Я б в могильщики пошел

Растет страх, неуверенность, отчаяние. Перестают звонить старые-новые друзья. Хотя, скорее всего, это только кажется — на самом деле перестаешь звонить ты, именно ты. Потому что после нескольких месяцев безуспешных попыток устроиться (кем ты там был, программистом? — ну да, именно им) ты уже записал себя в категорию неудачников. А если ты сам себя записал, то и остальные не замедлят это сделать. Да и общаться с тобой — о чем? В нашей стране нужно говорить о своих успехах...
По мере углубления-преодоления кризиса количество отчаявшихся людей стремительно растет. Специалисты же в один голос твердят: нельзя отчаиваться, нужно «бороться и искать», а наш министр труда Хильда Солс подтверждает: да-да, искать нужно, и находить, времена трудные, но все равно — ищите, находите, меняйте профессию, а если в программировании ничего не светит, то ищите в автомастерских, в медицинских офисах, в... Ищите, говорят, — и обрящете.
Но не слушают уговоров пессимистично настроенные сограждане, все больше впадают в отчаяние и страх, затаиваются в пока еще своих домах, не желают устраиваться в «Макдональдс» или Walmart. Да и кто ж его туда возьмет, с его дипломом и квалификацией, а если и возьмет, то чем он будет свой мортгидж-ипотеку выплачивать...
Впрочем, не все так грустно, и на этом мрачном полотне действительности нет-нет да и сверкнут яркие краски. Да, господа, есть и отрадные примеры того, как обычный человек пытается побороть столь неудачно предложенные обстоятельства, а если не побороть, то хоть как-то их изменить. Я расскажу вам несколько историй о том, как пытаются выжить и выживают в этой рецессии обычные люди.
Вот первая из них.
В начале августа 50-летний житель вирджинского городка Динуидди Алан Виллаби решил тряхнуть стариной (хотя какая ж это старина по американским меркам — почти мальчишка) и вернуться в колледж. Надоели ему эти не то русские, не то американские горки экономики, надоела неуверенность в завтрашнем дне, надоела нестабильная жизнь и страх перед будущим.
Нужно отметить, что к своим пятидесяти Алан успел сменить несколько профессий. Типичный американец, он никогда не останавливался на достигнутом. Окончив колледж, он проработал с полтора десятка лет на производстве, но, столкнувшись с такой новинкой прогресса, как аутсорсинг, и почувствовав, что это веяние времени пахнет повальными увольнениями, решил сменить профессию. «Я понял, что даже такие гиганты индустрии, как Honeywell или DuPont, не могут гарантировать стабильной работы, —  вспоминает он, — а мне нужно содержать семью, воспитывать детей. Значит, надобно что-то свое».
Тогда Алан, как и положено предприимчивому американцу с высшим образованием, решил, что теперь будет сам себе хозяин: он занялся продажей подержанных автомобилей. И лет десять это у него довольно неплохо получалось.
Но сначала подорожал бензин, следом подешевели дома, а потом грянул кризис. Наш автопром начал тонуть, избавляясь от ненужных дилеров, да и продажи автомобилей, особенно подержанных, стали падать, как индекс Доу-Джонса. И Виллаби почувствовал: пора опять менять профессию, причем выбрать стоит такую, чтобы не зависела от аутсорсинга, чтобы и в кризис можно было зарабатывать на жизнь и содержать семью. Ну а что самое постоянное в нашей жизни, что не зависит ни от аутсорсинга, ни от кризиса? Догадались уже? Правильно: рождение, здоровье, смерть. И Алан выбрал себе самую надежную профессию — специалиста в области ритуальных услуг.
«Конечно, работу в такой отрасли не назовешь легкой или приятной, — говорит Виллаби, — но никто не поспорит с тем, что это надежная и почтенная профессия, над которой никакая рецессия, никакой кризис не властны». В сентябре он вместе со своей 20-летней дочерью отправился на занятия в небольшой общинный колледж неподалеку от их дома (правда, дочка учится на бухгалтера).
«Мои друзья, — продолжает Алан, — не приняли моего выбора. Некоторые подшучивают: разве это то, о чем ты мечтал? Конечно, нет, но и не то, что они себе представляют. Это не голливудский триллер - мертвецы, с которыми мне придется работать (специалисту по ритуальным услугам нужно уметь и бальзамировать, и гримировать покойников, да и многое другое, что не стоит описывать), не будут преследовать меня на работе и после нее, как зомби. Я должен буду помогать людям пережить горе, потерю близких. И это вполне достойная, неплохо оплачиваемая, стабильная профессия».
Действительно неплохо оплачиваемая. Согласно последнему отчету бюро статистики при министерстве труда, средняя заработная плата директора Дома ритуальных услуг — около 59 тысяч в год. Это по стране. В Нью-Йорке и Нью-Джерси — несколько выше, в Алабаме и Джорджии — ниже. Но всем известно: на свадьбах и похоронах не экономят. Лет десять назад, когда Алан решил заняться торговлей автомашинами, мне довелось выпивать в компании одного крупного менеджера крупной же компании (чуть поменьше, чем Honeywell), иммигранта, который достиг немалого. Так вот, он очень огорчался, что здесь, в иммиграции, так и не стал специалистом в области ритуальных услуг. «В Нью-Йорке это золотое дно, — говорил он, изрядно выпив, — а заправляют всем итальянцы. Устроиться на работу, даже закончив колледж, невозможно. Это же мафия, там простой бальзамировщик зарабатывает до двухсот тысяч в год, поэтому все места передаются по наследству — от отца к сыну, в крайнем случае к племяннику».
Не уверен в том, что все рассказанное моим приятелем правда, однако и впрямь в сфере ритуальных услуг до сих пор сильны родственные связи и «рабочие династии», такова практика.
Да и в том, что профессия весьма стабильная, сомневаться не приходится. Как заметил директор программы ритуальных услуг одного из флоридских колледжей Кевин Дэвис, «это еще налогов можно избежать тем или иным способом, а вот смерти...» Директор программы Worsham College of Mortuary Science в Иллинойсе подтверждает: в трудные годы, когда экономика оставляет желать лучшего, интерес к этой профессии резко возрастает. Как только уровень безработицы переваливает за 8 процентов, количество студентов на отделениях ритуальных услуг вырастает более чем на 20 процентов.
И все же хоть и заработок гарантирован, и стабильность, но работа не из легких. Некоторые студенты не справляются со стрессом. «Вы представьте себе, — говорит Дэвис, — что вам только что привезли труп пострадавшего в автокатастрофе и нужно быстро подготовить его к похоронам, чтобы можно было его хоронить в открытом гробу. Конечно, не все могут выдержать такое».
Виллаби, кстати, подобных трудностей не боится. Он много лет был волонтером-спасателем и успел повидать многое.
Но на первом курсе трудности только начинаются. Некоторые выпускники отсеиваются сразу после окончания колледжа. Похоронный дом работает 24 часа в сутки. Особенно нелегко приходится новичкам. Ведь всегда нужно быть в форме и не только уметь утешить родных покойного, но и помочь разобраться с бюрократическими формальностями, при необходимости договориться с представителем церкви, да и многое другое. «Иногда приходится работать чуть ли не круглые сутки», — сетует 22-летний Джон Джейкобсон, сотрудник одного из похоронных домов на севере Иллинойса.
Сам Джон попал в индустрию не случайно — он представитель той самой «рабочей династии» похоронщиков. Этим ремеслом занимались и дед, и отец, так что особого выбора у него не было. «Мне поначалу это не очень нравилось, но сегодня могу лишь сказать своим родителям спасибо, — говорит Джейкобсон. — Многие мои приятели, ставшие после колледжа инженерами, программистами, менеджерами, уже потеряли работу. А я хоть и работаю по семьдесят часов в неделю, но все-таки работаю».
Однако таких, как Джейкобсон, сегодня уже не много. Индустрия ритуальных услуг стремительно меняет свой стереотип похоронщика — бледного скользкого типа в дешевом костюме. Кризис приводит в отрасль новых людей, разного возраста и опыта, которые занялись смертью, чтобы выжить в это нелегкое время.