ИВРИТ ВНЕ ЗАКОНА

После свершения Октябрьской социалистической революции большевистская партия приступила к социалистическим преобразованиям в обществе. Такая политика среди еврейского населения страны стала проводиться самими евреями-большевиками.
Для проведения этой политики были созданы специальные национальные органы государственной власти. Таким органом сначала стал Еврейский комиссариат (Евком) в составе Наркомнаца во главе со старым большевиком Ш.Диманштейном, образованный 20 января 1918 г. После левоэсеровского мятежа летом 1918 г. наметилась тенденция к сращиванию государственного и партийного аппарата, в результате стали создаваться Еврейские секции - Евсекции. В октябре 1918 г. была создана Евсекция РКП(б), избравшая свое центральное бюро во главе с тем же Ш.Диманштейном.
В результате проводимой ими политики до основания были разрушены еврейские общины, ликвидированы еврейские национальные партии (Бунд и др.), общественные культурные, религиозные и сионистские организации, запрещена религия, закрыты синагоги и религиозные школы, запрещены язык иврит, ивритские школы, ивритская литература и ивритская культура и т.д.
В данной статье пойдет речь о борьбе большевиков против языка иврит и ивритской культурой и за насаждение вместо них языка идиш и идишской культуры, происходившей в первые годы советской власти. При ее написании, кроме других источников, использовались материалы из книги Цви Прейгерзона “Неоконченная повесть...”, изданной в Москве в 1968 г., в которой довольно достоверно и обстоятельно рассказано о различных сторонах еврейской жизни в первые годы после революции, периода Гражданской войны и после ее окончания.
Автор книги - 1900 года рождения, в молодом возрасте жил в небольшом еврейском городке Черниговской области, воевал в Красной армии, работал и учился в Одессе и был свидетелем многих событий и значительных изменений в жизни еврейского населения того времени. Через все повествование книги красной нитью проходит гонения советской власти на ивритскую культуру.

БОРЬБА ЕВКОМОВ И ЕВСЕКЦИЙ
С ИВРИТСКОЙ КУЛЬТУРОЙ

В то время как в Эрец-Исраэль возрождался древний язык еврейского народа - иврит, в Советской России изучение иврита, ивритские школы, издание литературы на иврите и ивритская культура были запрещены. В борьбе с ивритом принимали участие сами евреи. Когда главой Народного Комиссариата по делам национальностей (Наркомнац) был назначен И.Сталин, на ивритскую культуру в России обрушилось несчастье.
Комиссариат включал в себя ряд учреждений, призванных решать национальные проблемы новой России, и среди них Еврейский комиссариат (Евком) во главе с комиссаром Шимоном Диманштейном. Комиссар в молодости учился в йешиве, говорил на иврите и питался в кошерной столовой. По образцу Центрального Евкома, в крупных городах страны были созданы местные евкомы во главе с комиссарами. Наряду с ними, по партийной линии возникли коммунистические еврейские секции (евсекции), занимающиеся сугубо еврейскими вопросами.
На первых порах, пока жизнь российских евреев еще не претерпела особых изменений, отношение этих органов к ивритской культуре было терпимым. Когда Советское правительство переехало из Петрограда в Москву, Евком обосновался на Пречистенке. Здесь в одном доме с ним располагались и другие еврейские организации: “Тарбут” (“Культура”), “а-Мишпат а-Иври” (“Еврейское законодательство”) и др.
В стране еще действовали различные еврейские сообщества. В первой половине 1918-го года еще выходили в свет “а-Ам” (“Народ”), “а-Ткуфа” (“Эпоха”), “Унзер Тогбладт” (“Наш листок”), “Штилим” (“Саженцы”) и другие издания. Проводились съезды еврейских организаций и выборы их руководителей. При этом большинство голосовали за национальные и религиозные партии, хотя многие голосовали и за Бунд - всеобщую еврейскую социалистическую партию. В то время еще могли существовать соперничающие партии, и было возможно беспрепятственно высказывать разные мнения.
Однако через некоторое время в Москве, Петрограде, Екатеринославе, Могилеве, Гомеле и многих других городах возникли неразрешимые разногласия между сторонниками иврита и сторонниками идиша. Тем не менее, общество “Тарбут” еще и после этого могло активно пропагандировать иврит: отделения языка действовали на Украине, в Белоруссии, на Кавказе и в Сибири. В Одессе “Тарбут” даже смог провести съезд преподавателей иврита, на котором собралось несколько сот человек. Это довольно мощное ивритское движение охватывало 60 общеобразовательных ивритских школ, курсы усовершенствования учителей, гимназии, детские сады, кружки взрослых, библиотеки и читальные залы.
Издательство “Оманут” (“Искусство”) снабжало учащихся учебниками, издательский дом “Штибель” выпускал массовым тиражом религиозные и светские книги на иврите. К самой Евсекции принадлежало относительно небольшое количество евреев, большинство из которых не интересовались национальными проблемами.
Дименштейн демонстрировал равное пренебрежение как ивритом, так и идишем: “Для нас идиш - не святой язык, как для некоторых деятелей Евсекции. У нас нет никаких отдельных еврейских целей!”
В конце октября 1918 г. в Москве состоялся Первый съезд Евкомов и Евсекций. Некоторые его участники требовали, чтобы школы перешли в ведение общин, а не евкомов. Но главным итогом съезда стало решение об утверждении идиша официальным языком обучения. Тем не менее, к удушению иврита пока еще не перешли.
Летом 1919 г. разразилась настоящая беда. В начале июня в Москве прошел Второй съезд еврейских секций и комитетов. В нем приняли участие 32 делегата: 25 от центральной России, 5 - от Белоруссии, 2 - от Украины.
 “Эта ничтожная горстка самозванцев объявила себя представителем всего еврейского народа, миллионов людей, которые были обречены на жестокие страдания и лишения на просторах истерзанной страны”.
Съезд обратился к соответствующим органам с предложением закрыть все национальные и культурные организации на языке иврит.
Не остановило их и то, что идиш произошел от германских языков, а иврит - это коренной древний язык еврейского народа и, что на древнем иврите написана Библия, что он изучался в православных церковных учебных заведениях и им владели выдающиеся деятели русской культуры - Максим Горький и Федор Шаляпин.
4 июня 1919 г. коллегия Наркомпроса приняла дополнение к Постановлению о языке в школах национальных меньшинств, которое гласило: “Родным языком массы трудящихся евреев, проживающих на территории РСФСР является только идиш, но не иврит!”
В июне 1919 г. известный раввин, публицист, общественный деятель и один из руководителей сионистского движения в России Яаков Мазе пытался доказать наркому просвещения Луначарскому, что иврит как язык является важнейшей частью еврейской исторической и национальной культуры. Однако в разговор вмешался комиссар Диманштейн: “Неправда! Лишь идиш был, есть и будет истинным языком еврейских народных масс!”
Этот довод перевешивает мнение уважаемого раввина. После этого иврит в Советской России приговорили к уничтожению. Стало невозможным не только издание книг на иврите, но даже его изучение.

БОРЬБА ЕВСЕКЦИЙ ПРОТИВ ИВРИТА НА МЕСТАХ

Но что происходило на местах, в гуще еврейской массы, пережившей кровавые годы бандитских погромов, убийств и глумления?
Этот может показаться невероятным, но, невзирая на волны насилия и ненависти, которые одна за другой прокатывались над еврейскими головами, в местечках еще теплилось прошлое: дети учились в хедере (начальная религиозная школа) и не торопились слушаться ликвидаторов Диманштейна и Рафеса.
Непонятно каким образом действовали синагоги и йешивы: собирались миньяны, образовывались цеховые группы ремесленников - портные, сапожники, шорники, жестянщики и другие. Молодые, а среди них и девушки, учили как язык ТАНАХа, так и современный иврит.
Суббота по-прежнему оставалась святым днем, праздники, правда в тишине, но отмечались. Большинство народа восприняло декрет Сталина-Рафеса не только с тревогой, но и с отвращением.
В феврале 1920 г. харьковская евсекция, действующая при местном отделении Наркомпроса, установила жесткий контроль над всеми школами и детскими садами. Религиозную школу закрыли по указанию ликвидкома. Ивритскую - включили в систему общеобразовательных школ с обучением на языке идиш. Уволили учителей, отказавшихся преподавать на идише. Иврит попал под запрет как в частных гимназиях, так и в общих, хотя родительские делегации долго обивали пороги евсекций, умоляя прекратить разгром. Но ликвидкомы твердо стояли на своем.
Столь же непримиримый характер приняла борьба против общества “Тарбут”.
В Одессе известны случаи, когда родители не отпускали детей в идишские школы и объединялись, нанимая частных учителей иврита и устраивая обучение на дому. В городах и местечках еще действовали полуподвальные хедеры и йешивы. В Староконстантинове в конце 1921 г. иврит учили на двух вечерних курсах, а в школах - с первых классов. Действовал также драматический кружок на иврите.
Растерявшаяся евсекция созвала в Минске съезд, на котором было признано, что “религиозные школы продолжают быть центром еврейского общества.
Получалась следующая картина. В Новозыбкове 70% детей школьного возраста посещало хедер, а в местечках - 90%. Множество хедеров и йешив работали в бывшем польском районе - Полания. В еврейских центрах Украины: в Екатеринославской, Николаевской и Луганской областях оставалось много тех, кто поддерживал иврит и работу общества “Тарбут”.
Так что поначалу Евсекция испытывала определенные трудности в деле уничтожения иврита. И, тем не менее, ей удалось совершить это преступление, результаты которого невозможно переоценить.
“Диманштейну, Рафесу, Литвакову и другим ответственным деятелям Евсекции было глубоко наплевать на сам иврит - в конечном счете, они боролись не с языком, а с сионизмом. Но при этом, вместе с водой они выплеснули из корыта и ребенка. Пожалуй, трудно отыскать в истории более тяжкое преступление, чем преднамеренное уничтожение языка своего народа, объявление его вне закона”, - с горечью писал Ц.Прейгерзон.
Во время революционных бурь по России прошли тысячи последних уроков, по итогам которых массы еврейских детей лишились возможности учить язык и древнюю культуру своего народа. Трудности евсеков в этой области были связаны с тем, что несмотря на все их старания, многие семьи продолжали обучать ивриту своих детей.
Никакие запреты и угрозы не могли заставить людей отказаться от соблюдения своих законов, от сохранения традиционного уклада жизни, в котором иврит был одним из главных составляющих.
Выше уже отмечалось, что издательство Штибеля в предшествующие годы завалило рынок книгами на иврите. С точки зрения Евсекции “это способствовало распространению реакционной литературы в революционной России!
Да и кто он такой, этот Штибель? Богач, который заработал кучу денег, снабжая армию худыми сапогами! Солдаты, между прочим, простужаются и болеют, а он богатеет. А теперь еще жертвует пять миллионов рублей на развитие литературы на иврите!
Какая наглость! Получив такой подарок, ивритские писатели-реакционеры небось обалдели от радости и теперь в злобе переводят на иврит Пушкина и Лермонтова, Толстого и Тургенева, Гете и Гейне, Байрона и Тагора, Гомера и Овидия... И все это за чей счет? Конечно же за счет несчастных солдат!” Примерно так звучала пропаганда Евсекции.
И тем не менее рафесам и дименштейнам не удалось уничтожить еврейскую культуру одним ударом. Борьба с ивритом была далеко не закончена. Оставалась еще одна проблема, как писать на идише?
Главную трудность евсеки видели не в столько словах немецкого происхождения, сколько в наличии ивритских слов. Иврит коробил их даже в малых дозах. Вначале, скрепя сердце, решили оставить эти слова без изменений и в связи с этим продолжить в идишистских школах минимальные уроки иврита - всего шесть часов в неделю. Это постановление Евкома было опубликовано в августе 1918 г.
Но через три месяца ненависть к ивриту вновь превысила логику, и появилось другое постановление: с января 1919 г. полностью исключить иврит из программы обучения.
Плохо стало ивриту в России. Никто не встал на его защиту. Даже лучшие писатели и мыслители предпочли не вмешиваться. Хаим Нахман Бялик - гордость еврейского народа - в начале 1921 г. хлопотал лишь о разрешении на выезд из Советской России. По ходатайству Горького оно было получено: Бялик, Черниховский, Равницкий и многие другие с семьями покинули Россию легальным путем. Еще многие тысячи уехали без официального разрешения, разъехались по странам, где пока не было погромов и гонений, где евреям еще разрешали жить по своим законам и традициям. Цвет еврейского народа покидал страну, но евсеков это только радовало.
Вот, например, что писал тогда Литваков: “Бялик превратился в источник грязных сплетен против советского строя. Бялик - игрушка в руках спекулянтов-евреев. В сионистском болоте Бялик перестал существовать как поэт”.
Изгнанный, задушенный иврит замолчал. И лишь в одном из переулков Москвы он еще жил. Там шли спектакли “Габимы”.
“Преследуемое ивритское слово в полный голос звучало в этом единственном месте, излучало свет и грело душу. Как такое могло случиться?
Дверь с вызывающей надписью находилась всего в 5 минутах ходьбы от главного управления евсекций.
Как? Почему? И это - после стольких лет борьбы! Иврит в “Габиме” звучит с сефардским произношением, причем актеры говорят бегло, как будто впитали его с молоком матери. Даже написанные на идише пьесы Пинского и Шолом-Алейхема звучат здесь на иврите!
Обратный перевод с языка народа на язык реакции. Если советский строй уничтожил “Тарбут”, то почему он терпит “Габиму”? Тем не менее “Габима” долго была не по зубам деятелям Евсекции. Не потому ли, что ее поддержали Горький, Станиславский, Луначарский?”

РАСЦВЕТ ИДИША

Вместе с тем следует отметить, что убивая иврит, еврейские большевики Евкома и Евсекции, не покладая рук все делали для расцвета идиша. Ведь на идише говорило большинство евреев. В городах и местечках открывались школы на идише, институты и техникумы для учителей, народные университеты, ремесленные курсы, детские сады, драматические студии, театры, литературные кружки. Выходило в свет большое количество газет, журналов, учебников, литературных произведений.
Новая культура постепенно укреплялась. Вначале приходилось нелегко, не хватало учителей, журналистов, литераторов. До революции воспитание шло на иврите, и преподавателям трудно было приспособиться к новым условиям, переключиться на идиш.
И все же спустя некоторое время еврейская интеллигенция в России повернулась в сторону идиша. Пришли молодые специалисты - выпускники идишских школ - и они стали обучать детей в новых условиях.
Получило развитие и еврейское образование и изучение иудаики. При Наркомпросе создан отдел по еврейскому образованию. Для подготовки учителей в Киеве с 1919 г. функционировал Еврейский народный университет с преподаванием на идише, а в Москве с 1920 г. действовал вечерний Еврейский университет.
Комиссары от идиша задумали ввести в России новую орфографию этого языка.
“Если в русском языке отменили “фиту” и “ять”, то отчего бы не совершить нечто похожее в пролетарском идише? Разве ивритские буквы “хет” и “тав” важнее “ятя”? - Только не для революционеров и истинных защитников прогресса!
И пусть реакция твердит про наследие поколений, про святость древнего алфавита, про моря слез, пролитых над каждой его буквой - это все глупые сантименты. Ничего страшного не случится, если аристократические “хет” и “тав” уступят место демократическим “каф” и “самех”. А что “аристократическими” буквами написаны Десять заповедей ТАНАХа, так для нас это не более чем вздор. Пришло время внести изменения во все стороны жизни - в том числе и в орфографию!” - Так описывает смысл этого деяния Ц.Прейгерзон.
И специально учрежденный Комитет Евкома по орфографии сочиняет новые правила правописания. Часть ивритских букв признается контрреволюционными, они ликвидируются! Вместо них в идише предлагается использовать другие буквы, а слова с ивритскими корнями писать согласно новым правилам правописания.
Есть и другие новости: в Москве открывается Государственный Камерный театр на идише. Во главе стоит Грановский, человек с европейским образованием, там же работает художник Шагал, вливаются в театр молодые свежие силы. А вскоре одна за другой пошли премьеры: “Агенты”, “Ложь”, “Желаем счастья” Шолом-Алейхема. Свой прекрасный и трагический путь начинает Соломон Михоэлс. В литературу и искусство приходят действительно талантливые люди. Начинается период недолгого, но великолепного расцвета языка идиш.
Борьба евсеков с религиозными школами. Нелегко евсекам - йешивы и хедеры все никак не сойдут со сцены. Не хотят подчиняться добром - найдутся и другие методы. У советской власти и такие органы как НКВД и ревтрибуналы!
Есть кому навести необходимый порядок.
Евсекция собирает в Минске съезд работников просвещения. Делегаты выступают, но в основном - сообщают скверные вещи. Хедеры обнаглели - работают не таясь. Снова подняли голову йешивы. В синагогах агитируют против советских школ. Еврейское население неспокойно - в особенности женщины. Люди боятся, ждут помощи от небес, верят в приход Мессии.
Что же делать? Каким образом раз и навсегда уничтожить хедеры и йешивы?
Что за вопрос? Там, где не помогли увещевания, следует действовать кнутом! Например, судить родителей, посылающих своих детей в хедеры. Привлечь к работе профсоюзы, провести собрания на заводах. Жестко реагировать на каждое проявление еврейского саботажа! Пусть каждый член профсоюза заберет своего сына из хедера!
Нужно заняться меламедами (религиозными учителями). Исключить из союза работников просвещения. Арестовать, направить на принудительные работы!
Подозреваемых в саботаже работников советских учреждений увольнять без сожаления. Немедленно выявить и закрыть йешивы. А тех ешиботников, которым уже исполнилось 18, лишить продовольственных талонов и призвать в армию, отправить в трудовые лагеря.
Наказывать тех, кто подключает реакционерам электричество, предоставляет помещения для йешив и хедеров. После ликвидации ивритских школ, меламеды, особенно старые из них, стали ходить по дворам и обучать детей древнееврейскому языку.
Среди родителей было немало тех, кто хотел, чтобы их дети знали иврит, поэтому недостатка в учениках не было. Но в то время это было небезопасно. Стоял 1921 г. - самый разгар жесточайших мер по разгону ивритской культуры.
Это было рискованное предприятие - в это время игнорировать постановления евсеков и евкомов. В то время содержание подпольного хедера представляло собой открытый вызов всесильным властям. И хотя риск был велик, они не отступали от этого дела.
Следует признать, что на сей раз евсеки действительно взялись за дело самым серьезным образом. Наступил сезон охоты на меламедов, раввинов, учителей иврита. Евсеки получили полную свободу в преследовании беззащитных жертв. В Радомысле арестовали многих верующих и меламедов. Суд над ними проходил на идише. В Харькове судили хедер и еврейскую религию!
На помощь евсекам пришла Одесса, где был создан специальный ликвидационный комитет. В его задачу входили обнаружение и ликвидация хедеров и йешив.
В Гомеле, Витебске, Минске, в сотнях городах и местечках состоялись показательные суды. Судили и конечно осуждали хедеры, меламедов и раввинов - дикарей и фанатиков.

Яков ГОЛЬНИК,
кандидат географических наук