БАЛЕТНЫЕ НОВОСТИ • САНКТ-ПЕТЕРБУРГ – МОСКВА

Культура

В апреле в Мариинском театре в Санкт-Петербурге и Большом – в Москве состоялись балетные премьеры. Вернее, два возобновления поставленных ранее спектаклей. Хореограф Алексей Ратманский перенес на сцену Мариинского театра свой балет «Анна Каренина», созданный на музыку Родиона Щедрина. Этот балет Ратманский  поставил для труппы Датского королевского балета в 2004 году, затем переносил его в разные театры мира. Русский театр – пятый по счету, решил не тратиться на шитье костюмов и изготовление декораций, а взял их напрокат в Варшавском «Театре Велки». (Я считаю, что театр принял неправильное решение. Если балет будет иметь успех у публики, то зачем ограничивать его жизнь в репертуаре сроком аренды костюмов? Да и танцевать в старых костюмах с чужого плеча – как-то это не солидно для такого театра, как Мариинский).

Родион Щедрин написал музыку к балету для своей жены, выдающейся балерины Большого театра Майи Плисецкой. Премьера балета, который Плисецкая сама поставила и в котором исполняла роль Анны, состоялась в Большом театре в 1972 году. Это предыстория.
А теперь – о самом балете Ратманского. Хореограф создал традиционный сюжетный балет. То есть драмбалет. Этот термин в России сейчас критики произносят почти как ругательство, не знаю почему. Драмбалет – такое же направление в балете, как и абстрактный. В искусстве, я думаю, нет «плохих» направлений, есть неталантливые хореографы или неудачные постановки даже у самых известных мастеров. Вспомним, что и в классических спектаклях Петипа (не углубляясь в историю)  пантомима была неотъемлемой частью балета, как и танец. А в мировой истории бессюжетных балетов неудач не меньше, чем в любом другом театральном жанре.  Так вот,  «Анна Каренина» Ратманского – вполне удачный сюжетный балет, хотя и не лишенный недостатков. Балет начинается очень драматично, с конца истории: на сцене – похороны Анны Карениной. В глубине сцены стоит возвышение, на котором покоится тело Анны, покрытое черным прозрачным покрывалом. Действующие лица будущего спектакля в траурных одеждах прощаются с умершей. А у правой передней кулисы спиной к зрителю стоит Вронский в белом кителе. Он стоит совершенно неподвижно на протяжении всей первой сцены, как бы застывший от горя. «Скорбное молчание» Вронского многое объясняет в характере Вронского, каким он выведен в балете.
Что действительно является непонятным, так это водворение на сцену в первом действии реального вагона, в котором Анна и Вронский едут в Болагое. При том еще, что этот натуральный вагон сочетается с современным оформлением всего балета - видеопроекцией (декорации и костюмы Микаэля Мельбю, художник–видеографик – Уэндэл Харрингтон). В данном балете видеопроэкции мебели, городских улиц, колес вагона выглядят крайне неудачными и вредят, на мой взгляд, спектаклю: огромные натуралистические изображения буквально «съедают» пространство, фигурки танцовщиков кажутся под тяжестью этих видеоизображений слишком маленькими. А главное – происходит неудачное совмещение двух жанров: натуралистического и условно-театрального.
В балете есть несколько интересно поставленных дуэтов Анны с Вронским и пантомимно-танцевальных сцен Анны и Каренина. Возражение у меня вызывает слабая драматургия балета, что является «ахиллесовой пятой» балетов Ратманского (как и других современных хореографов). Ратманский превратил трехактный балет в двухактный, сократив часть музыки (по словам Майи Плисецкой). Но музыка была написана на определенное либретто и имела драматургическое развитие. Теперь получилось следующее: первый акт (как и раньше) заканчивается приходом Анны к Вронскому,  их любовным свиданием, а затем Анна еще половину второго акта продолжает метаться между двумя мужчинами, и только во второй части действия «скороговоркой» даны отношения Анны и Вронского. Кульминация балета исчезла, в результате развязка звучит невнятно (в спектакле). Диана Вишнева (танцевавшая премьеру) еще раз подтвердила, что она – великая балерина нашего времени. Она не только создала образ страстной женской натуры, найдя возможность проявлению различных нюансов и, можно сказать, «градаций» этой страстности, используя в равной степени как танец, так и пантомиму. Балерина выстроила свою линию образа, главной пружиной поступков ее Анны стало одиночество – одиночество в семье, в любви к молоденькому Вронскому, в обществе. Других исполнительниц я видела только на генеральных репетициях. Но можно сразу сказать, что Екатерина Кондаурова, эта единственная сегодня действительно самобытная, масштабная танцовщица молодого поколения в балете Мариинского театра, будет превосходной Анной. Кондаурова –редкое явление настоящей трагической актрисы на балетной сцене.
Недоумение вызывает у меня появление Ульяны Лопаткиной в роли Анны. Прославленная петербургская балерина, умеющая создавать особую возвышенную атмосферу вокруг своей героини в самом абстрактном балете, напрасно выступает в не свойственном ей амплуа. Страстность и чувственность, необходимые для создания образа Анны, недоступны Лопаткиной-актрисе. Центральной темой в спектакле с Лопаткиной стало расставание с сыном. Но если это расставание – единственная причина трагедии,  тогда зачем было менять одного нелюбимого мужчину на другого, также нелюбимого (в исполнении Лопаткиной)? Пренебрежение амплуа – опасная  тенденция.
Мне понравился молодой танцовщик Алексей Зверев в роли Вронского. Высокий, стройный, с благородными манерами, он, как мне казалось, немного побаивался своей партнерши Вишневой. Но в целом Зверев показался мне танцовщиком с будущим. Юрий Смекалов, исполнявший Вронского в спектакле с Лопаткиной, тщательно разработал образ во всех нюансах и деталях, как и полагается актеру, вышедшему из труппы Бориса Эйфмана. Вронский Зверева – молодой человек, не успевший ни осознать происходящее, ни понять Анну. Смекалов –  более зрелый Вронский. В актерской игре обоих танцовщиков есть много интересных деталей.
Совсем необычным Карениным оказался Ислом Баймурадов. Несмотря на всю внешнюю сдержанность (подчинение долгу), он был романтичен и любил Анну - так поставлено хореографом. В отличие от него Сергей Бережной, прекрасный артист, оказался, на мой взгляд, на ложном пути: его Каренин выглядит очень старым и очень злым. «Старый муж, грозный муж, режь меня, жги меня» (А.С.Пушкин «Цыгане»). Но такой образ противоречит замыслу Ратманского.
В спектакле было несколько настоящих актерских удач у исполнителей второстепенных ролей.
В репертуаре Мариинского театра балет «Анна Каренина» появляется второй раз. В 1993 году шел спектакль Андрея Проковского на сборную музыку из произведений П.И.Чайковского, в котором замечательно выступали  Юлия Махалина (Анна) и  Константин Заклинский (Вронский). Но в целом это был тяжеловесный, скучный спектакль. Наиболее значительным хореографическим воплощением «Анны Карениной» я по-прежнему считаю балет Бориса Эйфмана.
«РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА»

В Большом театре в апреле состоялось капитальное возобновление балета Ю.Н.Григоровича/С.С.Прокофьева «Ромео и Джульетта». Балет впервые был поставлен хореографом для труппы Парижской Оперы в 1978 году, а затем в 1979 году – для Большого театра. Сейчас спектакль восстановлен на Новой сцене, которая меньше основной (старое здание театра еще ремонтируется), из-за чего произошли некоторые сокращения (к сожалению).
Но в целом балет сохранил атмосферу первоначальной постановки. Хотя спектакль и создан по либретто Прокофьева, Радлова и Пиотровского, но редакция либретто, сделанная Григоровичем, имеет существенные отличия.
Балеты Григоровича явились своего рода голосом времени, отразили моральное состояние общества в разные временные периоды второй половины ХХ века. В первых балетах Григоровича, созданных в конце 50-60-х годов, когда в стране наступил недолгий период относительной либерализации, еще сохранялась эстетическая пропорция между светом и мраком. Невозможность человеческого счастья и неизбежность разлук еще существовали в некоей гармонии с возвышенными страстями и возвышенными характерами героев, как и полагается в романтическом жанре спектакля, который создавал в балете Григорович. Тоска и безысходность – эмоциональный стержень «Ромео и Джульетты», балета, созданного в период брежневского  застоя. Мрачные декорации С.Б.Вирсаладзе – темно-красные и темно-серые занавесы – подчеркивают тяжкую атмосферу, в которой происходит действие. Массовые танцевальные  и дуэтные сцены стремительно сменяют друг друга, действие безудержно несется к страшному финалу.  В балете Григоровича Джульетта просыпается раньше, чем умирает Ромео, их последний дуэт – сильнейшая по своему трагизму сцена. Этот финал, на мой взгляд, наиболее соответствует музыке из всех финалов, которые я видела у других хореографов.  Ромео поднимает над собой Джульетту, крестообразно раскинувшую руки, и постепенно «оседает», прижимается к земле, умирает. К этой эмоционально-сюжетной точке и стремится действие балета. Джульетта закалывается и падает на труп Ромео. Печально и тихо звучит оркестр. Нет примирения родов. В мире без надежд равно гибнут и торжествующее зло, и невинные души. Для них смерть – единственное разрешение всех проблем и утешение всех печалей. Таков финальный смысл этого мрачно-романтического балета.
Я стараюсь смотреть возобновления старых постановок, не вспоминая прежних исполнителей, а оценивать новых танцовщиков - по их собственным возможностям. Александр Волчков в роли Ромео произвел очень хорошее впечатление. Волчков – прекрасный танцовщик, красивый и эмоциональный. Меньше мне понравилась Джульетта в первом составе - Анна Никулина. Нина Капцова во втором составе кажется мне интереснее: в ней есть внутри какая-то «сумасшедшинка», ее реакции оригинальны, за Капцовой интересно наблюдать на сцене. Хорош Павел Дмитриченко – Тибальд. В балете Григоровича Тибальд – воплощение неистовой, ликующей злобы, почти абстрактной, порожденной скорее временем, чем родовой враждой. Михаил Лобухин, перешедший в театр из Мариинского, по-своему тоже хорош, но в его актерской природе нет нерва. Вообще партия Тибальда, а главное – смерть Тибальда – исключительная удача хореографа. Когда последним усилием воли умирающий Тибальд кидается на Ромео, тот набрасывает на противника красный шарф, который закрывает Тибальда с головой.  И умирающий Тибальд еще некоторое время мечется по сцене «обезглавленный и окровавленный». Потрясающий образ!
На роль Париса в первом составе удачно выбран Артем Шпилевский, статный красавец с благородными манерами. Почему-то многие годы в балетах «Ромео и Джульетта», которые я видела в разных театрах, этому образу не придают значения, что в корне неверно.
Отрадно, что в смутное для балета время Большой театр возвращает на сцену свое классическое наследие ХХ века. Хотелось бы еще увидеть возобновление другого балета Григоровича - «Ивана Грозного», одного из самых больших достижений хореографа, на мой взгляд.       Фото Нины Аловерт