Литтл-стрит
История далекая и близкая
Почему Брайтон зовётся Брайтоном? Какой секрет таится в названии Эммонс-авеню? В чем провинился человек, давший название Фултон-стрит? И кто такие Крапси, Бенсон, Белмонт, Кнапп и Мермэйд, в честь которых названы улицы? На все эти вопросы вы сможете найти ответы в нашей рубрике, посвящённой истории названия нью-йоркских улиц.Маленькая бруклинская улочка Литтл-стрит, расположенная между мостами Манхэттен-бридж и Вильямсбург-бридж, названа в честь Джона Литтла – владельца известной в XIX веке таверны.
В 1803 году Литтл приехал в Нью-Йорк из Англии в 12-летнем возрасте. Его родители умерли по пути в Америку от жёлтой лихорадки. Из 130 пассажиров корабля, на котором ехал мальчик, только 18 человек прошли карантин. Все остальные погибли.
Джон устроился мусорщиком на рыбный рынок вблизи залива Шипсхедбэй. Он быстро познал все ужасы уличной жизни. Его регулярно избивали рыбаки за малейшее непослушание, а более сильные сверстники-бандиты отбирали с трудом заработанные деньги. «В детстве я дрался по 3 – 4 раза в день, - вспомнит позднее Литтл. – И каждый раз я проигрывал, потому что моих противников было намного больше...»
В 14 лет Джон устроился на рыболовецкий катер, где царили ещё более жёсткие нравы. Свой авторитет подростку пришлось зарабатывать кулаками, которые с каждым годом становились всё крепче. Так, во время одного из споров Литтл убил насмерть Франциско Копмана – довольно известного в первой четверти XIX века нью-йоркского бизнесмена.
Процесс над убийцей проходил за закрытыми дверями. Адвокатам Литтла удалось доказать, что драку спровоцировал Копман и его смерть - всего лишь несчастный случай. Так 14-летний моряк получил минимальное наказание – 4 года принудительных работ на каменоломнях в нью-йоркском апстейте.
Надо сказать, что благодаря городским газетам Литтл прославился далеко за пределами Нью-Йорка. Он стал своеобразным героем для представителей низшего и среднего класса. Фраза «веди себя, как Литтл» означала - «не давай спуску никому».
После освобождения из тюрьмы Джон Литтл устраивается вышибалой в бруклинскую таверну О’Гирли. Это заведение имело дурную славу, и люди из высшего общества обходили его стороной. В О’Гирли постоянно происходили массовые драки между матросами, чернорабочими и бродягами. Вышибала должен был отнести тела побитых как можно дальше от заведения, чтобы избежать конфликтов с полицией. Над дверями таверны висела настораживающая надпись: «Отсюда очень трудно выйти на своих ногах».
Литтл проработал вышибалой до 1816 года. Таверна закрылась после указа нью-йоркского мэра Джейкоба Радклифа, который обладал талантом превращать злачные заведения в приюты для детей и ночлежки для бездомных. Тактика Радклифа была проста: заведение официально признавалось «опасным для посещения», закрывалось на некоторое время, а потом передавалось церкви. Владелец бизнеса оставался ни с чем. Как только Радклиф опечатал таверну О’Гирли, она сгорела при весьма странных обстоятельствах. В пожаре погибли двое бруклинских шерифов, охранявших объект. Почему они не выбежали из помещения во время пожара – неизвестно.
После исчезновения О’Гирли в бруклинском даунтауне не осталось ни одного злачного заведения, где происходили побоища. Литтл быстро смекнул, что собственный небольшой бар для чернорабочих сможет принести ему неплохой доход. Ведь посетители умели не только махать кулаками, но и пропивать все свои деньги. К тому же Литтл пользовался большим авторитетом среди местных бандитов и чернорабочих.
Все свои сбережения Литтл вложил в рискованный проект. Он построил небольшую деревянную таверну недалеко от залива Валлабаут-Бэй, который разделяет Бруклин и Манхэттен. Заведение появилось в самом криминальном районе Нью-Йорка. Здесь ночевали бездомные и промышляли торговцы опиумом. Даже полицейские боялись наведываться в район, так как местные преступники вырыли на дорогах огромные ямы, препятствующие передвижению лошадей.
Таверна Литтла не имела официального названия. Над дверями не было никакой вывески. Однако местные жители отлично знали, что «малыш Джон Литтл продаёт отличное пиво, эль, виски и ром». В меню заведения было одно-единственное блюдо – кусок варёного мяса с солью и ломоть хлеба. Все стулья в таверне были прибиты к полу, а посуда была алюминиевая. Даже если посетитель заказывал один «шат» виски (45 мл), его приносили в уродливой железной кружке объёмом больше литра.
В таверне Литтла существовало только три правила: нельзя есть и пить в кредит, нельзя спать в заведении и вход женщинам строго воспрещён. В общей сложности таверна вмещала 45 человек, поэтому по вечерам в заведение выстраивалась большая очередь. Поножовщина и драки стали нормальным явлением в борьбе за сидячее место.
Литтл находился в таверне 24 часа в сутки. Он сидел в самом тёмном углу, наблюдал за происходящим и подсчитывал выручку, которую бармены были обязаны сдавать каждые три часа. Литтл никогда не гнался за большими прибылями, поэтому заведение работало на обороте. В пересчёте на сегодняшние деньги литровая кружка пива стоила 25 центов, а рюмка крепкого алкоголя -50 центов.
Заведение прославилось благодаря своей дешевизне. В надежде «дёшево напиться» сюда приезжали даже жители Манхэттена, о чём впоследствии очень жалели. Карманные воры, грабители, убийцы и насильники всегда околачивались неподалёку.
Литтл исполнял функции не только начальника, но и вышибалы. «Когда Джон встаёт со стула, кто-нибудь обязательно ложится», - говорили про него завсегдатаи. В 1819 году Литтл в одиночку избил компанию ирландцев. Шесть человек потеряли сознание от его сильнейших ударов. Об этом случае даже написали городские газеты, после чего конфликт между этническими ирландцами и англичанами в Нью-Йорке резко обострился.
О преступлениях в таверне Литтла прекрасно знал мэр Большого Яблока Кадваладер Колден. Однако в отличие от своего предшественника Джейкоба Радклифа он не спешил закрывать злачное место. «Я не хочу, чтобы контингент из бруклинского даунтауна разбежался по всему Нью-Йорку, - говорил градоначальник. – Пока Литтл ведёт свой бизнес, все самые мерзкие жители этого города находятся рядом с ним. Пусть так и остаются...»
За одну ночь заведение Литтла посещало более пятисот человек. Таким образом, к 1822 году хозяин таверны стал одним из самых успешных бизнесменов Большого Яблока. Ему завидовали даже владельцы дорогих ресторанов Манхэттена. Литтл не нуждался ни в чём: ни в клиентах, ни в рекламе, ни в собственной репутации.
Многие бизнесмены пытались копировать опыт Литтла, открывая дешёвые таверны, однако чернорабочие и бродяги лишь над ними посмеивались. Именно тогда в городе появилась поговорка: «Нет ничего ничтожнее человека из высшего общества, который пытается говорить на одном языке с нищими...»
Таверна просуществовала до 1864 года. Из-за близости к заливу она стала уходить под землю, и городские инспекторы решили её закрыть. Литтл не возражал. Он заработал столько денег, что мог обеспечить безоблачное будущее десяткам своих потомков.
Кстати, на уличную табличку имя Литтла попало случайно. Транспортный департамент Большого Яблока сделал ему «предложение, от которого нельзя отказаться»: Литтл покупает большой паром, который будет перевозить пассажиров из Бруклина в Манхэттен, а его имя навсегда остаётся в нью-йоркской истории. Стареющий вышибала согласился с одним условием: на Литтл-стрит не будет ни одного питейного заведения. Это обещание сохраняется и по сей день...
В 1803 году Литтл приехал в Нью-Йорк из Англии в 12-летнем возрасте. Его родители умерли по пути в Америку от жёлтой лихорадки. Из 130 пассажиров корабля, на котором ехал мальчик, только 18 человек прошли карантин. Все остальные погибли.
Джон устроился мусорщиком на рыбный рынок вблизи залива Шипсхедбэй. Он быстро познал все ужасы уличной жизни. Его регулярно избивали рыбаки за малейшее непослушание, а более сильные сверстники-бандиты отбирали с трудом заработанные деньги. «В детстве я дрался по 3 – 4 раза в день, - вспомнит позднее Литтл. – И каждый раз я проигрывал, потому что моих противников было намного больше...»
В 14 лет Джон устроился на рыболовецкий катер, где царили ещё более жёсткие нравы. Свой авторитет подростку пришлось зарабатывать кулаками, которые с каждым годом становились всё крепче. Так, во время одного из споров Литтл убил насмерть Франциско Копмана – довольно известного в первой четверти XIX века нью-йоркского бизнесмена.
Процесс над убийцей проходил за закрытыми дверями. Адвокатам Литтла удалось доказать, что драку спровоцировал Копман и его смерть - всего лишь несчастный случай. Так 14-летний моряк получил минимальное наказание – 4 года принудительных работ на каменоломнях в нью-йоркском апстейте.
Надо сказать, что благодаря городским газетам Литтл прославился далеко за пределами Нью-Йорка. Он стал своеобразным героем для представителей низшего и среднего класса. Фраза «веди себя, как Литтл» означала - «не давай спуску никому».
После освобождения из тюрьмы Джон Литтл устраивается вышибалой в бруклинскую таверну О’Гирли. Это заведение имело дурную славу, и люди из высшего общества обходили его стороной. В О’Гирли постоянно происходили массовые драки между матросами, чернорабочими и бродягами. Вышибала должен был отнести тела побитых как можно дальше от заведения, чтобы избежать конфликтов с полицией. Над дверями таверны висела настораживающая надпись: «Отсюда очень трудно выйти на своих ногах».
Литтл проработал вышибалой до 1816 года. Таверна закрылась после указа нью-йоркского мэра Джейкоба Радклифа, который обладал талантом превращать злачные заведения в приюты для детей и ночлежки для бездомных. Тактика Радклифа была проста: заведение официально признавалось «опасным для посещения», закрывалось на некоторое время, а потом передавалось церкви. Владелец бизнеса оставался ни с чем. Как только Радклиф опечатал таверну О’Гирли, она сгорела при весьма странных обстоятельствах. В пожаре погибли двое бруклинских шерифов, охранявших объект. Почему они не выбежали из помещения во время пожара – неизвестно.
После исчезновения О’Гирли в бруклинском даунтауне не осталось ни одного злачного заведения, где происходили побоища. Литтл быстро смекнул, что собственный небольшой бар для чернорабочих сможет принести ему неплохой доход. Ведь посетители умели не только махать кулаками, но и пропивать все свои деньги. К тому же Литтл пользовался большим авторитетом среди местных бандитов и чернорабочих.
Все свои сбережения Литтл вложил в рискованный проект. Он построил небольшую деревянную таверну недалеко от залива Валлабаут-Бэй, который разделяет Бруклин и Манхэттен. Заведение появилось в самом криминальном районе Нью-Йорка. Здесь ночевали бездомные и промышляли торговцы опиумом. Даже полицейские боялись наведываться в район, так как местные преступники вырыли на дорогах огромные ямы, препятствующие передвижению лошадей.
Таверна Литтла не имела официального названия. Над дверями не было никакой вывески. Однако местные жители отлично знали, что «малыш Джон Литтл продаёт отличное пиво, эль, виски и ром». В меню заведения было одно-единственное блюдо – кусок варёного мяса с солью и ломоть хлеба. Все стулья в таверне были прибиты к полу, а посуда была алюминиевая. Даже если посетитель заказывал один «шат» виски (45 мл), его приносили в уродливой железной кружке объёмом больше литра.
В таверне Литтла существовало только три правила: нельзя есть и пить в кредит, нельзя спать в заведении и вход женщинам строго воспрещён. В общей сложности таверна вмещала 45 человек, поэтому по вечерам в заведение выстраивалась большая очередь. Поножовщина и драки стали нормальным явлением в борьбе за сидячее место.
Литтл находился в таверне 24 часа в сутки. Он сидел в самом тёмном углу, наблюдал за происходящим и подсчитывал выручку, которую бармены были обязаны сдавать каждые три часа. Литтл никогда не гнался за большими прибылями, поэтому заведение работало на обороте. В пересчёте на сегодняшние деньги литровая кружка пива стоила 25 центов, а рюмка крепкого алкоголя -50 центов.
Заведение прославилось благодаря своей дешевизне. В надежде «дёшево напиться» сюда приезжали даже жители Манхэттена, о чём впоследствии очень жалели. Карманные воры, грабители, убийцы и насильники всегда околачивались неподалёку.
Литтл исполнял функции не только начальника, но и вышибалы. «Когда Джон встаёт со стула, кто-нибудь обязательно ложится», - говорили про него завсегдатаи. В 1819 году Литтл в одиночку избил компанию ирландцев. Шесть человек потеряли сознание от его сильнейших ударов. Об этом случае даже написали городские газеты, после чего конфликт между этническими ирландцами и англичанами в Нью-Йорке резко обострился.
О преступлениях в таверне Литтла прекрасно знал мэр Большого Яблока Кадваладер Колден. Однако в отличие от своего предшественника Джейкоба Радклифа он не спешил закрывать злачное место. «Я не хочу, чтобы контингент из бруклинского даунтауна разбежался по всему Нью-Йорку, - говорил градоначальник. – Пока Литтл ведёт свой бизнес, все самые мерзкие жители этого города находятся рядом с ним. Пусть так и остаются...»
За одну ночь заведение Литтла посещало более пятисот человек. Таким образом, к 1822 году хозяин таверны стал одним из самых успешных бизнесменов Большого Яблока. Ему завидовали даже владельцы дорогих ресторанов Манхэттена. Литтл не нуждался ни в чём: ни в клиентах, ни в рекламе, ни в собственной репутации.
Многие бизнесмены пытались копировать опыт Литтла, открывая дешёвые таверны, однако чернорабочие и бродяги лишь над ними посмеивались. Именно тогда в городе появилась поговорка: «Нет ничего ничтожнее человека из высшего общества, который пытается говорить на одном языке с нищими...»
Таверна просуществовала до 1864 года. Из-за близости к заливу она стала уходить под землю, и городские инспекторы решили её закрыть. Литтл не возражал. Он заработал столько денег, что мог обеспечить безоблачное будущее десяткам своих потомков.
Кстати, на уличную табличку имя Литтла попало случайно. Транспортный департамент Большого Яблока сделал ему «предложение, от которого нельзя отказаться»: Литтл покупает большой паром, который будет перевозить пассажиров из Бруклина в Манхэттен, а его имя навсегда остаётся в нью-йоркской истории. Стареющий вышибала согласился с одним условием: на Литтл-стрит не будет ни одного питейного заведения. Это обещание сохраняется и по сей день...
