Мы и другие

Дела житейские
№37 (752)

Когда нам приходится задумываться о самоопределении, то есть о том, кто же мы такие на самом деле — эмигранты или местные жители, новые американцы или старые русские, — поневоле происходит такая путаница с местоимениями, что просто голова идет кругом...
Например, говоря «они», какую страну мы имеем в виду — Россию или Америку? Опыт показывает, что все зависит от ситуации. Иногда «они» — это те, кто устраивает путчи, разгоняет митинги и сажает в тюрьму без вины виноватых олигархов. А порой «они» — те, кто в перерывах между коррупционными скандалами заседает в Капитолии или поигрывает пистолетом на Среднем Западе, с подозрением косясь на чужаков.
В общем, определить, где проходит тонкая демаркационная линия, отделяющая «нас» от «других», — дело довольно хлопотное и, главное, неблагодарное. Потому что, к примеру, идем мы по улице, и вокруг вроде бы тоже сплошные «мы». А потом заходим в маленький японский ресторанчик, чтобы отведать суши. И тут же выясняется, что пользоваться палочками так же ловко, как «у них», у нас не получается. Или заплутаем где-нибудь в Нью-Джерси и долго пытаемся разобраться в хитросплетении шоссейных дорог. И не понять нам, как это «они» здесь ориентируются. А потом останавливает нас местный полицейский и, уважительно называя «сэр» или «мэм», объясняет, как добраться домой, в Бруклин. Все-таки наша полиция нас бережет, с умилением думаем мы...
В этом смысле Нью-Йорк — город и резких контрастов, и мягких полутонов одновременно. Общеизвестно, что ньюйоркцы любят парады и другие шумные уличные празднества. Когда в День Благодарения плывут над восторженной толпой огромные мистер Монополия, кот Гарфильд или утенок Дональд, то это, безусловно, «наш» праздник. А вот, скажем, парад гордости гомосексуалистов у кое-кого из нас вызывает острое неприятие, хотя, как известно, такие шествия в свое время возглавлял вполне «наш» мэр Рудольф Джулиани.
Однажды, прогуливаясь вместе с приехавшими из России друзьями по Нью-Йорку, я с гордостью сообщил им: наше метро работает двадцать четыре часа в сутки. А еще через пару минут поймал себя на том, что произношу: у них тут, в Манхэттене, очень трудно найти бесплатную парковку для автомобиля...
Сейчас, вспомнив этот занятный и весьма показательный случай, я вдруг подумал: может быть, проблема разделения на «нас» и «других» на самом-то деле предельно проста. Мы непроизвольно идентифицируем себя со всеми и всем, кто и что нам в этом мире нравится. И столь же спонтанно отторгаем то, что кажется нам неприемлемым. Вот и получается, что бюрократы, торговцы наркотиками, хамоватые водители автобусов, невоспитанные подростки, несовершенные школьные программы, неумные политики, несвоевременно приходящие электромонтеры и слесари, утренние пробки на дорогах, невкусная картошка в Макдоналдсе, очереди в женские туалеты, бездарно снятые кинобоевики и неуверенность в завтрашнем дне — это всё чужое, это всё «другие».
А мягкий песочек на пляже, толковый мэр, длинные уик-энды, статуя Свободы, пятидесятипроцентные скидки в магазинах, доступное медицинское обслуживание, спокойные соседи, умеренная жара летом, люди, во время блэкаута бесплатно раздающие жаждущим воду на улицах, говорящие по-русски приветливые продавцы, снижение уровня преступности, по-настоящему исполнительные городские службы, зоопарки, где даже к зверям относятся по-человечески, и, наконец, уверенность в завтрашнем дне — это всё наше, это всё «мы».
И еще немного о парадах. Мне кажется, что давно уже пора наряду с шествиями, посвященными Хэллоуину, Дням Благодарения и Святого Патрика, устроить парад «нашей» гордости. Честное слово, мы его заслужили — все вместе и каждый в отдельности. И пусть в этот день по Пятой авеню пройдут эмигранты давние и недавние, легальные и нелегальные, представители всех сексуальных ориентаций, политические деятели и их избиратели, любители выпить и трезвенники, курящие и некурящие, холостые и семейные, умные и обладающие своеобразным чувством юмора... Словом, все те, кто и есть «мы» в этой стране.

Мы и политкорректность

Вы как хотите, но лично я не понимаю смысла политкорректности. Нет, разумеется, я за то, чтобы люди вели себя цивилизованно и не оскорбляли друг друга. Одно из самых больших достижений демократии как раз и заключается в том, что общество стоит на страже чести и достоинства каждого из его членов. И это хорошо. Но посудите сами: выходит, каждый из нас вправе решать за другого, что для него оскорбительно, а что нет. Это особенно заметно в отношениях между полами. Скажем, одна женщина обижается, когда работающие рядом с ней мужики совершенно не обращают внимания на ее прелести. Другой же, наоборот, хочется, чтобы в ней видели только сотрудника без каких-либо признаков пола. Ну и как тут быть, как угадать?..
Невозможность разрешить то и дело возникающие на почве разных представлений о корректности коллизии создает обширное поле деятельности для юристов, журналистов и психологов. Я искренне рад за них. Но все остальные только испуганно моргают, стараясь не пропустить очередной виток гонки за политкорректностью. Так вот, учтите, нынче в моде эвфемизмы! Как известно, чернокожих у нас положено называть афроамериканцами. Следуя этой логике, женщину следует величать гетеропартнером, любого школьника — молодым гением, старика — юнцом старшего возраста, маму — одним из родителей, а собственную тещу — матерью Терезой...
Есть еще социальный слой, над которым распростерта длань политкорректности — нелегальные эмигранты. Тут, скажу я вам, ситуация не из простых. Совершенно справедливо, что дети нелегалов получают бесплатное медицинское обслуживание и образование. Но когда нелегалы выходят на демонстрации протеста, та самая длань оборачивается кукишем. Ведь, по сути дела, люди, нарушившие американские законы, требуют уравнять себя в правах с законопослушными гражданами. Эдак легко себе представить демонстрацию карманников, претендующих на то, чтобы им предоставили нормальные условия для работы...
А вот в Советском Союзе, если помните, вроде бы никакой политкорректности и в помине не было. Зато была настоящая дружба народов. Я лично видел, как несколько товарищей из Армении, Азербайджана и Узбекистана вместе с парочкой нетрезвых жителей Пскова на Сытном рынке в городе Ленинграде грозились избить студента из Анголы. Уж и не знаю, чем бедный студент так им насолил, но, обращаясь к нему, они дружно использовали распространенное тогда на питерских рынках словечко, живописно связывающее его личность с цветом некоей части его шоколадного тела. Что интересно, ни один из представителей братских народов не принял этот рыночный эвфемизм на свой счет. Вот такая политкорректность...


Наверх
Elan Yerləşdir Pulsuz Elan Yerləşdir Pulsuz Elanlar Saytı Pulsuz Elan Yerləşdir