СВИДЕТЕЛЬСТВА ПРОШЛОГО • Рецензия на книгу Эллы Гоз «Я храню это в сердце своем»
Культура
В последнее время на прилавках книжных магазинов в России, а затем и у нас, в Америке, появилось много книг-воспоминаний, каждая из таких книг по-своему уникальна. Уникальна и книга Эллы Гоз «Я храню это в сердце своем».
Но прежде всего я представлю читателю автора.
Элла Гоз родилась в Ленинграде в 1938 году. Окончила 117-ю школу (в прошлом – известную Петершуле) с серебряной медалью, затем институт, получила специальность инженера-электрохимика. В Институте им.Герцена защитила кандидатскую диссертацию по химии. Работала в Ленинградском Оптико-механическом объединении и ряде других учреждений. В Америке продолжала работать по специальности в крупных компаниях, преподавала в университете, заведовала отделом в лаборатории охраны окружающей среды. Казалось бы, ее специальность далека от литературы. Но, выйдя на пенсию, она написала книгу. Эта книга-воспоминание, пронизанная с безыскусной откровенностью о себе самой, любовью к родным и друзьям, читается как увлекательный роман-путешествие в прошлое. Автор пишет о причинах, побудивших ее взяться за книгу. Они многим будут понятны: «Посвятив свои воспоминания маме, с которой рядом прожила много лет, я вдруг поняла, как мало я о маме знаю. О чем она думала в часы одиночества? Что знаю я о ее женской судьбе... мне все время было некогда». Кто из людей, вступив в зрелый возраст, не задавался этими горькими вопросами? «Да и часто ли вообще ... задумываемся мы о самых близких и родных нам людях, а ведь это наши корни. Виной тому, правда, и время, в которое жили старшие поколения: время революций и гражданской войны, сталинских репрессий и Отечественной войны, тяжелые послевоенные годы. Люди жили в страхе, и этот страх заставлял их скрывать свое прошлое даже от детей».
Элла преодолела немоту взрослых, нашла оставшихся в живых родственников, восстановила, насколько это возможно, историю маминой семьи (об отце сведений почти не осталось). Вообще истории ее родственников и родственников мужа, истории семей друзей и их предков составляют, на мой взгляд, едва ли не самую интересную часть книги.Судьбы этих людей, разбросанных по всей России, предоставили воможность автору воссоздавать условия советской жизни в разных городах. Элла написала каждую историю, как увлекательную новеллу. И все эти новеллы органически вплела в неспешное и детальное описание реалий жизни и быта своего времени в Ленинграде: коммунальных квартир, в которых жила она и жили ее друзья, быта школьной жизни. Гоз даже самые мелкие приметы того времени не оставила без внимания.
Небольшие, казалось бы, незначительные происшествия часто открывают целый пласт жизни. Например, трогательная история о том, как одна девочка подарила другой на день рождения (по совету бабушки) фильдекосовые чулки, чем страшно обидела подругу: та уже читала Канте и была оскорблена «низменным» подарком.
Кто теперь помнит, какие чулки носили послевоенные школьницы? Какие песни были популярны, какие фильмы они любили? А радости нашей повседневной жизни: мороженое за 6 копеек, стакан газированной воды? Все эти реалии каждого дня, сегодня уже полузабытые, вспоминаешь с улыбкой; а в будущем книга представит бесценный материал историкам, писателям и читателям.
«В свидетельстве о моем рождении записано, что родители мои – Яков Беркович Гоз и Перла Моисеевна Эфрос - евреи. И свидетельство это говорит правду». Естественно, что тема евреев в дореволюционной и советской России присутствует в книге. Мать Эллы (в «переводе» на русский язык ее звали Полина Моисеевна) родом из Лиозно, местечка в Белоруссии (где родился Марк Шагал). С истории Лиозно и истории предков матери начинается книга. Царская Россия, быт и занятия евреев того времени, приход советской власти (ликвидация синагог, еврейских школ, прекращение издания религиозной литературы, словом, разрушение уклада еврейской жизни), затем фашистская оккупация в самом начале Второй мировой войны. О зверствах немецких оккупантов в Лиозно, о гибели родных Элле рассказала случайно спасшаяся женщина. Фантастическую судьбу этой женщины Элла описывает в книге.
Некоторые истории бытового антисемитизма кажутся сегодня интереснее рассказов об антисемитизме государственном, о котором мы хорошо знаем. С одним из проявлений бытового антисемитизма Элла столкнулась еще в школе. Преподаватель химии Иван Иванович Тарасенко был невероятно строгим учителем, ученицы его боялись до обморока. К тому же этот педагог оказался антисемитом. Элла вспоминает: «... когда выходила русская девочка и невнятно отвечала урок, он говорил: «Стыдно, русская девочка, а ничего не знаешь. На евреек ты не должна равняться». Но тут же автор отмечает, что при этом химию у этого педагога знали все, экзамен по химии в вуз не провалил никто (в том числе и Элла, для которой химия стала профессией).
Элла с нежностью и благодарностью вспоминает о других учителях Петершуле, среди которых было немало евреев.
Эллу окружал в школе многонациональный состав учениц, и среди самых любимых подруг были и еврейки, и девочки из обрусевших немецких семей, и русские из дворянских семей, где тщательно скрывали происхождение, и даже потомки киргизского хана. Элла составила очень интересные описания быта, обстановки в квартирах подруг, уникальных домашних библиотек, собранных их дедушками. «Я сочла своим долгом рассказать и о семьях моих подруг, с которыми посчастливилось мне общаться и дружить много лет... Я постаралась рассказать о них как можно бережнее. Я счастливый человек, потому что с детских лет оказалась в том кругу, о котором и мечтать не могла. Это была среда людей искусства, да и просто хороших людей». Одной из самых близких подруг, дружбу с которой Элла сохранила на всю жизнь стала Женя Кузнецова, по матери – из семьи обрусевших армян Короглуевых. И не было в этих семьях разделения детей по национальностям. На Песах с мацой и другими блюдами еврейского праздничного стола, которые готовила мама, Элла приглашала своих подружек. А затем на православную Пасху подружки Жени, Муся Дворсон и Элла Гоз, собирались у нее на кухне и красили яйца, ели пасху и куличи, которые готовила мама Жени. У Эллы и ее мужа, Марка Гоза (Элла и Марк родственники, оба носили одну фамилию), няней их дочки была русская «баба Шура», обожавшая их маленькую Аллочку.. И это все тоже приметы времени, о которых Элла оставила свидетельства очевидца. Повторяю: тема «хороших людей» - одна из главных в историях, собранных в книге. Доброта, незлобливая память и умение видеть в людях хорошие черты являются важной нравственной позицией автора и привлекают особое внимание к книге Гоз.
В семье Кузнецовых Элла попала, как она пишет, в артистическую среду: брат Жени, красавец Святослав Кузнецов, был известным в то время премьером балета театра им С.М.Кирова, женатым сначала на выдающейся балерине Татьяне Вечесловой, затем на другой балерине Кировского балета – Инне Зубковской. В квартире Кузнецовых постоянно собирались люди искусства. Забавные истории Элла рассказывает о соседке семьи Кузнецовых, Нине Васильевне Пельцер. Кто тогда не знал в Ленинграде эту танцовщицу театра Музыкальной комедии! Это была настоящая опереточная дива прежних времен! Яркая, талантливая и вульгарная, с волосами, крашенными в рыжий цвет, и неизменной папиросой в зубах. Гоз вспоминает смешные истории, которые рассказывали о Пельцер в доме Кузнецовых. Приведу одну, короткую. Домработница Пельцер Александровна, пожилая женщина из деревни, «удивляя всех, по-своему реагировала на слова гимна Советского Союза. Когда по радио исполняли гимн, начинающийся словами «Союз нерушимый республик свободных...», Александровна вдруг оживала: «Вы послушайте, что они поют! «Поют херувимы...». Александровне даже книжку с текстом гимна принесли, но она отвечала: «Это опечатка».
Невозможно в рецензии даже перечислить все темы, затронутые в книге Гоз. Когда начали уезжать в эмиграцию знакомые и родственники, Элла тоже стала втайне готовиться к отъезду. Но окончательно семья решила эмигрировать, когда в 1980 году с их дочкой произошел напугавший всех инцидент в автобусе: подростки пристали к Алле и начали над ней измываться. Один из них говорил: «Да знаешь ли ты, что мой дед десятками уничтожал таких, как ты, когда работал старостой при немцах». Многие из пассажиров автобуса пережили войну, наверняка потеряли родственников на фронте или в блокаду, но никто не заступился за девушку.
Хождения по инстанциям, отъезд, последняя таможня, первые впечатления от Вены и Италии... Те, кто пережил перипетии отъезда, прочтут эту часть книги с особым интересом. В Америке жизнь Гозов постепенно наладилась. О судьбе Эллы я рассказывала, муж, врач-гинеколог Марк Гоз открыл свой офис. И в Америке у Гозов завелись близкие друзья, семейные истории которых Элла тоже включила в книгу. Элла права: ей везет с друзьями. А все человеческие истории по-своему интересны и уникальны. Надо только уметь их услышать и рассказать, что Элла Гоз и сделала.
Еще одно достоинство книги Гоз: в ней напечатаны старые семейные фотографии, которые всегда вызывают у меня, например, большой интерес, даже если я не знаю этих людей. Элла пишет: «Отношение к фотографии вообще было другим, чем сейчас. Фотографирование тогда было событием. Поэтому наши бабушки и дедушки смотрят на нас из прошлого со значительностью, с большим достоинством. Разве их портреты можно сравнить с нащелканными карточками, которые смешались в лишенную чувства и смысла кучу?» И приведу вслед за Эллой цитату из стихов Булата Окуджавы:
«Льются с этих фотографий океаны биографий...» Потому что лица и позы снятых людей выражают «свет – и ничего другого, век – и никаких чудес».
Но прежде всего я представлю читателю автора.
Элла Гоз родилась в Ленинграде в 1938 году. Окончила 117-ю школу (в прошлом – известную Петершуле) с серебряной медалью, затем институт, получила специальность инженера-электрохимика. В Институте им.Герцена защитила кандидатскую диссертацию по химии. Работала в Ленинградском Оптико-механическом объединении и ряде других учреждений. В Америке продолжала работать по специальности в крупных компаниях, преподавала в университете, заведовала отделом в лаборатории охраны окружающей среды. Казалось бы, ее специальность далека от литературы. Но, выйдя на пенсию, она написала книгу. Эта книга-воспоминание, пронизанная с безыскусной откровенностью о себе самой, любовью к родным и друзьям, читается как увлекательный роман-путешествие в прошлое. Автор пишет о причинах, побудивших ее взяться за книгу. Они многим будут понятны: «Посвятив свои воспоминания маме, с которой рядом прожила много лет, я вдруг поняла, как мало я о маме знаю. О чем она думала в часы одиночества? Что знаю я о ее женской судьбе... мне все время было некогда». Кто из людей, вступив в зрелый возраст, не задавался этими горькими вопросами? «Да и часто ли вообще ... задумываемся мы о самых близких и родных нам людях, а ведь это наши корни. Виной тому, правда, и время, в которое жили старшие поколения: время революций и гражданской войны, сталинских репрессий и Отечественной войны, тяжелые послевоенные годы. Люди жили в страхе, и этот страх заставлял их скрывать свое прошлое даже от детей».
Элла преодолела немоту взрослых, нашла оставшихся в живых родственников, восстановила, насколько это возможно, историю маминой семьи (об отце сведений почти не осталось). Вообще истории ее родственников и родственников мужа, истории семей друзей и их предков составляют, на мой взгляд, едва ли не самую интересную часть книги.Судьбы этих людей, разбросанных по всей России, предоставили воможность автору воссоздавать условия советской жизни в разных городах. Элла написала каждую историю, как увлекательную новеллу. И все эти новеллы органически вплела в неспешное и детальное описание реалий жизни и быта своего времени в Ленинграде: коммунальных квартир, в которых жила она и жили ее друзья, быта школьной жизни. Гоз даже самые мелкие приметы того времени не оставила без внимания.
Небольшие, казалось бы, незначительные происшествия часто открывают целый пласт жизни. Например, трогательная история о том, как одна девочка подарила другой на день рождения (по совету бабушки) фильдекосовые чулки, чем страшно обидела подругу: та уже читала Канте и была оскорблена «низменным» подарком.
Кто теперь помнит, какие чулки носили послевоенные школьницы? Какие песни были популярны, какие фильмы они любили? А радости нашей повседневной жизни: мороженое за 6 копеек, стакан газированной воды? Все эти реалии каждого дня, сегодня уже полузабытые, вспоминаешь с улыбкой; а в будущем книга представит бесценный материал историкам, писателям и читателям.
«В свидетельстве о моем рождении записано, что родители мои – Яков Беркович Гоз и Перла Моисеевна Эфрос - евреи. И свидетельство это говорит правду». Естественно, что тема евреев в дореволюционной и советской России присутствует в книге. Мать Эллы (в «переводе» на русский язык ее звали Полина Моисеевна) родом из Лиозно, местечка в Белоруссии (где родился Марк Шагал). С истории Лиозно и истории предков матери начинается книга. Царская Россия, быт и занятия евреев того времени, приход советской власти (ликвидация синагог, еврейских школ, прекращение издания религиозной литературы, словом, разрушение уклада еврейской жизни), затем фашистская оккупация в самом начале Второй мировой войны. О зверствах немецких оккупантов в Лиозно, о гибели родных Элле рассказала случайно спасшаяся женщина. Фантастическую судьбу этой женщины Элла описывает в книге.
Некоторые истории бытового антисемитизма кажутся сегодня интереснее рассказов об антисемитизме государственном, о котором мы хорошо знаем. С одним из проявлений бытового антисемитизма Элла столкнулась еще в школе. Преподаватель химии Иван Иванович Тарасенко был невероятно строгим учителем, ученицы его боялись до обморока. К тому же этот педагог оказался антисемитом. Элла вспоминает: «... когда выходила русская девочка и невнятно отвечала урок, он говорил: «Стыдно, русская девочка, а ничего не знаешь. На евреек ты не должна равняться». Но тут же автор отмечает, что при этом химию у этого педагога знали все, экзамен по химии в вуз не провалил никто (в том числе и Элла, для которой химия стала профессией).
Элла с нежностью и благодарностью вспоминает о других учителях Петершуле, среди которых было немало евреев.
Эллу окружал в школе многонациональный состав учениц, и среди самых любимых подруг были и еврейки, и девочки из обрусевших немецких семей, и русские из дворянских семей, где тщательно скрывали происхождение, и даже потомки киргизского хана. Элла составила очень интересные описания быта, обстановки в квартирах подруг, уникальных домашних библиотек, собранных их дедушками. «Я сочла своим долгом рассказать и о семьях моих подруг, с которыми посчастливилось мне общаться и дружить много лет... Я постаралась рассказать о них как можно бережнее. Я счастливый человек, потому что с детских лет оказалась в том кругу, о котором и мечтать не могла. Это была среда людей искусства, да и просто хороших людей». Одной из самых близких подруг, дружбу с которой Элла сохранила на всю жизнь стала Женя Кузнецова, по матери – из семьи обрусевших армян Короглуевых. И не было в этих семьях разделения детей по национальностям. На Песах с мацой и другими блюдами еврейского праздничного стола, которые готовила мама, Элла приглашала своих подружек. А затем на православную Пасху подружки Жени, Муся Дворсон и Элла Гоз, собирались у нее на кухне и красили яйца, ели пасху и куличи, которые готовила мама Жени. У Эллы и ее мужа, Марка Гоза (Элла и Марк родственники, оба носили одну фамилию), няней их дочки была русская «баба Шура», обожавшая их маленькую Аллочку.. И это все тоже приметы времени, о которых Элла оставила свидетельства очевидца. Повторяю: тема «хороших людей» - одна из главных в историях, собранных в книге. Доброта, незлобливая память и умение видеть в людях хорошие черты являются важной нравственной позицией автора и привлекают особое внимание к книге Гоз.
В семье Кузнецовых Элла попала, как она пишет, в артистическую среду: брат Жени, красавец Святослав Кузнецов, был известным в то время премьером балета театра им С.М.Кирова, женатым сначала на выдающейся балерине Татьяне Вечесловой, затем на другой балерине Кировского балета – Инне Зубковской. В квартире Кузнецовых постоянно собирались люди искусства. Забавные истории Элла рассказывает о соседке семьи Кузнецовых, Нине Васильевне Пельцер. Кто тогда не знал в Ленинграде эту танцовщицу театра Музыкальной комедии! Это была настоящая опереточная дива прежних времен! Яркая, талантливая и вульгарная, с волосами, крашенными в рыжий цвет, и неизменной папиросой в зубах. Гоз вспоминает смешные истории, которые рассказывали о Пельцер в доме Кузнецовых. Приведу одну, короткую. Домработница Пельцер Александровна, пожилая женщина из деревни, «удивляя всех, по-своему реагировала на слова гимна Советского Союза. Когда по радио исполняли гимн, начинающийся словами «Союз нерушимый республик свободных...», Александровна вдруг оживала: «Вы послушайте, что они поют! «Поют херувимы...». Александровне даже книжку с текстом гимна принесли, но она отвечала: «Это опечатка».
Невозможно в рецензии даже перечислить все темы, затронутые в книге Гоз. Когда начали уезжать в эмиграцию знакомые и родственники, Элла тоже стала втайне готовиться к отъезду. Но окончательно семья решила эмигрировать, когда в 1980 году с их дочкой произошел напугавший всех инцидент в автобусе: подростки пристали к Алле и начали над ней измываться. Один из них говорил: «Да знаешь ли ты, что мой дед десятками уничтожал таких, как ты, когда работал старостой при немцах». Многие из пассажиров автобуса пережили войну, наверняка потеряли родственников на фронте или в блокаду, но никто не заступился за девушку.
Хождения по инстанциям, отъезд, последняя таможня, первые впечатления от Вены и Италии... Те, кто пережил перипетии отъезда, прочтут эту часть книги с особым интересом. В Америке жизнь Гозов постепенно наладилась. О судьбе Эллы я рассказывала, муж, врач-гинеколог Марк Гоз открыл свой офис. И в Америке у Гозов завелись близкие друзья, семейные истории которых Элла тоже включила в книгу. Элла права: ей везет с друзьями. А все человеческие истории по-своему интересны и уникальны. Надо только уметь их услышать и рассказать, что Элла Гоз и сделала.
Еще одно достоинство книги Гоз: в ней напечатаны старые семейные фотографии, которые всегда вызывают у меня, например, большой интерес, даже если я не знаю этих людей. Элла пишет: «Отношение к фотографии вообще было другим, чем сейчас. Фотографирование тогда было событием. Поэтому наши бабушки и дедушки смотрят на нас из прошлого со значительностью, с большим достоинством. Разве их портреты можно сравнить с нащелканными карточками, которые смешались в лишенную чувства и смысла кучу?» И приведу вслед за Эллой цитату из стихов Булата Окуджавы:
«Льются с этих фотографий океаны биографий...» Потому что лица и позы снятых людей выражают «свет – и ничего другого, век – и никаких чудес».
