КНЯЖНА НА ОБЛАКЕ
История далекая и близкая
Эту фотографию художницы Зои Лымарь-Красновской я сделала в 1979 году.
Прошло два года с тех пор, как мы приехали в Америку. Получили восьмую программу (что в те благословенные времена было не так трудно, как сейчас) и поселились в доме, в котором только что закончился ремонт.
В доме до ремонта жили в основном пуэрториканцы, им обещали, когда выселяли, что они вернутся на прежнее место. Но городские власти обещания не выполнили. В дом вселили довольно много семей беженцев из СССР (так нас тогда называли). И нашу жизнь мы начали с «уличных боев».
Молодые пуэрториканцы спровоцировали драку с русскими мужчинами. В ход пошли палки, кричали на разных языках «бойцы», визжали сбежавшиеся поглядеть на драку женщины. Когда сестра одного из «наших» кинулась на помощь брату, какой-то «латинос» ударил ее по руке. Позднее он подошел к ней на улице и извинился: «Зачем ты полезла в драку? Я бы тебя не ударил!»
По моим дальнейшим наблюдениям, в пуэрториканских семьях в доме женщина – глава семьи, во всяком случае, пользуется некоторым уважением. Тогда все нам было внове и непонятно.
Скандал разрастался. В наш дом приехали корреспондент и фотограф из газеты «Нью-Йорк Таймс», заинтересованные «расовым конфликтом». У нас, не говоривших на английском языке, пытались брать интервью. Власти приняли «соломоново решение»: инсценировали процесс против одного из русских иммигрантов (который кончился, естественно, оправданием подсудимого), а «под шумок» посадили, и надолго, нескольких окрестных бандитов.
Словом, всем сестрам раздали по серьгам, порядок навели. Но наши иммигранты, те, кто к этому времени устроились на работу и могли снять квартиру, начали стремительно покидать дом. Одна семья даже вызвала полицейских, которые охраняли их переезд, – вся округа сбежалась смотреть на это диковинное зрелище. Меня тоже стали убеждать переехать. Мне дали адрес моих соотечественников, бывших ленинградцев: семья Красновских только что нашла квартиру в Астории, и мне рекомендовали обратиться к ним за советом. Мы с моим двенадцатилетним сыном поехали к Зое и Алексею Красновским.
Нам открыла дверь молодая красивая женщина в белой кофте с украинской вышивкой. Гладко зачесанные черные волосы, тонкая талия. За спиной женщины в комнате я увидела висевшее на стене зеркало в старинной оправе. Посреди комнаты стоял стол, покрытый белой скатертью, на столе – бутылка красного вина.
Мы не переехали в Асторию, и я до сих пор живу на месте прежних боев. Но квартира ленинградских художников Красновских стала на долгие годы моим «вторым домом» в Нью-Йорке, а Зоя Лымарь-Красновская – одной из самых близких моих подруг в новой жизни.
Эту фотографию я сделала не в первый день встречи, но вскоре после нее. Зоя – яркая, талантливая личность, со своим своеобразным взглядом на мир и не менее своеобразной биографией. Она окончила Ленинградское хореографическое училище им.А.Я.Вагановой, училась в Театральном институте, училась и работала в реставрационных мастерских Эрмитажа и в Павловском дворце, ей предлагали сниматься в кино... Казалось, судьба показывает ей картины ее будущего, одну заманчивее другой. В результате все сложилось не совсем так. Судьба Зои на самом деле оказалась намного сложнее. Но, несмотря ни на что, Зоя состоялась как личность и сама стала художницей.
Но я хочу рассказать одну историю из ее молодости. Навещая в Москве семью известного художника Самуила Рубашкина, Зоя оказалась вместе с ней в доме, куда пришел в гости Сергей Параджанов в сопровождении молчаливого красавца – грузинского князя. В первый же момент знакомства, взглянув на Зою своими «бархатными глазами», Параджанов воскликнул: «Тамара! Это моя Тамара!» В то время он обдумывал постановку фильма «Демон» по поэме М.Ю.Лермонтова. Параджанов усадил Зою рядом с собой и рассказывал ей, как он видит свой будущий фильм: «По небу летит Демон, а вы, княжна Тамара, сидите на облаке...». «Но у Лермонтова Тамара не сидит на облаке!» – простодушно удивилась Зоя. «А я и не читал поэму Лермонтова!» – возразил Параджанов. На прощание Параджанов поцеловал Зое руку и обещал позвонить на следующий день, назначить деловую встречу. Больше Зоя Параджанова не встречала.
Я позволила себе немного отойти от истории своей фотографии, потому что уверена отблеск параджановского карнавала, в котором Зое посчастливилось однажды участвовать, еще лежал не ее лице, когда я снимала эту фотографию.
Фото автора
Прошло два года с тех пор, как мы приехали в Америку. Получили восьмую программу (что в те благословенные времена было не так трудно, как сейчас) и поселились в доме, в котором только что закончился ремонт.
В доме до ремонта жили в основном пуэрториканцы, им обещали, когда выселяли, что они вернутся на прежнее место. Но городские власти обещания не выполнили. В дом вселили довольно много семей беженцев из СССР (так нас тогда называли). И нашу жизнь мы начали с «уличных боев».
Молодые пуэрториканцы спровоцировали драку с русскими мужчинами. В ход пошли палки, кричали на разных языках «бойцы», визжали сбежавшиеся поглядеть на драку женщины. Когда сестра одного из «наших» кинулась на помощь брату, какой-то «латинос» ударил ее по руке. Позднее он подошел к ней на улице и извинился: «Зачем ты полезла в драку? Я бы тебя не ударил!»
По моим дальнейшим наблюдениям, в пуэрториканских семьях в доме женщина – глава семьи, во всяком случае, пользуется некоторым уважением. Тогда все нам было внове и непонятно.
Скандал разрастался. В наш дом приехали корреспондент и фотограф из газеты «Нью-Йорк Таймс», заинтересованные «расовым конфликтом». У нас, не говоривших на английском языке, пытались брать интервью. Власти приняли «соломоново решение»: инсценировали процесс против одного из русских иммигрантов (который кончился, естественно, оправданием подсудимого), а «под шумок» посадили, и надолго, нескольких окрестных бандитов.
Словом, всем сестрам раздали по серьгам, порядок навели. Но наши иммигранты, те, кто к этому времени устроились на работу и могли снять квартиру, начали стремительно покидать дом. Одна семья даже вызвала полицейских, которые охраняли их переезд, – вся округа сбежалась смотреть на это диковинное зрелище. Меня тоже стали убеждать переехать. Мне дали адрес моих соотечественников, бывших ленинградцев: семья Красновских только что нашла квартиру в Астории, и мне рекомендовали обратиться к ним за советом. Мы с моим двенадцатилетним сыном поехали к Зое и Алексею Красновским.
Нам открыла дверь молодая красивая женщина в белой кофте с украинской вышивкой. Гладко зачесанные черные волосы, тонкая талия. За спиной женщины в комнате я увидела висевшее на стене зеркало в старинной оправе. Посреди комнаты стоял стол, покрытый белой скатертью, на столе – бутылка красного вина.
Мы не переехали в Асторию, и я до сих пор живу на месте прежних боев. Но квартира ленинградских художников Красновских стала на долгие годы моим «вторым домом» в Нью-Йорке, а Зоя Лымарь-Красновская – одной из самых близких моих подруг в новой жизни.
Эту фотографию я сделала не в первый день встречи, но вскоре после нее. Зоя – яркая, талантливая личность, со своим своеобразным взглядом на мир и не менее своеобразной биографией. Она окончила Ленинградское хореографическое училище им.А.Я.Вагановой, училась в Театральном институте, училась и работала в реставрационных мастерских Эрмитажа и в Павловском дворце, ей предлагали сниматься в кино... Казалось, судьба показывает ей картины ее будущего, одну заманчивее другой. В результате все сложилось не совсем так. Судьба Зои на самом деле оказалась намного сложнее. Но, несмотря ни на что, Зоя состоялась как личность и сама стала художницей.
Но я хочу рассказать одну историю из ее молодости. Навещая в Москве семью известного художника Самуила Рубашкина, Зоя оказалась вместе с ней в доме, куда пришел в гости Сергей Параджанов в сопровождении молчаливого красавца – грузинского князя. В первый же момент знакомства, взглянув на Зою своими «бархатными глазами», Параджанов воскликнул: «Тамара! Это моя Тамара!» В то время он обдумывал постановку фильма «Демон» по поэме М.Ю.Лермонтова. Параджанов усадил Зою рядом с собой и рассказывал ей, как он видит свой будущий фильм: «По небу летит Демон, а вы, княжна Тамара, сидите на облаке...». «Но у Лермонтова Тамара не сидит на облаке!» – простодушно удивилась Зоя. «А я и не читал поэму Лермонтова!» – возразил Параджанов. На прощание Параджанов поцеловал Зое руку и обещал позвонить на следующий день, назначить деловую встречу. Больше Зоя Параджанова не встречала.
Я позволила себе немного отойти от истории своей фотографии, потому что уверена отблеск параджановского карнавала, в котором Зое посчастливилось однажды участвовать, еще лежал не ее лице, когда я снимала эту фотографию.
Фото автора
comments (Total: 1)