеще, приходят и уходят, а великая Америка, куда полмира правдами и неправдами стремится попасть, будет процветать. И это очень по-роквеловски отражено в многообразных и многотемных картинах и картинках художника. Шифр тут простейший, надо только вглядеться и примерить к проблемам нынешним. Своим собственным тоже. Проблемы имеют гнусную привычку повторяться.

И ведь вот что важно чрезвычайно: Роквелл ведёт нас и по улицам Нью-Йорка, где родился и частенько наездами бывал, и по американской столь им любимой и сердцем понятой глубинке, по бесчисленным, ни на какие другие непохожим американским городкам, таким, как нью-йоркский Нью-Рочелл, как Арлингтон в Вермонте, где последовательно по многу лет он работал, а более всех – как Стокбридж. Здесь прожил он последние четверть века плодотворнейшей своей жизни и здесь в 1978-м, в 84 года, умер.
Вот оно рождение американского характера – в удивительном по динамичности, по выразительности, по хлещущему через край юмору и по редкостной доброте знаменитом полотне «Купаться запрещено», в «Одном дне жизни маленького мальчика», в «Запасном»... Вот заострённо социальные картины-плакаты «Свобода слова», «Демобилизованный матрос», «Военные новости»... А вот и та самая обыденная жизнь со всеми её весёлыми и грустными, драматическими, но порой и трагическими ситуациями. Здесь и покоряющие металл красивые и сильные люди, настоящие мужчины – «Кузнецы». И умеющие посмеяться «Водопроводчики». И богатые, всего достигшие пожилые джентльмены, из окон престижного клуба с завистью подглядывающие за морячком, разговаривающим-уговаривающим хорошенькую пухленькую девушку. И замученный едва ли не круглосуточной, сжигающей нервы и душу работой уол-стритовский брокер, нашедший у дороги какое-то грязное озерцо, чуть ли не лужу, и, блаженно улыбаясь, в него нырнувший... Всё это было и остаётся запредельно популярным. Потому что по-настоящему талантливо задумано и выполнено – сюжетно, композиционно, колористически... Жизненно.

Так как же это делалось? На этот вопрос отнюдь не конспективно, а подробнейше и доказательно, оперируя богатейшим иллюстративным материалом, отвечает новая экспозиция Бруклинского музея «Норман Роквелл: по другую сторону фотоаппарата». Названа интересная и приоткрывающая завесу над многими тайнами великого художника эта выставка именно так, что, вызывая поначалу недоумение, разъясняет: в творчестве живописца фотография играет роль сверхважную. Она часть творческого процесса.
Почему? Да потому, что не делал Норман предварительных рисунков и набросков. Роль эскизов играли фотоснимки. Сам художник свой метод фотоэскизирования считал полностью оправданным. Сказал как-то: «Я утешал себя: многие великие мастера тратили силы и время на рисунки... Думаю, я делаю то же самое». Он не просто «щёлкал». Это был сложнейший процесс – вынашивание и обдумывание идеи, затем композиционного, логического и драматургического решения; тщательнейший отбор моделей, одежды, антуража; в полной мере режиссирование сценки в нескольких вариантах... Множественные снимки каждого из персонажей и каждой детали... И лишь потом всё это соединялось опять же в разных вариациях. Поиск длился подчас долго и упорно. Пока не достигался желаемый результат.

Естественно, у Роквелла были помощники – высокопрофессиональные фотографы Джин Пелхам, Билл Сковил, Луи Лемон. Творческая эта бригада сработалась, как хорошо смазанные шестерёнки, и многие годы увлечённо трудилась под началом Роквелла, который (талантливейше, не копируя!) переносил на полотно найденную в окончательном эскизе-фотомонтаже композицию, укрупняя характеры, видоизменяя, иногда радикально, сами типажи, мимику, костюмы, позы, добавляя выразительности и экспрессии.

Роквелл был мозгом и сердцем студии. Идееспособность его поражала. Так же, как неуёмный его интерес ко всему, что происходило в стране и должно было оперативно отражаться в живописных рассказах – ведь он был хроникёром того дня, в котором жил сам и в котором жили все американцы. Он был не только художником. Он был газетчиком. Настоящим. А значит, знал: газета должна быть событийна. Остро событийна.

В Saturday Evening Post, одну из популярных американских субботних газет, 22-летний Роквелл пришёл в 1916 году. Принёс пару своих моменту соответствующих (гремела в Европе Первая мировая) остроумно поданных картинок. Их сразу и безоговорочно приняли, а одну, самую задиристую – на обложку.

И вот тут коротенькое отступление. Чтобы не растекаться мыслию по древу, как говаривали в старину, процитирую замечательного американского художника и блистательного журналиста Энди Уорхола: «Первая страница газеты, а уж тем более обложка еженедельника, должна быть афористична. Если нет – газету и раскрывать не стоит». Это подтверждает пример нашего еженедельника, «Русского базара» т.е. заглавную страницу которого ярко, остроумно, всякий раз по-новому, высвечивая самое в газете важное, оформляет Михаил Беломлинский. Разве не привлекает эта обложка-афоризм внимание читателей, не заверяет, что газетные материалы будут столь же ярки и интересны? И читатели именно такие статьи и репортажи в газете находят.
Какие потрясающие узнаваемо жизненные сценки, у реальной жизни Роквеллом подсмотренные, трижды обдуманные, художественным вымыслом приправленные и преображённые, юмором (американского производства, разумеется) сбрызнутые, украшали заглавные (как принято называть в Америке, заявочные) да и другие страницы Saturday Evening Post! Многие из них без натяжки можно назвать шедеврами. Как, например, эта вот заставляющая сердце зрителя сжиматься картина: усталый шоферюга на подножке старенького разбитого грузовичка – полная безнадёжность и отчаяние. А рядом его антипод: наивный провинциальный парнишка, уверовавший, что будущее сулит ему удачу за удачей. Или мелкий бизнесмен, с ужасом вглядывающийся в неоплаченный непомерно раздутый счёт. И вдруг, чтобы утешить читателя, – трогательная в своём юном очаровании и пробуждающейся женственности девочка.

Газете с её главным иллюстратором повезло, каждый выпуск рвали из рук, тиражи были заоблачные. Что произошло, почему после 47 лет сотрудничества Роквелл, никому из друзей ничего не объясняя, её покинул, мы не знаем. После его ухода популярность еженедельника быстро угасла, да и самого издания давно уже нет. Зато воспарил журнал Look, т.е. «Взгляд»: его обложки стал делать Норман Роквелл. Одно только: не хватало редактору журнала гражданского мужества – когда сразу же после кровавых беспорядков в Миссисипи в 1965 году Роквелл написал одну из самых своих социально значимых картин «Братья по крови», раскалённо эмоционально изобразив рядом упавших двух молодых сильных парней – чёрного и белого – с пробитыми головами, опубликовать репродукцию не решились.

В архиве Роквелла осталось более 18 тысяч негативов. Исследователям творчества художника удаётся воспроизвести всё новые и новые прежде не опубликованные отпечатки. И самое впечатляющее, с чем знакомит нас выставка, – это снимки самого художника. Экспрессивного, ироничного, порой нелепого, но всегда энергичного, подвижного, доброго и умного. Великого американца.

Музей находится в Бруклине по адресу 200 Eastern Parkway. Поезда метро 2, 3, автобусы В71, 41, 69, 43 до Бруклинского музея.