Подруга Камелия • Рассказ

Литературная гостиная

Мою подругу зовут Камелия. Красивое, но удивительное имя. Сразу вспоминается “Дама с камелиями” - стоит у меня на книжной полке, заново когда-то переплетенная, всегда можно перечитать, если время есть. Времени никогда нет. Та “Дама”, книжная - стройная, томная и загадочная. Она крутила мужчинами, как хотела, и они ей с радостью подчинялись. Камелия не томная и не стройная. Рыхлая и полная, с блекло-голубыми глазами и неопределенного цвета волосами, зачесанными как придется, часто задумчивая (отчего, от каких забот - непонятно). Может, она когда-то была другой, тонкой и стройной, но я ее такой не знаю. Загадочность на нуле. Она простая и понятная. Как яблоко. Как апельсин. На таких предпочитают жениться мужчины. Такие не взбрыкнут вдруг, как норовистая лошадка, всегда тихие и спокойные, без сюрпризов. Моя Камелия незамужняя. Сказала один раз: “Была когда-то. Давно”. И всё, больше не распространяется. Но я не вижу в этом никакой тайны. Потому что сильно подозреваю, что “не была”. Но говорить ей так, естественно, неудобно. Не те годы уже. Чтобы под сорок и “не была” - какая же нормальная женщина так скажет. Но я не копаюсь, с лишними вопросами не пристаю. Я знаю, что она любит почитывать в интернете женские журналы, про любовь-семью-секс и иногда шлет мне ссылки - я их тут же удаляю, мне неинтересно. Пусть сама читает, если ей надо. Я ее и научила некоторым интернетовским премудростям - письма писать, погоду смотреть, ссылки отправлять и прочей ерунде. Она в тишине своей крошечной квартирки и развлекается, после нудной клерковской работы в небольшом банке. А в квартирке изрядный бедлам, похоже, хозяйка уборкой не слишком озабочена.
Мы с ней познакомились не так давно, но как-то быстро сдружились, хотя вроде у нас мало общих интересов. Но я, в силу своей специфической работы, привыкла общаться с разными людьми и всегда найду “свой интерес”. С Камелией было нескучно, она довольно начитанная, а после освоения, с моей помощью, интернета стала даже в какой-то мере “продвинутой”.
Я люблю к ней приходить, отвлечься и отстраниться на время от своих шумных домашних, которых, на мой взгляд, уже слишком много. Сын Робик - студент-первокурсник, - значит, друзья приходят и музыку врубают, еще кот Билан - его привел с улицы Робик, и такса женского рода Жасмин - её когда-то притащил тоже сын, любитель животных. Ну, и Карен, муж. Он из всей компании самый уравновешенный и адекватный. Но тоже нуждается в моей заботе, не говоря об остальных. Это мой первый и единственный брак, и сравнивать мужа мне не с кем, а потому я считаю его почти идеалом. Носки не разбрасывает и тарелку после себя вымоет. К тому же деньги зарабатывает. Так что я, можно сказать, благоустроена. А он, между прочим, во втором браке (наверно, в нем и научился прилично себя вести). О первом, очень давнишнем браке Карен не рассказывает. “Так вышло, по глупости, ошибка молодости” - это всё, что я слыхала от него. И только однажды. Больше мне узнать не удалось, несмотря на наводящие “хитрые” вопросики, Карен был как утес - недоступный, но только в этой теме. Я со временем успокоилась - было так было, хотя иногда ощущала наше как бы “неравноправие”. У него имеется за спиной нечто, мне неизвестное, а у меня ничего - как в первый раз в первый класс, и так навсегда.

* * *
Камелия бывала у меня дома, но не часто - я не особенно люблю, когда ко мне приходят, я всегда чем-нибудь занята, или кухней - жаждущих поесть хватает, или сижу, пишу статьи по своей работе. Еще в первый раз Камелия походила по квартире, разглядывая картины на стенах, и спросила: “А фотографий почему у тебя нет? Покажи, я твоего мужа не видела, и сына, у тебя есть альбом?”. “Потом, - ответила я, - у меня всё в компьютере, а его включать надо, побегу в кухню, котлеты сгорят!”. Так и не показала, пришел сын, голодный, как всегда. Камелия на него посмотрела... как-то очень пристально, но Робик только вежливо поздоровался с ней и удалился к котлетам. А Камелия скоро ушла, поняла, что мне не до нее. Наверно, я недостаточно уделила ей внимания, но у меня действительно только картины, какие фотографии на стенах, зачем?
Я как-то говорила мужу о новой подруге, но он отнесся индифферентно, только заметил: “Ты вроде не очень склонна к трате времени на подруг. А как ее зовут?”. Я назвала, добавив: “Какое красивое имя, правда?”. Карен, после некоторой паузы, заметил: “Имя еще ни о чем не говорит. А откуда она взялась у тебя?”. Я стала вспоминать, откуда. “А, в очереди к зубному врачу”.
Ну да, я сидела в очереди, зуб ныл, впереди еще было три человека. Рядом со мной место освободилось, и села женщина. Сама первая заговорила со мной, такая она была участливая и доброжелательная, мы познакомились, она пригласила заходить, написала на бумажке свой телефон, а я дала ей свою визитку. Когда я вышла из кабинета и искала ее глазами, новой знакомой не было. А ведь у нее сильно зуб болел. Видимо, не могла долго ждать своей очереди.
Она мне позвонила. Так мы и подружились. Я с ней отдыхала от суеты, отключалась от своих психологических “задачек”, которые сами лезли в голову, мы смотрели модные журналы, ходили иногда в театр. Что мне в ней импонировало, так это ее настойчивость: если надо что-то сделать, куда-то пойти, она сделает и пойдет, и ничто не остановит, никакое препятствие. Как-то мы собрались в театр, я заехала за ней, и вдруг полил дождь. “Куда это мы потащимся в такую погоду, у меня и зонтика нет, машина далеко стоит... черт с ними, с билетами”, - заныла я. Но всё напрасно. Зонтик запасной нашелся, передо мной уже открылась дверь, и мои возражения были бесполезны.
Как-то Камелия явилась вдруг, даже без предупреждения, и сказала, что была неподалеку, а я подумала, что она просто любопытная, как все женщины, особенно одинокие, им чужая жизнь интересна. Камелия была, как всегда, в шляпе с большими полями и в дымчатых очках, и она даже по приходе этого убранства не снимала, наверно, полагала, что так импозантнее выглядит - с чем я даже согласна. Карен был на работе, а Робик дома, собирал рюкзак в турпоездку с друзьями и бегал туда-сюда - он ведь никогда не помнит, где у него что находится из вещей, любимая рубашка может обнаружиться в кухне на стуле, а пресловутые носки в углу ванной и нестиранные, разумеется, кто ж их там увидит. Неаккуратный - не удалось приучить, с детства упирался, не хотел собирать свои игрушки. Но это такие мелочи. Робик замечательный. Меня иногда приводит в ужас мысль, что его могло бы у нас не быть.
Камелия опять глядела на бегающего Робика, ну да, своих детей нет, так на чужого посмотреть. Когда он, наконец, упаковав рюкзак, убежал - он же всегда и всюду на грани опоздания, точно как Карен, Камелия спросила:
- Он совсем на тебя не похож... На мужа, наверно? И опять спросила про фотографии, дались ей они. На компьютере висела незаконченная статья, и мне не хотелось отвлекаться. Я сказала, что с файлом этим у меня что-то случилось, как-нибудь в другой раз я найду старый альбом.
Не хотелось мне ничего показывать ни ей и никому другому. Там Робик с нами, начиная с трех лет, а до этого ничего. Словно он родился у нас сразу трехлетним. И зачем мне ненужные вопросы?

* * *
Он стоял в сторонке, такой карапузик, с рыжеватыми, еще слабыми волосиками, и светло-голубыми круглыми глазами. Увидел нас... и бросился к Карену, обнял его за колени и смотрел молча снизу вопросительно и... неотступно. Выбора он нам не оставил сразу. Я поразилась, как мальчик похож на Карена, прямо одно лицо. Только глаза другого цвета, у мужа карие, а у мальчика светло-голубые. Сказала Карену об этом, он довольно улыбнулся. “Это же хорошо, что похож, это замечательно!”. Он улыбался и рассматривал мальчика, взял его на руки, и на лице малыша разлилось такое блаженство.
Нам сообщили, что мать отказалась от ребенка при рождении и больше никогда не будет иметь на него никаких прав. Имя ему дали еще в доме малютки, откуда он перешел в детский дом. И Робик стал наш навсегда. Другого ребенка мы с Кареном уже не мыслили, и наше счастье, что его не усыновили до нас. Мальчик заикался и приволакивал правую ножку, но мы с этим справились. Робик теперь заикается только когда сильно волнуется и не хромает совсем.
Хотя я профессиональный психолог, но мои познания в этой области никак не отражаются в общении с Робиком. С самого начала он тяготел к Карену, слушался только его, рассказывал обо всем, что с ним происходило в детском саду, а потом в школе, только ему, и так до сих пор. Я принимала и принимаю это как данность. И считаю вполне естественным - мальчик больше тянется к мужчине, так, очевидно, должно быть. Если бы у меня была девочка... но у меня никого не может быть, это тоже данность.

* * *
Я считаюсь хорошим психологом, ко мне записываются за месяц вперед. Но только взрослые, для детей есть свои специалисты. Я как-то пробовала пару раз беседовать с подростками, но результат был нулевой. Не могу я в них “проникнуть” и понять истоки и смысл их неадекватных поступков и поведения. Но со взрослыми я разбираюсь вполне реально и даю ценные советы, потом приходят или звонят - и благодарят за понимание проблемы и своевременную помощь. Не одну супружескую пару удалось помирить и найти подход друг к другу. А во многих случаях люди просто не в состоянии ужиться со своими ближайшими родственниками, нет никакого взаимопонимания, терпимости и желания понять другого человека или простить его.
Бывают вообще курьезные случаи, хотя на самом деле в них ничего смешного нет. Вот пришла ко мне на прием милая бабушка, в красивой белой блузке и шляпке и стала уверять, что сама она очень здорова, почти не болеет (хотя я об этом не спрашивала), но вот какой с ней происходит “казус” - в ее пуделя Кешу вселился дух покойного мужа. И что с этим делать, она не знает. А главное, как убедить дочь называть пуделя папой и стоит ли ему предложить сигару из той коробки, что осталась после смерти мужа. А потом уж совсем доверительно сообщила, что у нее есть поклонник и она хотела бы выйти за него замуж, но не знает, как к этому шагу отнесется ее муж, то есть пудель Кеша. Но дочь, “незамужняя одиночка”, мешает ей нормально устроиться в последние годы жизни, а сама-то гуляет вовсю с кавалером, и на мать ей наплевать и начихать, а кавалер бритый налысо, чистый уголовник!
А на другой день прибежала ее дочь, втиснулась в кабинет без записи и заявила, что ее мать вместе с Кешей надо срочно определять в дурку, никакой жизни нет, а тут еще ухажер мамин, а вдруг он к ним вселится, тогда что?.. Она упала на стул и заплакала. Пришлось целый час убеждать, что ее мама не такая уж ненормальная, чтобы сразу в дурку, а с ухажером стоит провести приватную беседу, и далее в том же духе.
Почти через месяц дочь позвонила и сказала, что всё утряслось, Кеша уже не муж, а поклонника увезли дети в другой город, но пришлось им неоднократно звонить и уговаривать. “А с мамой какие отношения?” - спросила я. “Да уж как-нибудь”, - вздохнула дочь. То есть ситуация как-то разрулилась хотя бы на данный момент. Очевидно, проживет бабуля еще очень долго, за это время успеет выпить из родной дочери все соки и наверняка изрядно поломать ее надежды на лучшую жизнь, если они не совсем еще развеялись.
А то еще курьезнее было. Престарелый дедушка купил себе компьютер, освоил премудрости пользования интернетом, нашел на каком-то сайте знакомств юную смазливую девицу, вступил с ней в интимную переписку и теперь на полном серьезе намеревается жениться. Родня в шоке, учитывая, что дедушка владеет кое-каким имуществом и переход имущества в пользование будущей молодой вдовы абсолютно не входит в их планы.
Привели дедушку. Благообразный, с аккуратной седой бородкой, глаза шустрые и пытливые. Я провела с ним наедине беседу. Конечно, оказалось, что он понятия не имел, насколько современные девушки расчетливые особы, с охотой даже могут замуж за пожилого пойти, имея за спиной любовника, а то и двух, то-то они рады будут чем-нибудь поживиться! И к тому же не секрет, что эти девочки, если с ними быть, так сказать... чересчур близко... могут наградить какой-нибудь нехорошей болезнью. Это часто случается.
Как он меня благодарил, прощаясь! Только спросил, уже от двери: “А интернетом-то пользоваться можно?”. “Конечно! - ответила я. - Новости читать. Вас же интересуют новости и политика?”. Он важно кивнул и удалился. Но как ему запретить шастать по “нехорошим” сайтам - этого я не знаю. Только сломать компьютер. Если еще раз обратятся, придется дать именно такой совет. Пусть в домино во дворе играет.
* * *
Камелия как-то сказала: “Я так боюсь старости. Я ведь одна”.
“Все боятся, - ответила я, - просто не надо о ней думать. Живи сегодняшним днем. Здесь и сейчас”.
Камелия помолчала. “Я живу больше прошлым днем”.
Тут я удивилась. Что такого интересного у нее в прошлом, что она им живет? Но спрашивать не решилась. Захочет, сама поделится. Но она делиться не стала.
Камелия права, что боится старости. Просто я обязана как подруга убедить ее в обратном. Поэтому не рассказываю ей свои “кабинетные”, как я их называю, истории. Вроде той, как отец взрослой дочери напивается и бегает по квартире с игрушечным пистолетом маленького внука в руках, крича, что перестреляет всю родню, после чего застрелится сам. И пятилетний внук стал настолько бояться дедушки, что писался ночью в постель. Пришлось мальчика водить к неврологу и детскому психологу, а мне вразумлять дедушку и заодно его дочь. Она так возненавидела отца, что дай ей в руки пистолет - застрелит.
Старость неизбежно “проходит”, но пока она здесь, как жить с этим? К примеру, когда мамаша собирает в парках и скверах пустые бутылки, сообщая при этом всем: “Мне жить не на что”, а дочь бежит за ней и кричит: “Мама, прекрати, у тебя всё есть!”.
Я, когда выхожу из кабинета, оставляю всё там, за дверью. И мгновенно переключаю голову на другие, более близкие мне вещи - на Робика, на мужа. Иногда на Камелию.
Вдруг она стала чаще к нам приходить. И всегда Робик был при ее приходах дома. Словно она следила за ним с улицы - эта минутная странная мысль как возникла, так и пропала. Не хватает мне уподобиться своим клиентам с их чудачествами.
Как-то, вскоре после очередного визита подруги, я выскочила в конце дня из дома за молочными продуктами - Робик обожает их, даже молочный кисель, который я с детства ненавижу, а сын любит, точно, как кот Билан - тот даже пытается по-джентльменски делиться киселем и сметаной с таксой, щедро пододвигая ей свою мисочку, а капризница Жасмин воротит нос.
И тут боковым зрением я заметила парочку, которая сразу же задвинулась за угол нашего длинного дома. Что-то мне показалось в ней знакомое. И я, обычно не обращающая внимания на посторонних, спряталась за дерево - их у нас во дворе с десяток, и, передвигаясь перебежками от дерева к дереву, увидела их.
Боковое зрение меня не обмануло, как и сейчас прямое. Камелия и Карен. Он ей что-то втолковывал, а она, наклонив голову, похоже, отказывалась, как упрямая овца - на нее она была в тот момент очень похожа, несмотря на шляпку.
Это зрелище так меня поразило... Камелия ведь никогда с моим мужем не сталкивалась, во всяком случае, у нас дома. Мне даже порой казалось, что она побаивается с ним встретиться, возможно, такой “суровый” имидж я ему невольно создала. А они, по всему видно, знакомы, возможно, даже хорошо, раз так стоят и разговаривают. Я не ревнивая, просто повода не было. И сейчас нельзя сказать, что сразу приревновала. Просто сильно удивилась - это была первая реакция. А вторая - ну и лживая же у меня подруга!
Я аккуратно передвинулась таким же образом обратно и пошла в магазин. Когда возвращалась, их уже не было. И я, чертова психологиня, ни о чем не догадалась. Пока мне не объяснили всё, как неразумной курице...
Вернувшись домой, я увидела Карена в прихожей, переобувающегося в домашние тапочки. То есть он только пришел, и они, пока я в очереди стояла, всё это время говорили. О чем? Чего не люблю, так это играть в кошки-мышки.
- Оказывается, ты знаком с Камелией... Я вас видела возле нашего дома.
Карен всегда спокойный, его ничем с толку не собьешь, а тут он стоял с одной тапкой в руке и молча смотрел на меня. Я занервничала.
- Ты мне что-нибудь скажешь или нет?
Карен бросил тапку на пол, скинул с ноги другой, надел туфли и схватил с вешалки куртку.
- Я скоро приду, - сказал он. - У меня срочное дело.
Через три часа они пришли вместе. Робик уже был дома и сидел в своей комнате за чуть приоткрытой дверью - он ждал, когда я позову ужинать, и стучал на компьютере.
Я в изумлении смотрела на Камелию. Кроме того, что она явилась вместе с Кареном, поразил меня и ее вид. Я впервые видела ее красивой. Даже собираясь в театр, она почти не красилась и ничего особенного не надевала, обычный костюм или платье и заурядные туфли. Но сейчас... макияж, притом очень качественный. Светло-голубые глаза стали большие и выразительные, губы с блестящей помадой, на скулах чуть заметный, умело тонированный румянец. Новая прическа, так идущая к новому лицу. Нет ни шляпы, ни дымчатых очков. А платье! Куда девалась ее полнота, темно-вишневое, хорошо сшитое платье преобразило ее фигуру... и черные лодочки на тонких каблуках...
Это была другая женщина. Я ничего не понимала. Но мне Камелия объяснила, и ее слова были резкими, как удары хлыстами. Она ходила по комнате и говорила, а Карен устало сел в кресло и только следил за ее движениями, не вслушиваясь в слова, потому их суть он знал.
Роберт (так она сказала - не Робик, а Роберт) - её сын. Её и Карена. Они были молодые, еще студенты. Жили вместе два года, снимали комнату. Она забеременела. Когда сказала, Карен заявил, что ему на днях предложили поехать на год стажером за рубеж, в престижный университет, и от этого предложения он отказаться не может. И ребенок сейчас в эту ситуацию не вписывается. Он уехал. Она уже была на четвертом месяце - поздно сказала, не решалась, и ничего сделать было нельзя. Да она бы и не стала, страшили последствия. Институт бросила, беременность была тяжелая, не до учебы. Мальчика она оставила в роддоме, к родителям боялась обратиться, они бы ее осудили и не приняли, жить было бы с ребенком не на что. Сама перебивалась на всяких работах, через года три-четыре встала на ноги, выучилась на банковского служащего, купила в кредит маленькую квартирку. Стала искать сына. Но не нашла, его усыновили.
Карена встретила случайно. Вместе с Робертом. Роберт почти сразу куда-то убежал, но она его успела рассмотреть... и что-то почувствовала. Роберт ведь и на нее похож, и очень сильно. Пришлось с Кареном поговорить. В частности, про день рождения мальчика и год...
- А меня встретила тоже случайно? - не удержалась я.
Больше всего меня потрясло, что Карен бросил беременную девушку. Такой всегда надежный, такой правильный. А еще, что она моего сына называет Робертом, я с самого первого дня только Робиком. А вообще от всего услышанного можно было сразу в уме повредиться.
- Тебя... Нет, тебя не случайно. Я хотела знать точно, что он мой сын. Я сделала генетическую экспертизу. - Камелия посмотрела на мое лицо и усмехнулась. - Что ты так удивляешься? Это оказалось просто. Пока ты возилась в кухне, я зашла в комнату Роберта и возле компьютера нашла два волоска и состриженный ноготь.
Камелия могла не продолжать, всё стало ясно. Я оглянулась. За дверью сына стояла тишина, смолк перестук клавишей, а когда - я не заметила.
- Тебе лучше уйти, - предложила я. Поколебавшись мгновение, добавила: - И тебе тоже.
- Ты не поняла, - сказала Камелия. - Я хочу, чтобы Роберт жил со мной и с Кареном. Мы его родители. Мы большую квартиру купим. И мы...
Значит, всё у них уже обговорено. Я искала взгляда Карена, но он сидел в той же позе и смотрел в сторону.
Дверь комнаты распахнулась, и на пороге встал Робик. Он смотрел на Камелию. Перевел взгляд на отца. Хмыкнул странно и плотно закрыл за собой дверь.
- Он не пойдет, - пояснила я. - Это невозможно. Он не маленький мальчик.
Больше всего мне хотелось остаться одной, чтобы они ушли, а я могла придйти в себя и обо всем подумать. Я была уже на пределе своих возможностей и вот-вот могла впасть в истерику, но перед ней, перед Камелией, - этого мне никак не хотелось.
Наступило молчание. Наконец-то она умолкла. Теперь была моя очередь.
- Значит, ты... бросил беременную женщину... Я не могу в это поверить. Скажи, что это неправда. Что она всю эту белиберду придумала.
- Но ведь теперь ничего не изменить... Робик наш сын. И он может жить с нами, - он не смотрел на меня, видно, ему тоже было непросто. Хорошо же она его обработала.
Камелия подошла к двери Робика. Взялась за ручку...
- Я хочу с ним поговорить, - тихо сказала она. - Он уже взрослый, во всём разберется и поймет.
Она отошла от двери и продолжила:
- Он поймет и простит. Я ведь его мама. Даже плохих матерей прощают, даже пьяниц... Я видела по телевизору...
- Ты не в телевизоре, - сказала я. - Но ты можешь обратиться туда и рассказать свою историю.
- Я тебя понимаю, ты не думай... но справедливость в том, что сын должен жить со своими родителями.
- Справедливость?! А я кто?
Повисла гнетущая тишина. Я читала ответ в ее красиво обрисованных глазах: “Ты никто”.
- Уйдите, - сквозь зубы сказала я. Хотя мне хотелось прокричать это слово что есть силы.
Они ушли. Карен УШЕЛ ВМЕСТЕ С НЕЙ. Когда он вернется... А он вернется? Или будет искупать свою вину перед ней... Старая любовь не ржавеет. Придет и Робика заберет. Робик его так любит.
Я сидела, сжавшись, в кресле и рыдала, как никогда в жизни. Потому что никогда не плачу. Не услышала, как подошел Робик, он присел возле кресла и обнял меня.
- Мама, я ник-к-уда не уйду. А папа в-в-ернется, вот увидишь. Он т-т-ебя любит. Он мне говорил это.
- Да?.. А мне не говорил, ни разу... Когда женились, один раз и всё-ё-ё...
- Мама, п-п-ерестань. Даже если папа не вернется... я буду с тобой.
- Робик... я сегодня поняла, что я никудышный психолог. Может, мне специальность поменять?
- Ага. Поступай к нам в университет. Вместе будем на лекции ходить...
Я вытерла ладонями лицо и глянула на Робика. И ему вытерла лицо. Мой сын никогда не плачет. Как и я.

Римма ГЛЕБОВА