Ради прекрасного момента

- Циля была очень красивой женщиной. Когда она входила в наш двор, весь двор вываливался из своих берлог, чтобы на нее поглазеть, я имею в виду мужчин, которых жены тащили назад за подтяжки. Но и они, увидев Цилю, застывали на месте.
Она шла медленно и нельзя было даже подумать, что эта женщина может ходить быстрее; на ней было зеленое платье, и платье было надето на то, что, может быть, лучше платья, и платье не стеснялось в этом признаться...
Конечно, у Цили были зеленые глаза, на ее запястьях были зеленые браслеты. Когда она входила во двор, всем, кого тянули назад за подтяжки, казалось, что это идет виноградный куст, где под листьями качаются спелые гроздья...
Тут дядя Миша, который говорил сегодня, как библейский поэт, сделал передышку.
-После Цили, - продолжил он, сделав глубокий вдох, - во дворе появлялся ее муж, Сеня. Он тоже походил на виноградный куст, но только на тот, что уже облетел и со снятым урожаем. Что у него оставалось от пышного лета - очки. Кроме того, он был маленького роста.
От Цили исходило сияние, как от самовара; Сеня был похож на серую тень Цилиной руки, сам же он тени почти не отбрасывал.
Как они нашли друг друга - это среди мировых загадок. Кажется, Сеня был такой умный, что посчитал свой ум равным Цилиной красоте. Или их родители дружили с детства и поженили их - есть в жизни и такойвариант.
Сеня обычно шел позади своей жены, чтобы не нарушать гармонию. Он знал, что думают про него люди, когда видят их рядом. Он умел читать в чужих глазах и поэтому всегда шел позади. Так он походил на виноградаря, который обихаживает куст, за которым неотступно шел.
Когда Циля выходила с нашего двора, на это тоже собирались все. Все качали головой и цокали языком. А после уходили домой, в свои берлоги, озабоченные, словно кто-то предложил им помолодеть на 30 лет, и они должны хорошо это обмыслить.
-Уф! - сказал дядя Миша, окончив и этот длинный период, и взялся растирать лоб. - Уф!.. Теперь я могу перейти к делу. Но то, что я сказал о Циле, я должен был сказать, потому что не сделай я этого, не скажи я о красивой женщине, что она красивая, не отдай я ей должного -как рассказчик я не заслуживал бы доверия и, не дай бог, выглядел бы человеком с отклонениями или таким, что всё ставит с ног на голову и считается оригиналом. Не дай бог!
-Уф! - снова сказал дядя Миша и помотал на этот раз головой. - Перейду я когда-нибудь к делу? Наверно, я оттого не могу перейти к делу, что о Циле здесь нужно говорить словами Сени, ее мужа, а это совсем другие слова...
К делу, к делу! - подстегнул он себя.
-Как-то Циля и Сеня, - перешел на другой тон и на другой язык старик, - шли из гостей домой поздним вечером или, скажем, ранней ночью. В Одессе время от времени можно было ходить ночью.
И вот они проходят близко у стены новой 16-этажной гостиницы «Интурист». Вдруг к их ногам падает тяжелая дамская сумочка. Они поднимают головы ичуть прячутся, но больше с 16 этажей ничего не падает.
Сеня берет сумочку под мышку, говорит жене «пошли!», и они спешат домой, хотя Циля что-то хочет сказать мужу. Но она, кажется, не сразу решает, что именно, и они спешат-таки домой. Все же вокруг ночь, и несмотря на то, что эта ночь была еще советская, то есть, кроме Луны, звезд, фонарей и милиции, на улице ничего такого не светилось...
-Милиция не светится, дядя Миша, - зачем-то перебил я старика.
-У нее были на всякий случай фонарики, - отбился от меня дядя Миша, - так что - Луна, звезды, фонари и фонарики - вы теперь довольны? Слушайте дальше.
Циля все хочет что-то сказать, но Сеня говорит «потом» и тащит ее за руку.
Они, наконец, дома, и Сеня открывает сумочку. Там всё на английском и пачка денег. Доллары. Сеня учил английский, он читает документы: хозяйка сумочки и денег - американка, зовут так-то, кажется, бизнесмен. Короче, капиталистка. Там еще кредитные карточки. Денег - он их считает - 5 с лишним тысячи. Ого! 5 тысяч долларов, если их положить рядом, скажем, с их 360 рублями в месяц на троих (у них пятилетняя дочь, которая сегодня у родителей), это было в то время какраз «ого» и никак не меньше.
-Купим новую мебель, - расуждает Сеня, шелестя банкнотами, - или, может, машину?
-Как?! - отвечает Циля. - Разве мы не вернем эти деньги? - Она за эти полчаса уже избавилась от какой-то нерешительности и что-то окончательно обдумала. Со словом «окончательно» мы еще встретимся.
Сеня внимательно смотрит на жену и замечает, что Цилины глаза стали чуть меньше зелеными. Это плохой признак. Он тогда садится, некоторое время смотрит на чайник на плите и потом говорит, вздохнув при этом:
-Циля...
-Что вам сказать! - произносит свое знаменитое дядя Миша. - Эту ночь они не спали. Каждый из них бил в свой барабан, но слышал его только тот, кто бил (может быть, еще соседи) - у другого на барабан супруга закладывало уши. Так что они провели время впустую. Некоторые именно так и проводят всю своюдрагоценную жизнь...
К утру Сеня - я вам говорил, что он поставил на одни весы Ум и Красоту? - так вот Сеня был на этих весах под потолком. На другой чаше была Циля.
И он сказал сверху, раскачивая для окольных интересов люстру:
-Пропади они пропадом эти деньги! Мой рассудок мне дороже! Я согласен: мы вернем сумочку американке.
Но ответь мне ради бога, Циля, - все же взмолился он, - ведь я тебя так хорошо знаю...
-Ничего ты меня не знаешь! - ответила ему жена, и зелени в ее глазах почти уже не было. - И никогда не узнаешь! И ничего я тебе не скажу!
-... ответь мне, - продолжал он раскачивать люстру, - что ты такое задумала, когда решила отдать деньги американке? Что ты ей такого скажешь, когда вы встретитесь - ведь я тебя так хорошо знаю, Циля! Ради какого прекрасного момента ты отказываешься от новой мебели или машины?
-Ясно, - подытожил дядя Миша, - что ответа Сеня не получил. Ни в это утро, ни вечером после работы. Впрочем, вечером он уже помалкивал, только сказал, что завтра они встретятся в 12 дня около «Интуриста», чтобы отнести сумочку владелице.
Где-то около пополудни Циля и Сеня увидели друг друга у 16-этажной гостиницы; в ту благодатную пору советские инженеры могли оставлять службу в любое время дня, лишь бы поднести зевающему начальству приличный повод, насчет поводов они были мастаки. Чужую сумочку Циля держала в красивом кульке. Сама она снова была в зеленом платье. Они направились в «Интурист»: жена шла впереди, Сеня, задумчиво глядя ей в спину, - позади. На Цилю - а в ней чувствовался какой-то порыв и вдохновение - оглядывались люди.
В вестибюле Цилю вежливо спросили, к кому она идет. Циля ответила, объяснив причину. Служащие отеля переглянулись, и один из них взялся за телефон. Через пять минут появился молодой мужчина, который назвался переводчиком иностранки на 12-м этаже. Он тоже спросил Цилю о цели визита. Циля показала ему сумочку американки. Переводчик тоже взялся за телефон... Сеня стоял чуть поодаль, скрестив руки на животе. Что про него еще можно сказать - ему было интересно.
-Дядя Миша, вы рассказываете, как будто были там швейцаром и все видели своими глазами, - вставил на всякий случай я, может быть, только для того, чтобы сообщить о своем неослабном внимании к рассказу.
-Я вам отвечу коротко. Во-первых, я хорошо знаю эту историю. Во-вторых, я хорошо знаю Сеню, приятеля моего сына. Правда, первойвспоминается Циля, идущая по нашему дворув зеленом платье, - это, конечно, кино, а позади нее всегда видится Сеня. Как говорится - куда они друг без друга! И мнесовершенно не нужно быть швейцаром, чтобы рассказать, как выглядит Сеня в тот или иной момент. Могу я идти дальше или мне лучше сыграть партию в домино?
Хорошо. Тогда я скажу еще два слова о Сене. Он походил в эти минуты, может быть, на режиссера, чей фильм снимается, и все идет по плану, актеры разыгрались лучше некуда, и он даже стоит в стороне. Я такое видел в Одессе, где есть киностудия и где снимают фильмы, чтобы заработать деньги на Одессе-маме. Некоторые ее улицы можно возить по всему свету, как... - дядя Миша пошевелил бровями, вернее, повскидывал их, - как... ну, не как скифское золото, - брови тут вскинулись, -но все-таки... И люди будут платить большие деньги, чтобы постоять пару минут где-нибудь на Госпитальной или натой же Пушкинской...Когда-нибудь это случится...
Дядя Миша сегодня говорил длинными периодами.
-Так я все же о Циле... Она, переводчик и Сеня едут в лифте на 12-м этаж. Циля сказала переводчику, почему мужчина в очках тоже в лифте, тот поднял брови, кивнул и ничего не ответил.
Потом они идут по коридору: впереди на этот раз переводчик, за ним Циля, позади всех Сеня. Звонок в дверь - Циля вынула сумочку из кулька и еще больше выпрямилась.
Американка не вышла - она выскочила. Дама лет 35, одета как для улицы, но волосы дыбом. Переводчик ей что-то сказал, кивнул на женщину в зеленом. Все дальнейшее произошло в секунды. Американскаябизнесменша, даже не взглянув на Цилю, вырвала у нее свою сумку и тут же хлопнула перед ее носом дверью.
Всё.
Назад шли так: Сеня впереди, а сзади, рядом Циля и переводчик, который что-то ей говорил. До Сени донеслось:
-Вы уж извините, онавторой день со своим бойфрендом лается, так что ей не до сумочки было...
Вечером, дома, оба молчали, говорила только их маленькая дочь Соня. На их еле светящийся огонек заглянули приятели, Цилина сотрудница Поля и ее муж Виля. Небольшой стол, разговоры, то, се... Потом Виля что-то рассказывал Циле (оба курили) на кухне, Сеня остался с Полей, лучшей Цилиной подругой.
Поля ахала:
-Нет, ты представляешь! Ни словечка, хотя бы улыбнулась! Даже в номер не пригласила! По нашим меркам это героизм, об этом в газетах пишут, а по ихним... или у них такого никогда не бывает? Она даже в сумочку не заглянула! Хлоп дверью - и песец!
Сеня кивал. Кивал, кивал... И вдруг встрепенулся:
-Поля, я, признаться, в эту ситуэйшн не вникал (тут он соврал), ну, вернула сумочку с бабками и вернула, ее дело (крутил Сеня, крутил, но знал, что делает). Но скажи мне - она наверняка расписывала тебе эту сцену... Понимаешь, -сбивался он все же с курса, - я ведь Цильку знаю, она каждое дело обставляет, как, примерно, вручение посольских грамот президенту страны, просто так- не ваша ли, мол? - она бы сумочку не принесла... Так скажи мне, как она представляла ту встречу?
-Ой, это, конечно, было бы кино! - Поля не подозревала, что выдает Цилину тайну. - Она действительно хотела все разыграть как по нотам.
-Как же? - Сеня деланно зевнул.
-Ну, она войдет в номер, переводчик все расскажет, американка, понятно, всплеснет руками: «Не может быть! Боже, какой сюрприз!», ну и т.д. И бросится к Циле. Та вручит, как ты сказал, сумочку. Американка мельком, тактично заглядывает в нее, будто ищет помаду,видит: все в порядке, даже не тронуто. Тогда она долго смотрит на Цилю и в конце концов спрашивает: «Кто вы? Кто?..». Цилька была уверена, что американка ее обязательно об этом спросит. И тогда Циля исчерпывающе и чтобы осадить заокеанскую ...
В гостиную вернулись Циля и Виля. Потек прежний приятнейший меж давних приятелей разговор, но, межу нами, Сеня не мог дождаться конца вечера.
И когда гостиуже уходили, когда все толпились в прихожей, Сеня приостановил Полю и шепотом спросил, что же именно должна была исчерпывающее сказать в номере американки Циля?
-Ой, - заподозрила что-то Поля, - ну что это тебя так интересует? Все равно ведь ничего не вышло! Спроси у нее сам.
-Она, наверно, давно об этом забыла.
-Это Цилька-то забыла! Да она чуть не сутки это репетировала! Американка, по ее фантазии, должна была спросить: «Кто же вы, кто?!» А Циля бы ей ответила с достоинством, как с плаката - ну, ты знаешь Цильку: «Я - простой советский экономист!» Чтобы та знала, с кем они тут имеют дело...
-О чем это вы там шепчетесь? - перебил их разговор голос Цили.
-О том, Циля, - как-то устало ответил Сеня, - что в жизни человека несмотря ни на что есть все же такие прекрасные моменты... - Но какие именно, Сеня не договорил, потому что Виля уже открыл дверь.