Искусство и доброта неразделимы

Еще раз о художественном аукционе
Федерации еврейских филантропов из России

Пару недель тому назад, читая нашу газету, вы, наверное, обратили внимание на рассказ о готовящемся художественном аукционе и о людях, вложивших в его организацию много сил, времени и души. Хочу еще раз повторить их имена – Лидия Варельджан, Марина Шапиро, Александр Гольдин, Рита Яновицкая, Борис Ингберг, Женя Рахманский…[!]

Аукцион этот (который не случайно назвали аукционом надежды) – особенный, не просто распродажа картин, а акт доброты и милосердия: художники дарят свои работы для того, чтобы полученные на торгах деньги были отданы тем, кому они нужны в ситуации экстремальной, – в данном случае это семьи погибших 11 сентября иммигрантов из стран бывшего Союза, наших земляков, наших друзей, наших близких. Не оружие, пусть даже самое совершенное, не политики и генералы – мир спасут милосердие и доброта.

Боль зренье наводит на резкость
И острым вдруг делает слух…

И если это чужая боль, если ты способен сопереживать, если способен подставить руки, когда падает кто-то совсем чужой, если можешь, не раздумывая, отдать нелишние свои, трудно заработанные деньги, свое очень дорогое время, свои силы, свои нервы – ты Человек.
В Америке, стране, принявшей и обогревшей нас, но которую кое-кто называет подчас бездуховной, немало благотворительных организаций. UJA Federation – одна из самых популярных. Она продолжает вековую традицию помощи вдовам, сиротам, больным и бедным. Создана федерация в 1870 г. евреями из Восточной Европы, и все эти годы деятельно помогает людям. А двенадцать лет тому назад эта крупная, широко известная в Америке благотворительная организация создала русский отдел, который по праву называют федерацией русских филантропов. И что очень важно, руководители отдела привлекли к благородной своей работе молодежь, а молодые наши дважды соотечественники не просто охотно, а с энтузиазмом откликнулись и принялись за дело. А ведь все они работают, учатся – дел невпроворот. Вот что такое настоящая доброта и щедрость сердца. Пусть попробуют после этого сказать, дескать, молодежь нынче не та, говорить о черствости и равнодушии молодого поколения.
Этот благотворительный аукцион – их забота, их творчество, огромная их работа: найти, поговорить, убедить, изучить и отобрать, пригласить любителей искусства и потенциальных покупателей (а большинство из них тоже молоды), наконец, решить кучу организационных вопросов. И сделано это было просто здорово – на высоте.
«Мы любим работать вместе. Мои товарищи по работе в федерации – особые люди, преданные делу и очень ответственные” - с гордостью говорит Александр Гольдин. Именно он и открывает церемонию аукциона, зажигая (это был шестой день Хануки) праздничные свечи и вознеся молитву.
Ну а потом началось само действо. В качестве аукционеров выступили Борис Ингберг, Алекс Голдин и Евгений Рахманский, и вели они аукцион энергично, задорно, весело и профессионально. Чувствовались за этим многодневная подготовка, знание предмета, понимание искусства и человеческой психологии. Молодцы!
А публика? Неподдельный интерес, беспокойство, азарт. Молодые, уверенные в себе люди творят добро. А кстати, это ведь еще и совсем неплохое вложение денег: работа хорошего художника всегда в цене, да и украсить свой дом и приятно, и радостно.
Уже после того, как торги завершились и публика, возбужденная, взвинченная, шумно покидала зал, я пробралась сквозь толпу к старинному моему знакомцу и безмерно ценимому мною живописцу Марку Калпину – тому самому, которого называли лучшим пейзажистом Эстонии и имя которого не затерялось, не растворилось даже в Нью-Йорке, буквально оккупированном тремя или четырьмя сотнями тысяч разнонациональных художников.
- Как отнеслись вы к самой идее благотворительного аукциона?
- Более чем серьезно. Знаю, что такое бедность. Настоящая, неподдельная. Мальчишкой с матерью-чесеиркой испытал после ареста отца в Богом проклятом 37-м и голод, и холод, узнал, что такое нищета. Немало пришлось претерпеть и здесь в Нью-Йорке, пока стал на ноги и нашел себя. Оттого, не раздумывая, дал для аукциона свое полотно. Эта мицва, эта помощь найдет того, кто в ней действительно нуждается. Наверное, так думали все те художники, которые подарили свои картины или рисунки.
- Как оценили вы уровень представленных на аукционе работ?
- Ну… Вопрос поставлен некорректно. Работы самые разные, в том числе и просто слабые. Но и отличные тоже, и это радует. Так что общее впечатление благоприятное.
- А организация самого аукциона?
- Ну, чуть не применил любимое словцо комсомольской печати – боевито. Работа просто кипела. Все три аукционера работали с огромным энтузиазмом, а главное – квалифицированно. Вот только никогда на художественном аукционе не приходилось мне слышать, чтобы стартовая цена снижалась. Она должна быть четко выверена, обоснована и меняться может только в сторону увеличения. Это не моя личная точка зрения, а устоявшаяся традиция. Самое замечательное – это то, что запевалами в нужнейшем этом мероприятии были совсем молодые ребята и девушки, вот Мариночка Шапиро произвела на меня впечатление человека доброго и деятельного.
- Вообще это здорово, что наша иммигрантская молодежь принимает эстафету доброты и сердечного порыва – помочь. И то, что прошедшая благотворительная распродажа, принесшая 28 тысяч долларов для тех членов нашей общины, кто потерял близких, стала возможной не только благодаря душевной щедрости художников, но и большому труду и подаренному нам бескорыстно молодыми активистами UJA Federation времени. Это прекрасно. Но вот последний вопрос – какие работы хотелось бы вам отметить особо?
- Застали меня врасплох. Могу назвать имена Губина, Шемякина, Робермана. Хороши фотопортреты Хейинга – глубина постижения невероятная; коллаж Сапожниковой. Словом, интересного много.

Я полностью согласилась с Марком Михайловичем. Давайте же и мы с вами, дорогие читатели, пройдемся вдоль стен просторного помещения в Ram Scale Loft в Манхэттене на набережной Гудзона. Разумеется, первая картина, к которой мы подойдем, - это мастерски исполненный лесной пейзаж Марка Калпина. Лес стоит на страже первозданных покоя и тишины, озерцо между деревьями, прозрачная вода искрится, плещется, зовет. Картина трехмерная, хочется войти в нее, ступить в это дивное разнотравье, вдохнуть свежестью напоенный воздух.
А вот еще один ландшафт, полный обещаний и очарования – прозрачная поэтическая акварель Марка Рабиновича. Но рядом – пейзаж поразительный, полный настроения, поистине философский. Это «Зима» замечательного скульптора Марка Робермана. Да, скульптора, чья живопись столь же глубинна и значительна, как и его монументы. Этот пейзаж и по форме (он вытянут к небу), и по духовной наполненности перекликается с японским искусством. Вот как с этим старым хокку:
Поник головой до земли –
Словно весь мир опрокинут
вверх дном –
Придавленный снегом
бамбук.

Мне кажется, что было бы нелишне, а, может, и просто необходимо, предпослать объявлению цены несколько слов об авторе работы, коротко, но информативно рассказать о нем – то ли устно, то ли листок с такими нужными покупателю сведениями прикрепить под картиной. Все ли знают, кто такой Михаил Губин? Между тем имя это в Америке известно как имя художника-аналитика, завоевавшего ряд престижных премий. Его представленный на аукционе рисунок «Цирк» (на арене? в жизни? в любви?) в чем-то созвучен с литографией Михаила Шемякина (его, надеюсь, представлять не надо), хотя это совершенно разные и по стилистике, и по заложенной идее работы.
Но вот еще одно чудо – его подарил для аукциона Роман Каплан, хозяин ресторана «Русский самовар». Это поздний рисунок самого Бориса Кустодиева «Радиолюбитель». А на обратной стороне вырванного, по-видимому, из блокнота листка карандашный набросок к ненаписанной картине, задуманной художником как продолжение его серии «Ярмарки».
Продано, продано, продано!
Разумеется, продано страстью и нежностью насыщенное панно Евгения Тоневицкого, в котором царит ее величество Женщина. Необычайно яркое, откровенно сексуальное, зрелищное. Помните, Василий Кандинский говорил, что настоящий красный цвет показать может только русский художник? Сейчас мы в этом убедились. Палитра Тоневицкого выстроена с тотальным преобладанием красного – цвета крови, бунта, любви.
Окутав нас, по ало-красной ткани
Чернила ночи разлила моя любовь!
Более чем странно, но это единственное в залах полотно, которое сразу же включает в мозгу и сердце зрителя великое слово Любовь. «Хупа» Александра Вальдмана. Казалось бы, где, как не на свадьбе, должна звучать песнь любви, но здесь ее нет, да и вообще нет музыки, хотя фидлер исправно водит смычком по струнам. А есть неразработанность фабулы, примитивность психологических мотивировок персонажей и равнодушное море. Неужто такой хоть на мгновение могла быть Одесса?
Нет! – яростно отвечает Алла Сапожникова в своем многомерном и многоцветном коллаже. Я бы назвала его «Одесса во все времена». Тут и «пикейные жилеты» на бульваре, и чайка, и милый ангелочек со старой открытки, и скумбрия, и крапленые карты, и колоритые тетки – вроде каждой твари по паре, а в целом – из осколков сложившийся образ уникального города у моря. Коллаж – прием, известный со времен дадаистов, но вот так поймать жизнь, создать портрет города одним ударом – для этого нужен особый дар.
Кто сказал, что абстрактное искусство бездуховно? Каждый, кто вошел, погрузился вот в это почти неоимпрессионистическое, в цветах неба и моря тревожное и тревожащее полотно Елены Тилькиной, скажет, что это совсем не так. Потому, что оно так же, как и сюжетная ее полная символов живопись и графика, заставляет остановиться, вглядеться, вчувствоваться. Таков источник популярности Тилькиной, ее признания в Америке. А это участие в престижных выставках, это персональные экспозиции, это газетные статьи и в русскоязычной, и в американской прессе, и это призовое место в конкурсе влиятельнейшего искусствоведческого журнала Manhattan Arts International Magazine. Жаль, что собравшиеся на аукционе об этом не узнали.
Тревога, непокой поселились вместе с эльфами в необычной, к сердцу и чувствам взывающей графике Александра Захарова, в нервных супрематических этюдах Григория Окштейна, в потрясающих снимках развалин Всемирного торгового центра Аркадия Немеровского уже после 11 сентября – даты, сразу и резко изменившей жизнь Америки и американцев, их духовный пульс. И это не могло не сказаться на подъеме благотворительности, на том, что сердца открылись для милосердия. Много художников, хороших и разных, а в их отряде и отличных фотомастеров, в большинстве своем без всяких спонсоров-доноров (ими они стали сами) абсолютно бескорыстно отдали свой труд – рук, ума, души – людям.
Спасибо, друзья! Каждый из вас мог бы ответить словами Мандельштама:
«Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного меда».
Вам воздастся!