Джонсон-авеню
История далекая и близкая
Расположенная на северо-западе Бруклина Джонсон-авеню названа в честь политического деятеля Джереми Джонсона (1766 – 1852). Прежде всего этот человек прославился своим неординарным поведением и весьма оригинальными законопроектами.
Джонсон родился в семье английских иммигрантов. Его отец был таможенным служащим, а мать работала поварихой в манхэттенской таверне. Уже с юных лет Джереми проявлял интерес к социальным и политическим проблемам. Так, в 12-летнем возрасте он написал письмо нью-йоркскому градоначальнику Дэвиду Мэтьюсу с просьбой увеличить количество ночлежек для бездомных. «Люди не хотят спать под дождём и укрываться от ветра в канавах, - писал он. – Например, можно отдать бродягам дома, выставленные на продажу. Их всё равно никто не покупает».
Примечательно, что Мэтьюс написал ответ Джонсону. На пяти страницах он довольно простым языком описал все принципы работы капиталистического государства. «Если человек мечтает жить в собственном доме, то он должен работать, - писал мэр. – Чем больше человек работает, тем больше товаров и услуг он может купить».
В 16-летнем возрасте Джереми записался в коалицию волонтёров, занимавшихся помощью пожилым и инвалидам, уборкой мусора, отловом бездомных животных и распространением листовок с городскими новостями. Четыре года общественно полезной деятельности помогли Джонсону попасть в ряды кандидатов на пост наблюдателя Бруклина. Однако первые выборы он проиграл. Важные нью-йоркские чиновники не хотели видеть на ответственном посту вчерашнего школьника.
Зато уже в 1790 году 24-летний Джонсон занял пост бруклинского наблюдателя с рекомендации самого мэра Ричарда Варика. Градоначальник вспомнил, как Джереми помогал его парализованной соседке, будучи членом волонтёрской организации. «Этот парень любит делать добрые дела, - сказал Варик. – И теперь он будет получать за свою доброту неплохие деньги. У него нет университетского образования, зато есть желание сделать Бруклин лучше».
Став наблюдателем, Джонсон получил право издавать и утверждать локальные указы, которые распространялись на один или несколько бруклинских районов. Например, торговцев с рыбного рынка в Шипсхедбэе Джереми заставил носить после работы... перчатки. И всё потому, что зашедший в магазин или ресторан рыбный торговец мог «убить» своим запахом клиентов и работников бизнеса.
А вот жителям Ред-Хука Джонсон запретил ходить по улицам пьяными. Дело в том, что в этом районе нетрезвых людей постоянно грабили и убивали. После указа работы у местных полицейских заметно прибавилось. Под камеры временного заключения для пьяных гуляк пришлось приспособить даже местные школы.
Меньше всего повезло жителям нынешнего Мидвуда, на территории которого 220 лет назад располагалась небольшая деревушка, в которой проживали очень богатые иммигранты из Франции. Джереми ввёл для местного населения «налог на роскошную жизнь», который в официальных документах именовался «добровольными пожертвованиями на развитие инфраструктуры Бруклина».
Надо сказать, что нью-йоркским чиновникам Джонсон нравился. Он работал с утра до ночи и делал всё возможное, чтобы городской бюджет стабильно пополнялся за счёт налоговых отчислений с малых бизнесов. Любая инициатива бруклинского наблюдателя тут же получала поддержку в Сити-Холле. Мэр Ричард Варик уважал Джонсона за «отсутствие страсти к деньгам» и «уважение ко всем слоям общества».
Любопытно, что жители Бруклина не знали Джереми в лицо. Причина тому – внешность наблюдателя. В свои тридцать лет он выглядел как типичный деревенский мальчишка. Ни строгие костюмы, ни дорогая причёска, ни модные очки не могли этого скрыть. «Когда я прогуливаюсь по улице в выходной день, то местные фермеры предлагают мне несколько центов за уборку сена, - писал он в своём дневнике. – Никто не воспринимает меня всерьёз, и это начинает раздражать».
Всех художников Джонсон просил об одном и том же: изображать его как можно старше и печальнее. Это привело к тому, что на некоторых портретах он выглядит тяжелобольным стариком с впавшими глазами и седыми волосами.
В 1806 году Джереми инициировал открытие первого в Бруклине бесплатного агентства знакомств. Деньги на этот проект выделили местные бизнесмены. «В нашем замечательном боро слишком много одиноких людей, - сказал Джонсон. – Надеюсь, что в агентстве знакомств каждый холостяк и каждая вдова найдут спутников жизни».
Работал бизнес весьма необычным образом. Человек писал на себя характеристику в специальной книге, которую могли просматривать только одинокие люди противоположного пола. Классифицировались книги по году рождения претендентов на знакомство. Например, 40-летние женщины могли познакомиться только с 40-летними мужчинами. Книги с 39-летними или 41-летними кандидатами они просматривать не имели права.
Первым человеком, вступившим в брак благодаря агентству знакомств, оказался сам Джереми Джонсон. Его избранницей стала портниха Долли Рейнгуд. На свою свадьбу влюблённые позвали всех одиноких людей, числившихся в книгах агентства. Пришло более двух тысяч человек.
В 1812 году, когда разгорелся конфликт между Англией и Соединёнными Штатами, Джонсона призвали в армию. После трёх месяцев подготовки он получил звание «бригадного генерала» и был отправлен в крепость Форт-Грин. «Во время кровопролитных боёв я старался не думать о смерти, - вспоминал Джереми. – Я убеждал себя, что всё происходящее – игра. Мы постоянно рассказывали друг другу смешные истории и анекдоты. Юмор помог нам выжить».
Практически все подчинённые Джонсона погибли на фронте. Вернувшись с войны, он потратил два года на то, чтобы лично навестить родственников покойных солдат. Для этого ему пришлось посещать даже индейские поселения. Индейцев среди подчинённых Джереми было около сотни.
Именно во время этих поездок Джонсон осознал всю силу красноречия. «Если говорить с добротой, теплом и уважением, то можно облегчить самые мучительные страдания, - писал он в записной книжке. – В любой проблемной ситуации человек должен говорить не губами, а душой и сердцем».
Вернувшись в кресло бруклинского наблюдателя, Джереми стал постоянно выступать перед местными жителями с пламенными речами. Он говорил на вечные темы – о добре, любви, уважении и взаимопомощи. Джонсон был уже не стеснительным подростком, как раньше, а мудрым стариком, чьи взгляды на жизнь заметно изменились после войны.
В период с 1837 по 1838 год Джонсон занимал пост мэра Бруклина. В это время он предпринял немало усилий, чтобы укрепить деловые и дружественные отношения между жителями Манхэттена и Бруклина. «Два наших боро – это два влюблённых человека, которые не должны ссориться и ревновать друг друга», - философствовал он.
Во второй половине XIX века Джонсон стал своего рода талисманом Бруклина. Он открывал школы и больницы, выступал с пламенными речами на всевозможных мероприятиях, помогал иммигрантам. Без Джереми не обходился ни один праздник. «Одна только улыбка мистера Джонсона придаёт уверенности и жизненных сил», - говорили бруклинцы.
К сожалению, до нашего времени не сохранилось ни одной книги с речами Джереми Джонсона. Все её экземпляры сгорели во время массовых библиотечных пожаров в начале XX века. Историки располагают лишь отрывками из его длинных эмоциональных речей, продолжительность которых иногда превышала 7 – 8 часов.
Ныне живущих потомков Джереми историкам вычислить так и не удалось. И всё потому, что фамилия Джонсон – одна из самых популярных в современной Америке...
Джонсон родился в семье английских иммигрантов. Его отец был таможенным служащим, а мать работала поварихой в манхэттенской таверне. Уже с юных лет Джереми проявлял интерес к социальным и политическим проблемам. Так, в 12-летнем возрасте он написал письмо нью-йоркскому градоначальнику Дэвиду Мэтьюсу с просьбой увеличить количество ночлежек для бездомных. «Люди не хотят спать под дождём и укрываться от ветра в канавах, - писал он. – Например, можно отдать бродягам дома, выставленные на продажу. Их всё равно никто не покупает».
Примечательно, что Мэтьюс написал ответ Джонсону. На пяти страницах он довольно простым языком описал все принципы работы капиталистического государства. «Если человек мечтает жить в собственном доме, то он должен работать, - писал мэр. – Чем больше человек работает, тем больше товаров и услуг он может купить».
В 16-летнем возрасте Джереми записался в коалицию волонтёров, занимавшихся помощью пожилым и инвалидам, уборкой мусора, отловом бездомных животных и распространением листовок с городскими новостями. Четыре года общественно полезной деятельности помогли Джонсону попасть в ряды кандидатов на пост наблюдателя Бруклина. Однако первые выборы он проиграл. Важные нью-йоркские чиновники не хотели видеть на ответственном посту вчерашнего школьника.
Зато уже в 1790 году 24-летний Джонсон занял пост бруклинского наблюдателя с рекомендации самого мэра Ричарда Варика. Градоначальник вспомнил, как Джереми помогал его парализованной соседке, будучи членом волонтёрской организации. «Этот парень любит делать добрые дела, - сказал Варик. – И теперь он будет получать за свою доброту неплохие деньги. У него нет университетского образования, зато есть желание сделать Бруклин лучше».
Став наблюдателем, Джонсон получил право издавать и утверждать локальные указы, которые распространялись на один или несколько бруклинских районов. Например, торговцев с рыбного рынка в Шипсхедбэе Джереми заставил носить после работы... перчатки. И всё потому, что зашедший в магазин или ресторан рыбный торговец мог «убить» своим запахом клиентов и работников бизнеса.
А вот жителям Ред-Хука Джонсон запретил ходить по улицам пьяными. Дело в том, что в этом районе нетрезвых людей постоянно грабили и убивали. После указа работы у местных полицейских заметно прибавилось. Под камеры временного заключения для пьяных гуляк пришлось приспособить даже местные школы.
Меньше всего повезло жителям нынешнего Мидвуда, на территории которого 220 лет назад располагалась небольшая деревушка, в которой проживали очень богатые иммигранты из Франции. Джереми ввёл для местного населения «налог на роскошную жизнь», который в официальных документах именовался «добровольными пожертвованиями на развитие инфраструктуры Бруклина».
Надо сказать, что нью-йоркским чиновникам Джонсон нравился. Он работал с утра до ночи и делал всё возможное, чтобы городской бюджет стабильно пополнялся за счёт налоговых отчислений с малых бизнесов. Любая инициатива бруклинского наблюдателя тут же получала поддержку в Сити-Холле. Мэр Ричард Варик уважал Джонсона за «отсутствие страсти к деньгам» и «уважение ко всем слоям общества».
Любопытно, что жители Бруклина не знали Джереми в лицо. Причина тому – внешность наблюдателя. В свои тридцать лет он выглядел как типичный деревенский мальчишка. Ни строгие костюмы, ни дорогая причёска, ни модные очки не могли этого скрыть. «Когда я прогуливаюсь по улице в выходной день, то местные фермеры предлагают мне несколько центов за уборку сена, - писал он в своём дневнике. – Никто не воспринимает меня всерьёз, и это начинает раздражать».
Всех художников Джонсон просил об одном и том же: изображать его как можно старше и печальнее. Это привело к тому, что на некоторых портретах он выглядит тяжелобольным стариком с впавшими глазами и седыми волосами.
В 1806 году Джереми инициировал открытие первого в Бруклине бесплатного агентства знакомств. Деньги на этот проект выделили местные бизнесмены. «В нашем замечательном боро слишком много одиноких людей, - сказал Джонсон. – Надеюсь, что в агентстве знакомств каждый холостяк и каждая вдова найдут спутников жизни».
Работал бизнес весьма необычным образом. Человек писал на себя характеристику в специальной книге, которую могли просматривать только одинокие люди противоположного пола. Классифицировались книги по году рождения претендентов на знакомство. Например, 40-летние женщины могли познакомиться только с 40-летними мужчинами. Книги с 39-летними или 41-летними кандидатами они просматривать не имели права.
Первым человеком, вступившим в брак благодаря агентству знакомств, оказался сам Джереми Джонсон. Его избранницей стала портниха Долли Рейнгуд. На свою свадьбу влюблённые позвали всех одиноких людей, числившихся в книгах агентства. Пришло более двух тысяч человек.
В 1812 году, когда разгорелся конфликт между Англией и Соединёнными Штатами, Джонсона призвали в армию. После трёх месяцев подготовки он получил звание «бригадного генерала» и был отправлен в крепость Форт-Грин. «Во время кровопролитных боёв я старался не думать о смерти, - вспоминал Джереми. – Я убеждал себя, что всё происходящее – игра. Мы постоянно рассказывали друг другу смешные истории и анекдоты. Юмор помог нам выжить».
Практически все подчинённые Джонсона погибли на фронте. Вернувшись с войны, он потратил два года на то, чтобы лично навестить родственников покойных солдат. Для этого ему пришлось посещать даже индейские поселения. Индейцев среди подчинённых Джереми было около сотни.
Именно во время этих поездок Джонсон осознал всю силу красноречия. «Если говорить с добротой, теплом и уважением, то можно облегчить самые мучительные страдания, - писал он в записной книжке. – В любой проблемной ситуации человек должен говорить не губами, а душой и сердцем».
Вернувшись в кресло бруклинского наблюдателя, Джереми стал постоянно выступать перед местными жителями с пламенными речами. Он говорил на вечные темы – о добре, любви, уважении и взаимопомощи. Джонсон был уже не стеснительным подростком, как раньше, а мудрым стариком, чьи взгляды на жизнь заметно изменились после войны.
В период с 1837 по 1838 год Джонсон занимал пост мэра Бруклина. В это время он предпринял немало усилий, чтобы укрепить деловые и дружественные отношения между жителями Манхэттена и Бруклина. «Два наших боро – это два влюблённых человека, которые не должны ссориться и ревновать друг друга», - философствовал он.
Во второй половине XIX века Джонсон стал своего рода талисманом Бруклина. Он открывал школы и больницы, выступал с пламенными речами на всевозможных мероприятиях, помогал иммигрантам. Без Джереми не обходился ни один праздник. «Одна только улыбка мистера Джонсона придаёт уверенности и жизненных сил», - говорили бруклинцы.
К сожалению, до нашего времени не сохранилось ни одной книги с речами Джереми Джонсона. Все её экземпляры сгорели во время массовых библиотечных пожаров в начале XX века. Историки располагают лишь отрывками из его длинных эмоциональных речей, продолжительность которых иногда превышала 7 – 8 часов.
Ныне живущих потомков Джереми историкам вычислить так и не удалось. И всё потому, что фамилия Джонсон – одна из самых популярных в современной Америке...
