Конец одной хорошей истории

Я мотался по офисам целых два дня и когда на третий пришел к нашей скамейке, дядя Миша встретил меня чуть ли не сердито:
- Где вы пропадали столько времени? С моей новой байки уже сыплются слова, как листья с этого дерева! Скоро останутся одни голые ветки. А что если бы подул ветер?
Наши с дядей Мишей отношения определились окончательно: он рассказывает, я слушаю.[!] И оба довольны: старик - рассказчик от природы, я - природный слушатель. Сколько себя помню - я всю жизнь слушаю, кто бы меня ни увидел, тут же хочет что-то доверить, чем-то готовеньким, с пылу, с жару угостить...
- Слушаю, дядя Миша...
Листья с американского черного дуба действительно уже начали слетать. Даже не слетать - падать и брякаться об асфальт, как обрезки жести.
Старик в самом деле меня заждался; он заговорил как по писаному:
- Конечно, за столом, когда соберутся старые знакомые, можно услышать и что-то новенькое. Но редко. Чаще - то, что уже известно всем. Что рассказывалось три года назад. Или пять. Или даже десять. Что делать, если большинству людей на всю жизнь выпадает только одна замечательная история! И больше ничего выдающегося, кроме справок из домоуправления, которые таки выдаются!
Заждался, заждался меня дядя Миша!
- Так вот: на всю жизнь одна настоящая история... И человек ее рассказывает и рассказывает, и ему кажется немного, что она повторяется. А кто-то - вообще молчит.
Что вам сказать! Райкин - и тот бы промолчал, если бы наш Жванецкий или кто-то еще не подкидывали ему свежих анекдотов. Другое дело, что молчать он тоже, наверно, умел, как никто. На молчание Райкина собирались бы полные залы.
У меня был знакомый шофер. Что бы я ему ни рассказывал, он мне в ответ одно и то же - как устроен тормоз в его новом автомобиле. Я послушаю - и снова ему байку, совсем уж далекую от дорог и машин. Слышу опять: - «Так я тебе не досказал про тот тормоз. Он, понимаешь...»
И вот вам та байка, с которой уже осыпалась половина слов. Потому что хоть и не ветер, но уже осень, а вас не было целую вечность...
У нас бывает приятель сына. Постарше его. Максим. На этот раз - позавчера - он зашел с зятем, Володей. Они ходили с ним в магазин покупать что-то техническое, в нем зять специалист. И по дороге домой заглянули к нам. Как не зайти, если идешь рядом?
В Одессе есть хорошее правило. Когда кто-то заходит в дом, даже если случайно, мимоходом, его сначала сажают за стол, а потом спрашивают, как дела. Слава богу, у нас это правило сохраняется.
Сели за стол, налили из коробки в графин калифорнийского мерло, поставили салаты, мясо, нарезанное так тонко, что лучше сложить его втрое.
Сразу стало тепло.
Сын, разливая вино в стаканы, плеснул, заговорившись, на скатерть. Володя, он из Молдавии, рассказал, что в молдавских селах наливают вино «с глазом». То есть так полно, что вино в стакане выпукло. Еще капля - и на столе красная лужица. Но этой-то капли молдавский хозяин не капнет.
Я слушаю... Когда слушаешь, тебя не перебивают.
Сын в ответ рассказал, как пьют и льют в Мурманске, он там служил. Мне уже в который раз стало страшно за сына. Галя, невестка, разговоров про выпивку не поддержала и рассказала про знакомую, которая привезла сюда кой-какие деньги, доверила сестре, а та ее «кинула» на всю сумму.
Тут взял слово Максим.
-Если б не порядочность, - так он всегда начинал этот свой рассказ, - а эта категория отношений существует несмотря ни на что...
...Он продал квартиру умершей матери и у него появились небольшие деньги. Деньги он, чтобы выжить в трудные девяностые, дал (доверил) сыну своего хорошего приятеля, бизнесмену. Приятель был, как и Максим, журналист, сын его - милый интеллигентный мальчик при деловой и жестковатой жене, та в мгновение ока разобралась во времени, в которое они въехали, и сколотила бизнес. Глаза у нее в один год сузились и, кажется, навсегда... Они работали в бизнесе вдвоем, роли распределялись соответственно характерам. Сева вызывал у клиента безграничное доверие, и его обычно посылали за деньгами...
Деньги были ему доверены за месячные проценты, за них Максим с женой в сущности и жили.
Да, это было в те годы, когда наш Аль Капоне, пухлощекий Гайдар, грабил сберкассы, но никто за ним не гонялся с мигалками и пистолетами. Интересно, что с этого грабежа государство не разбогатело, зато народ снова полез на чердак за старыми штанами.
Такие фокусы бывают в этом цирке, что даже сами фокусники не знают их отгадки, - заключил отступление от темы дядя Миша.
Деньги бизнесмену Севе Максим для надежности передавал при зяте.
- Так, Вова?
Вова в ответ на этот дежурный вопрос обычно кивал. При рассказе тестя о порядочности он всегда сидел опустив глаза. На этот раз он крутил вдобавок недопитый стакан вина.
Ну вот, Максим жил только на этот навар, потому что зарплату ни ему, ни его жене не выдавали, а когда он сунулся в сберкассу узнать, сколько скопилось на его счету лет этак за двадцать, девушка пустила вход машинку и сообщила через минуту в окошко:
- Шесть копеек. Желаете получить сейчас?
Он сказал:
- Лучше потом, когда набегут проценты.
В сберкассе было темновато, а на улице - светло. Солнце просеялось сквозь листву акаций медными пятаками, но он не стал их собирать, хотя некоторое время над ними постоял.
Пришло, естественно, время уезжать. Он позвонил - нет, стал звонить - бизнесмену, которому доверил деньги. Тот в ответ вдруг начал крутить - то ли потому, что так полагается, то ли... Что вам сказать: в доме запахло инфарктом. Он позвонил отцу бизнесмена, хорошему своему приятелю. Их связывали, он говорил, те отношения, что выше денег. Так он говорил... Приятель заверил его, что все будет в порядке. Что ты, что ты!.. Правда, он к тому времени уже беспробудно пил.
Что дальше. Звонки, звонки... «Знаете... Ну... Сейчас всем трудно... Конечно, конечно, но... Ну что вы, что вы!.. Я понимаю... Хорошо... Послезавтра я позвоню...»
Послезавтра никто не звонит. Максим ходит по комнате, смотрит на телефон и думает, что, может, он отключился. Снимает трубку - гудок. Гудок... Гудок... Весь день гудок, как на затянувшихся похоронах моряка или генсека.
Вечером он звонит бизнесмену домой - его нет, начинает разыскивать, попадает на его маму - с ней у Максима тоже распрекрасные отношения. Она отвечает резко:
-Сева с тобой уже полностью расплатился! - А еще ему кажется, что он слышит и голос Севиной жены, которая что-то советует свекрови.
Вова крутит недопитый стакан и не поднимает глаз; рассказчик тут замолкает - я уже знаю, что он делает паузу, как Райкин перед тем, как пальнуть изо всех сил в слушателей. И вот снова произносятся слова, с которых Максим начал:
-Если б не порядочность, ребята, а эта категория отношений существует несмотря ни на что, если б не порядочность...
Короче - после некоторых проволочек, передряг и больших нервов, которые пахли-таки инфарктом, ему вернули деньги. Снова при зяте, как и тогда, когда Максим, ужасно нервничая, передавал их из своих рук в руки бизнесмена. Зять сам их пересчитал и уверил присутствующих, что все о’кей.
Рассказчик на всякий случай справляется у парня, который все крутит и крутит стакан:
- Так, Вова?
Зять кивает, он, кстати, деликатный от природы человек и умеет уважать старших.
Кивает, но на этот раз что-то не дает ему покоя. Какие-то неудобные, как орехи в заднем кармане, слова. И он отставляет недопитый стакан и говорит:
- Хотите, папа, я расскажу, как было дело? - Видно, пришло время.
Тесть поворачивается к нему и смотрит удивленно.
- А как?
Как было дело
- Когда у вас началась нервотрепка, - стал рассказывать Вова, -а я ведь чувствовал себя в какой-то мере ответствнным за исход дела, я сразу понял, что денежки «плачут»...
Теперь нужно сказать о Вове еще несколько слов. Я их знаю, эти слова - Максим и его зять частые у нас гости. А о чем у нас разговоры - о том, как было там и о том, что мы имеем здесь. Вова там попытался жить, как говорят, в ногу со временем и заводил то один, то другой бизнес. Но его бизнес очень скоро перехватывали бывшие коммунисты и еще, как правило, чуть он налаживал хозяйство и чуть появлялись первые деньги, в «офис» заявлялся незнакомый молодой человек и советовал почти по-родственному:
- Надо делиться...
Вова тогда называл свою «крышу», они «перетирали» тему, «базарили» и вспоминали заодно тех, кто еще есть - как будто это самые близкие родственники, и тех, кто пока далече...
И вот Вова говорит тестю:
- Я понял, папа, что денег вы, скорее всего, не увидите. Что вас элементарно «кидают».
И тогда я сам позвонил Севе. Представился: мол, был при этом деле контролером, помнишь? Сказал, что хочу с ним поговорить. Спросил: у тебя свои люди есть? Можешь их взять. Я возьму своих. Мои оттуда-то (он назвал район, который поставлял в город бандитов. - Д.М.). Сева ответил: люди у меня, конечно, есть, но лучше встретиться без сопровождения. Тему можно перетереть и без лишних людей.
Я слышал, - вставил пояснение дядя Миша, - что на теперешнем языке такие встречи называются «стрелками».
Максим хочет что-то наколоть на вилку в тарелке с закуской, но всё не попадает.
- Хорошо, - Вова сказал бизнесмену, - теперь: когда? Где?
Условились о времени и месте. Я приехал. Но не на своей «мазде», а взял БМВ у знакомого. А за баранку посадил интересного парня: он зарабатывал деньги своим силуэтом...
- Это как? - все-таки смог спросить тесть.
- Сам он шашист, мастер спорта, но по внешности - штангист. Или как американские рестлингисты. Как шашист (как тренер) он был в простое, и бывшие ученики брали его на все разборки и «стрелки» - только чтобы он сидел в машине, даже не вылезал. И постригли - для дела - под нуль. Кто увидит его силуэт в машине - сразу руки вверх. Ему после отстегивали его долю.
Вот с ним-то, вроде он мой шофер, мы и подъехали к месту встречи. Сева тоже на машине, с шофером. Разговор был известный. «Надо платить». «Поверь - нечем». «Возьми в долг». «Не у кого». «Не мое дело, - оборачиваюсь к своей машине, на шашиста. - Мое дело контроль. Ты на кладбище место присмотрел? Так чтоб над тобой воробьи чирикали?» «Э-э...». «Когда?» «Завтра. После обеда. В четыре. Здесь же». «Смотри... А то наших в основном за мочилово сажают. Дураки - еще до смерти убивают». «Э-э...» Интеллигентный мальчик...
Ну а дальше, - поворачивается Вова к тестю, - дальше все было красиво?
-Да, да! - тот ожил. - Мой порядочный Сева позвонил, приехал, пришел ты, сидел - помнишь ведь? - в сторонке, тоже вроде силуэт - я о твоей роли и не догадывался... Ты пересчитал деньги, сказал о’кей. Я расчувствовался, долго жал Севе руку, подарил ему две вещички Чоколова*...
Все было очень красиво - как тут не вспомнить о порядочности!
Максим вздохнул, разлил вино по стаканам, поднял свой. Сказал тост:
- И все-таки жаль, что ее больше нет. Может, когда-нибудь вернется?

*Сергей Чоколов - известный скульптор малых форм.