Брайтон-Бич Опера - 20

День всех святых

- Кошмар полный, - говорит Татьяна. - Мы пока шли к вам, я чуть обратно не повернула. Одни ведьмы и вурдалаки вокруг. Да еще скелеты, зомби, вампиры, утопленники и русалки.
Мы сидим дома у Ильи с Ниной, которые хэллуин, естественно, не отмечают, а нас в гости позвали только потому, что они хотели Димку своего с одной девушкой хорошей познакомить и пытались это наиболее естественным образом обставить. Как будто гости у них собрались - ну, и она зашла тоже, как бы случайно. Девушку эту зовут Оля, она вместе с Ниной в магазине работает, а по вечерам в Кингсборо-колледж учится на графика-дизайнера. Хорошая, по-моему, девушка, скромная, даже по-своему симпатичная, но на Димку она, кажется, никакого впечатления не произвела. А, может, это он просто виду не показывает.
- Да нет ничего страшного в этом, - говорю я Татьяне. - Просто веселятся люди. И вообще, у каждого народа свои традиции. Раз уж мы сюда приехали, то должны их обычаи уважать.
- Интересно ты рассуждаешь, - говорит Татьяна. - А если бы мы к каннибалам приехали, то их традиции ты бы тоже уважать требовал? И вообще - традиции народа и есть один из главных показателей уровня его духовного развития. У одних традиция - каннибализм, у других - пьяные оргии, а у третьих - нечистью всякой прикидываться. Каждому, как говорится, свое.
- Откуда это вообще взялось-то у них? - говорит Нина.
- Да это древняя кельтская традиция, - говорю я. - От друидов еще. Они считали, что 31 октября вся нечисть на землю сходит и покойники из могил встают, чтобы живых хватать. Так для того, чтобы не попасться нечисти этой в лапы, надо было самому в кого-нибудь из них переодеться. Ну, чтобы они спутали тебя вроде. А первого ноября у католиков день всех святых. По-английски «All Saints’ Day» называется. Раньше это как «All Hallows’ Day» звучало. Вот у них и соединилось все.
- Да ты хотя бы в название вслушайся, - говорит Татьяна. - Хэлл-уин. Это же точно, как «победа ада» переводится. Потому что переодевания эти именно только с такой целью и затевают, чтобы ад мог на земле победить.
- Не знаю, - говорит Нина. - У нас вон тоже ряженые есть.
- Ну, и что в этом хорошего? - говорит Татьяна. - Чем хвастаться-то? Остатки язычества есть и у нас, конечно, но хэллуин - это все-таки другое. Во-первых, массовость явления. Во-вторых, откровенный сатанизм как основная тематика. В-третьих, то, как во всем этом задействованы дети, включая самых маленьких. Одно дело - переодеваться шутами всякими, дурачиться. Тоже ничего похвального, естественно, но в принципе не так уж и страшно, тем более, что ни одному нормальному человеку заниматься этим в голову никогда не придет. Но совсем другой разговор начинается, когда вся страна от мала до велика выряжается в нечисть всякую. Когда по всем телеканалам фильмы ужасов крутят. Когда все книжные магазины романами о нечистой силе и оккультными трактатами завалены. И самое главное - когда детей конфетами и сладостями заманивают на этот гигантский шабаш и заставляют принимать в нем участие.
- Но это же все просто игра, - говорю я. - И все это прекрасно понимают.
- Запомни, миленький: никто ни в чем ничего не понимает, - говорит Татьяна. - Самая главная задача бесов - это убедить человека в том, что их не существует, что все это просто невинные шутки.
- Да здесь же почти все в Бога верят, - говорю я. - Согласно опросам, от 80 до 90 процентов американцев называют себя религиозными.
- Ну и что? - говорит Татьяна. - Это только свидетельствует о том, какова цена этой их религиозности. Нормальный человек, который в Бога верит, ни за какие коврижки с нечистью заигрывать не будет и детям своим никогда этого не позволит.
- А теперь эта зараза еще и по всем миру расползается, - говорит Илья. - Я когда в Париже был, как раз на хэллуин этот попал, так там все витрины магазинов были скелетами и тыквами увешаны. И в России то же самое происходит. Уже сейчас некоторые в этот день упырями всякими выряжаются и по улицам бродят.
- Но есть же и вполне нейтральные наряды, - говорю я. - Зайчик, там, котенок, ковбой, принцесса.
Татьяна ничего не отвечает и смотрит на меня так, как обычно смотрят на совсем еще неразумных малолеток. Доказывать им что бы то ни было - бессмысленно, спорить - тем более. Если не понимает ребенок, что нельзя пальцы в электрическую розетку совать, то, сколько ни говори ему, что его там током убьет, он, пока самолично в этом не удостоверится, все равно не поверит.
- Ну ладно, - говорит Нина, явно пытаясь разрядить обстановку. - Второе нести уже?
- Подожди, - говорю я. - Мы еще салаты не доели.
- Так доедайте быстрее, - говорит Нина. - Пережарится же все.
В этот момент в комнату входит Игорь и, поздоровавшись с нами, направляется прямо к Диме. Наклонившись, он что-то шепчет ему на ухо. Дима кивает и поднимается со своего места.
- Ну ладно, нам пора, - говорит он. - Желаю хорошо повеселиться.
- Ты куда? - говорит Нина.
- В «Эдеме» маскарад в честь хэллуина, - говорит Дима. - Я же тебя еще неделю назад предупреждал. Ты что, забыла? Я и костюм приготовил уже.
- Иди-ка сюда, - говорит Нина и за рукав вытаскивает своего старшего сына на кухню. Поскольку я сижу прямо рядом с ведущей туда дверью, мне прекрасно все слышно. Я знаю, что подслушивать нехорошо, но что же мне теперь, уши затыкать? К тому же с их уходом в комнате воцаряется неловкое молчание, и, похоже, их разговор слышу не только я один.
- Ты что, с ума сошел? - раздается с кухни шепот Нины. - Оля же специально ради тебя приехала. Я ей столько всего про тебя рассказывала. А ты уходишь.
- Ну, не нравится она мне, мам, - тоже шепчет Димка. - Ну, что я могу поделать?
- Да, - как можно громче говорю я, стараясь заглушить доносящиеся с кухни голоса. - Зарецкие всех сегодня в «Эдем» приглашали. Говорят, там что-то совершенно невероятное будет. До тысячи человек ожидается, и наших, и америкосов, и все в маскарадных костюмах.
- Да? - говорит Игорь. - Интересно.
- А ты же их, кажется, знаешь? - говорю я.
- Зарецких? - говорит Игорь. - Знаю немного.
- Так они тебя тоже звали? - говорю я, а Татьяна толкает меня под столом коленкой. Я недоуменно поворачиваюсь к ней, но она делает вид, что ничего не произошло и что она целиком и полностью поглощена салатом «Оливье», в котором на мой вкус не хватает яблок. Да и майонеза, по правде сказать, тоже можно было бы добавить.
- Нет, - говорит Игорь. - У меня там типа свидание. Я тут познакомился через комп с одной. Вживую ни разу не виделись еще. Ну, вот и решили, что лучшей оказии, чем сегодня, не найти. Там же все в масках будут.
- А ты знаешь, кем она нарядиться собирается? - говорю я.
- Да, - говорит Игорь. - Она мне проболталась.
- А она про тебя знает? - говорю я.
- Нет, - говорит Игорь. - Я хочу ей сюрприз сделать.
- Здорово, - говорю я. - Очень романтично.
Нина выходит из кухни, неся в руках блюдо с жареной курицей. Дима, как бы прячась за ее спиной, проскальзывает в свою комнату.
- Ты извини, Оленька, - говорит Нина. - Я действительно забыла, что он давно уже с друзьями договорился. И костюм свой дурацкий правда всю неделю готовил.
- Ничего, - говорит Оля. - Вы можете ничего мне не объяснять. Я ваш разговор слышала, и все и так понимаю.
- А что, может, все в «Эдем» завалимся? - говорю я, вопросительно глядя на Татьяну.
- Заваливайся, если хочешь, - говорит она. - Только домой потом не возвращайся. Прямо сразу начинай себе новое жилье подыскивать.
- Ну, знаешь, - говорю я. - Тебе не кажется, что это слишком все-таки? У меня одна мама есть уже, так я даже у нее не считаю нужным разрешения спрашивать, куда мне можно ходить, а куда - нельзя.
- Дело твое - иди куда хочешь, но имей в виду, что я тебе это категорически запрещаю, - говорит Татьяна.
- Мне и по работе это нужно, - говорю я. - Я, может, потом про это репортаж напишу, и мне деньги заплатят.
- Кому нужна такая работа? - говорит Татьяна.
- Тем, кому за квартиру, за еду, за страховку медицинскую и еще по десятку всяких счетов каждый месяц платить приходится, любая работа нужна, - говорю я.
- Да я лучше с голоду на улице умру, - говорит Татьяна и, резко поднявшись из-за стола, выбегает из комнаты.
- Ну вот, начинается, - говорю я. - Слезы для женщины - это все равно как булыжник для пролетариата.
- Напрасно ты, Лёш, - говорит Нина. - Она ведь права. Если ты себя православным считаешь, то должен понимать, что нельзя в таких вещах участвовать. Хоть две клепки у тебя в голове должно быть или нет?
- При чем тут клепки? - говорю я. - Она же специально это делает. Постоянно одно и то же. Как только видит, что мне что-то нравится, обязательно все испортить надо. И вообще, если б она не поучала меня все время, я, может, и подумал бы еще. А так обязательно пойду. Из принципа.
- Глупые у тебя принципы, - говорит Нина.
- Какие есть, - говорю я. - Все мои. Так вы идете или нет?
- Нет, конечно, - говорит Нина. - Я бы и Димку не пустила ни за что, если бы это в моих силах было.
- Как хотите, - говорю я. - А я пойду. Жалко только, что у меня ни маски, ни костюма нет.
- Ну, это как раз ничаво, - для пущей издевки коверкая последнее слово, говорит Илья. - Ты и без них выглядишь так, как будто у тебя каждый день хэллуин. Смотри - еще распугаешь там всю нечисть.
* * *
Когда мы приходим в «Эдем», веселье там в полном разгаре. Оба этажа забиты народом, что называется, под завязку, причем подавляющее большинство явилось сюда действительно в каких-то невообразимых и в самом прямом смысле слова потусторонних нарядах. Одних скелетов штук пятьдесят, как минимум. Ведьмы с помелом и ступой, русалки, гномы, гоблины, ходячие мертвецы зомби, римские патриции в тогах, венецианские дожи в традиционных масках, живность всех видов от устрашающих горилл до рогатых козлов, зеленые пришельцы из космоса, вампиры с торчащими клыками и измазанными красной краской губами, пираты с повязкой через все лицо, ковбои, индусские факиры, два Буша (оба, правда, младших), один Ельцин, два Горбачевых, одна Маргарет Тэтчер, одна то ли сова, то ли Мадлен Олбрайт, террористы в чалмах и с игрушечными автоматами через плечо, домовые, лешие, утопленники и висельники, самоубийцы с изуродованными гримом лицами, жертвы серийных маньяков с торчащими из животов картонными ножами и ранами, из которых сочится кетчуп, клоуны и паяцы, первобытные люди в тигровых шкурах с дубинами, роботы с подмигивающими лампочками на головах, овощи разные от тыкв до гигантских помидоров, привидения в белых покрывалах, цыганки-гадалки, шаманы, алхимики в бархатных шляпах, маги-астрологи в расшитых звездами колпаках - вся нечисть, короче говоря, в полном сборе. Веселится, ест, пьет, громко разговаривает, пытается танцевать в сдавливающей со всех сторон толпе, смеется, свистит, подпевает гремящему на пределах допустимых децибел оркестру, проталкивается то к дверям, то к бару, то наоборот, куда-то вглубь - к столикам, за которыми тоже сидят устрашающего вида монстры.
От шума и толкотни я немного теряюсь и выпускаю из вида моих спутников - Димку, одетого в некое подобие рыцарских доспехов, и Игоря, весь костюм которого состоит из белой маски хоккейного вратаря с большими отверстиями для глаз и рта - типа той, какую носил постоянный герой киноэпопеи «Пятница, 13-е число» маньяк-убийца Джейсон. Я тут, похоже, действительно один без маскарадного наряда, но этого, вроде бы, никто не замечает. Скорее даже наоборот.
- Нормальный прикид у тебя, мужик, - раздается в какой-то момент голос у меня над ухом, и, повернув голову, я вижу улыбающуюся мне ведьму, которая держит под ручку трехголового дракона.
- Спасибо, - говорю я, не зная, как еще мне реагировать на столь сомнительный комплимент, и начинаю искать в толпе Димку с Игорем или еще кого-нибудь из знакомых, но вскоре понимаю, что найти здесь кого бы то ни было совершенно нереально. Я уже почти что жалею, что вообще пришел сюда, но протиснуться сейчас к выходу просто не представляется возможным. К бару тоже нелегко, конечно, пробраться, но я, по понятным причинам, решаю все-таки двигаться именно в этом направлении.
Около одной из колонн я замечаю Дашу, на которой, пожалуй, самый нейтральный, но тем не менее очень красивый наряд Золушки. Рядом с ней стоит молодой человек в костюме, отдаленно напоминающем моду средневекового французского двора, и я понимаю, что он, как и полагается, изображает из себя принца. Заметив меня, Даша машет мне рукой, но я даже не могу ей ответить - толпа сильно стискивает меня со всех сторон и уносит в сторону бара.
- Может, пойдем отсюда? - говорит Грег Даше.
- Подожди, - отвечает она, всматриваясь в толпу.
- Ты ждешь кого-то? - говорит Грег.
- Да все друзья должны тут быть, все придти обещали, а я почему-то никого не вижу. Впрочем, как их тут узнаешь?
- Может, тогда потанцуем? - говорит Грег.
- Нет, - говорит Даша. - Не хочется. И так жарко. Ты не принесешь мне попить чего-нибудь?
- А попроще нельзя было чего-нибудь попросить? - говорит Грег. - Туда же не пробиться.
- Нет, - говорит Даша. - Попроще нельзя. К тому же принц - он на то и принц, чтобы самые заветные желания выполнять.
- Ладно, - говорит Грег. - Сейчас попробуем.
Он начинает протискиваться через толпу и уже через минуту исчезает среди веселящихся чудовищ.
- Привет, красавица, - раздается вдруг за спиной у Даши.
Она оборачивается и видит перед собой высокого молодого человека в белой маске хоккейного вратаря.
- Привет, - тихо говорит она.
- Вот я тебя и нашел, - говорит он. - Долго искал, уже думал: не судьба. Но, наконец, нашел все-таки.
- Да, - говорит она. - Нашел. А зачем?
- Как зачем? - говорит он. - Мы же с тобой договаривались. По интернету. Забыла?
- Нет, почему забыла? - говорит Даша. - Ты Сергей?
- Конечно, Сергей, - говорит он. - А кто же еще? Ты со сколькими тут собиралась встречаться? Еще кого-то ждешь?
- Нет, только тебя, - так тихо говорит Даша, что голоса ее вообще не слышно из-за музыки, но слова можно угадать по движению губ. - Сними маску, пожалуйста.
- Что? - переспрашивает он.
- Маску сними, - уже громче и решительнее говорит она.
- Зачем? - говорит он.
- Просто так, - говорит она.
- Просто так ничего не бывает, - говорит он. - За поцелуй сниму, пожалуй, а просто так - нет.
- Хорошо, - говорит она.
Он наклоняется к ней. Ближе. Еще ближе. Она видит только его темные глаза в прорезях белой маски, по сравнению с которой они кажутся совершенно черными.
- Ну? - говорит он, и Даша быстро касается губами того места, где у маски щека.
- Нет, - говорит он. - Это не честно. Это не считается.
Маска вплотную придвигается к Дашиному лицу и прижимается к ее губам чернеющей дырой своего рта.
- Вот это другое дело, - говорит он. - Вот это по правилам.
- Теперь ты, - говорит Даша и испытующе смотрит на него.
- Теперь я что?
- Снимай маску, - говорит она. - Ты же обещал.
- Лучше ты сама ее с меня сними, - говорит он. - Так интереснее будет.
Даша смотрит на него с сомнением.
- Что, боишься? - говорит он.
- Нет, - говорит она, - не боюсь. Бояться раньше надо было.
Она берет маску за острый подбородок и резким движением поднимает ее вверх.
- Ну что? - широко улыбаясь, говорит Сергей. - Похож я на ту фотку, которую я тебе на мыло присылал?
- Да, - тихо говорит Даша, - похож.
- Вот и хорошо, - говорит он. - А ты боялась чего-то.
- Ничего я не боялась - с чего ты взял? - говорит Даша. - Слушай, я вообще-то не одна здесь.
- А с кем? - говорит Сергей.
- С женихом моим, - говорит Даша.
- А зачем же ты мне тогда свидание назначила, если знала, что с женихом придешь? - говорит Сергей.
- Ничего я тебе не назначала, - говорит Даша. - Ты спросил, где я буду на хэллуин, - я сказала. А потом ты сам уже объявил, что придешь сюда. Я же не могу тебе запретить.
- Ничего себе, фокусы, - говорит Сергей, и в этот момент к ним сквозь толпу протискивается Грег с бутылкой «Перрье» в руках.
- Вот и я, - говорит он, протягивая бутылку Даше. - Твоя любимая. Самое заветное желание. Как заказывали.
- Пойдем отсюда, - резко говорит она.
- Ты же пить хотела, - говорит он.
- Хотела, - говорит она. - На улице попью. Пойдем.
И, схватив его за руку, она начинается проталкиваться через толпу.
- А это кто был? - говорит Грег, когда они, наконец, выбираются из «Эдема».
- Да кто его знает? - говорит Даша. - Привязался придурок какой-то. Маньяк. Отвези меня домой, пожалуйста.
* * *
Устроившись около бара, я по-прежнему пытаюсь глазами разыскать в толпе Игоря или Димку. Дело это, естественно, дохлое, потому что, оказывается, костюмы их далеко не так оригинальны, как мне представлялось поначалу. Буквально за пару минут мне удается насчитать четверых мужчин в джейсоновских вратарских масках и пять рыцарей. Все они с дамами - кто с русалкой, кто - с инопланетянкой, кто - с кем-то вообще непонятным. Типа кикиморы морской или осьминога. Только один из Джейсонов остался почему-то неприкаянным и стоит теперь в двух шагах от меня, тоже прислонившись спиной к стойке бара. В какой-то момент он снимает маску, и я узнаю Игоря. Он отбрасывает со лба спутавшиеся волосы, как будто они мешают ему рассмотреть кого-то или что-то в противоположном конце зала, уже у самых дверей. Перехватив его взгляд, я вижу выходящих на улицу Дашу и ее принца.
- Что, - говорю я, - не нашел свою интернетовскую подружку?
- Да нет, - машет рукой Игорь. - Я это вообще придумал все. Так, для прикола. Что я, лузер какой-нибудь, - через комп знакомиться? Там нормальных нет и не было никогда. Одни уродки и нимфоманки.
- Ну, тебе виднее, - говорю я. - А Димка где?
- Вон он, - говорит Игорь. - С тыквой перезрелой отплясывает.
Зрелище это, надо сказать, действительно довольно уморительное. Неповоротливый рыцарь в явно мешающих ему картонных латах неловко пытается танцевать с довольно миловидной девушкой, которая зачем-то изуродовала свою фигуру, пытаясь уподобиться оранжевому символу хэллуина.
- Ладно, - говорит Игорь. - Пойду я. Завтра на работу рано.
- Мне тоже, - говорю я. - Но я еще побуду чуть-чуть, наверное. Интересно все-таки в настоящей американской традиции поучаствовать. Коренным, так сказать, аборигеном себя хоть в кои-то веки почувствовать.
Когда Игорь уходит, я опять вижу моих старых знакомых - ведьму и трехголового дракона, которые теперь кажутся мне уже чуть ли не родными.
- Выпьешь с нами волшебного зелья? - говорит дракон.
- Конечно, выпью, - говорю я и беру из рук ведьмы высокий хрустальный бокал, в котором бурлит и пенится какой-то напиток сине-зеленого цвета. - А что это такое?
- Пей-пей, не бойся, - говорит ведьма. - Я сама готовила. Из жгучих трав, да из палых листьев. Из лунного света, да из молока волчицы. А еще из корня мандрагоры, на крови голубиной настоянного.
- На крови? - говорю я. - Нет, тогда мне этого не надо.
- Не бойся, шучу я, - говорит ведьма. - Где я тебе кровь голубиную возьму? Пей.
Я делаю большой глоток из бокала. Сладковатый на вкус, но очень крепкий напиток, в котором, наверное, градусов шестьдесят, не меньше, обжигает гортань, растекается по пищеводу.
- Пей до дна, - говорит ведьма. - Не стесняйся. Такой праздник у нас только раз в году бывает.
Я делаю еще один глоток. Потом еще один. Дракон рукой подталкивает дно бокала вверх, практически насильно вливая в меня его содержимое.
- Хорошо приподняло, - говорю я, чувствуя, что голова уже начинает приятно кружиться. - А правда, что это было?
- Напиток богов, - усмехается беззубым ртом ведьма. - Эликсир вечной молодости и бессмертия называется. Понравилось?
Я киваю в ответ, а она берет из моих рук бокал, передает его дракону и обнимает меня рукой за шею.
- Потанцуешь со мной? - шепчет она мне в ухо.
Я пытаюсь отстраниться, но ведьма уже тянет меня в центр зала, где под оглушительную музыку топчется народ.
- Да не умею я танцевать, - говорю я, но тут, к счастью, оркестр смолкает.
- А сейчас, - объявляет в микрофон гитарист, на плечах у которого громоздится гигантская голова летучей мыши, а за плечами виднеются ее крылья. - Наш коронный номер. Гвоздь программы.
Музыканты начинают играть какую-то неизвестную мне мелодию, а в центр зала из толпы протискивается неопределенного пола фигура в белом балахоне, закрывающей лицо маске в виде черепа и с самой настоящей косой в руках. Толпа расступается и постепенно образовывает круг. Начавшаяся довольно медленно музыка набирает темп, и, ритмично покачиваясь, фигура в балахоне движется вдоль толпы. Впечатление такое, что она то ли скользит по полу, то ли иногда даже немного взлетает над ним. Музыка становится быстрее, и фигура стремительнее и стремительнее кружится по все более расширяющемуся вокруг нее свободному пространству. Размахивает косой прямо под ногами у отшатывающихся и подпрыгивающих на месте людей в масках. Темп оркестра нарастает и нарастает. Белый балахон, увенчанный раскачивающимся из стороны в сторону черепом, носится по кругу с какой-то уже совершенно сверхъестественной скоростью. Коса рассекает воздух с такой силой, что даже сумасшедшая музыка не может заглушить ее свиста. Гномы, гоблины, ведьмы, домовые и упыри орут от восторга. Приплясывают в такт. Хлопают в ладоши.
Я чувствую, что мне становится не по себе. Голова кружится, а из глубин желудка к горлу подкатывается горячий тошнотворный ком. Дышать становится совсем нечем.
- Расстегни рубашку, - видимо заметив мое состояние, кричит крепко вцепившаяся в мою руку ведьма.
- Что? - не понимаю я.
- Рубашку расстегни, - опять кричит она и, увидев, что я все равно не въезжаю, хватается за ворот моей застегнутой по полной программе рубашки и дергает его в стороны. Вместе с отлетающими пуговицами рвется и тонкая серебряная цепочка, которую мне Татьяна когда-то на именины подарила, чтобы я на ней крестик носил. Дышать становится действительно легче, но только на пару секунд. А потом меня все-таки выворачивает наизнанку прямо посреди зала. К счастью, все настолько увлечены праздником, что никто не обращает на это никакого внимания.
Музыка играет еще громче. Цветные прожектора в бешеном ритме простреливают зал, который постепенно выстраивается в многоярусный хоровод, центр которого образует белая фигура с косой, и с гиканьем, свистом и топотом начинает кружиться вокруг нее.
- День всех святых! - кричит кто-то в толпе. - Да здравствует день всех святых!
- Happy Halloween! - вторят ему другие голоса уже по-английски. - God bless America!
- God bless America! - ревет счастливая толпа. - Happy Halloween!