Люди и звери

В конце июля на мою электронную почту прислали ссылку на опубликованный на “ю-тьюбе” пятиминутный ролик, отснятый в Газе группой немецкого ТВ. Ролик этот по каким-то причинам не был запущен заказчиками в эфир, и оператор решил сам распространить его в Интернете.
Мы видим, как после предупреждения ЦАХАЛа о нанесении удара из домов в Газе начинают выходить люди, неся в руках узлы, видимо, с самым ценным своим имуществом.
И тут на улице появляются боевики ХАМАСа, которые дубинками и автоматами начинают загонять их обратно в дома.
Вот какая-то женщина с ребенком на руках пытается прорваться, но на нее и на ребенка тут же обрушивается дубинка. Мужчину, выходящего из соседнего дома, сваливают на землю ударами приклада автомата, после чего и его самого, и всю его семью заставляют войти в дом...
Смотреть равнодушно эти кадры невозможно. Они словно сняты на другой планете, живущей по ужасным, варварским законам. Любые фильмы из жанра футурологических фэнтэзи вроде “Голодных игр” и “Дивергента” в данном случае, как говорится, отдыхают, потому что их создателям не хватило фантазии вообразить такой уровень жестокости. Несколько раз боевики ХАМАСа пытаются закрыть объектив камеры и отгоняют оператора, но тот, пока была возможность, продолжал снимать. Пять с небольшим минут...
После этого ролика мое отношение к происходящему в Газе изменилось. То самое мирное население, которое страдает от боевых действий в Газе, вдруг обрело конкретные лица женщин, мужчин, детей, и не проникнуться к ним сочувствием стало невозможно.
Эти люди действительно жертвы. Но не Израиля, а ХАМАСа, преступившего все представления о человечности по отношению не только к нам, но и к своим соплеменникам.
Прежде чем приступить к работе над этим материалом, я решил снова просмотреть те страшные кадры, но оказалось, что это невозможно - кто-то позаботился о том, чтобы они исчезли и из “ю-тьюба”, и из “Фейсбука”. Зато в Интернет-пространстве появились откровения некого журналиста из Испании, пожелавшего остаться безымянным.
Он объяснил, что всем аккредитованным в Газе журналистам разрешено снимать только развалины разрушенных Израилем домов и “страдания мирных жителей”. А за любую попытку заснять боевиков ХАМАСа во время запуска ракет обещали расстрел.
И поскольку речь идет о расстреле, а эти ребята слова на ветер не бросают, рисковать никто из журналистов не хочет.
Такова поистине фантасмагорическая реальность, которая наблюдается сегодня в Газе. И короткий разговор с одним из ее жителей по телефону только подтвердил это.
Голос из безмолвия
Откровенно говоря, просьба редактора созвониться с кем-нибудь из жителей сектора Газы и взять у него небольшое интервью поначалу привела меня в замешательство. Знакомых у меня там вроде бы нет.
Но затем я вспомнил, что в 1994 году, в самый разгар “мирного процесса”, я познакомился с молодой русскоязычной активисткой партии “Авода”, которая всюду появлялась со своим другом Надиром.
Надир, уроженец Газы, работал в Израиле, говорил на иврите куда лучше меня и не особенно скрывал, что мечтает жениться на израильтянке, получить израильское гражданство и навсегда забыть дорогу в места своего детства. Думаю, “русская” девушка казалась ему вполне подходящим средством для осуществления этой мечты.
Любопытно, что тогда меня поразила в этом двадцатилетнем парне какая-то внутренняя интеллигентность, и, несмотря на всю пропасть, лежавшую между нами, я даже почувствовал к нему некую симпатию.
Все эти годы мы с той давней знакомой время от времени пересекались. Я знал, что она давно рассталась с Надиром и успела дважды побывать замужем, поэтому позвонил ей без особой надежды.
Но, как оказалось, чудеса случаются: расставшись с Надиром, моя знакомая умудрилась сохранить с ним дружеские отношения. Парень вернулся в свою Газу, и они продолжают время от времени поддерживать свои странные отношения - общаются в Интернете и даже перезваниваются.
Не знаю почему, но давать мне номер телефона Надира она отказалась, а предложила приехать к ней, чтобы она сама связалась с ним и передала мне трубку.
Разговор у нас получился короткий.
- Надир, добрый день. Прежде всего расскажи, где ты живешь и что у вас происходит.
- Я живу в Хан-Юнесе. Слава Богу, все хорошо. Ваши солдаты разнесли половину нашего дома, мы перебрались в подвал, но ничего, жить можно...
- У тебя разрушена половина дома, и ты говоришь, что все хорошо?
- Конечно. Хорошо уже то, что пока мы все живы - я, жена, дети…
- Мне бы хотелось понять, кого именно вы вините в тех бедах, которые на вас обрушились, - Израиль или ХАМАС?
- Смотри, мой дом разрушили именно израильтяне, а не ХАМАС, так что вопрос звучит странно. В то же время я не слепец и не фанатик и понимаю, что ответственность в определенной степени несут обе стороны.
- Что значит обе стороны? Если бы ХАМАС не стрелял по Израилю, Израиль не начал бы эту операцию в Газе...
- Но ведь это вы первыми начали массовые аресты людей ХАМАСа, это Израиль запер Газу в блокаду.
- Мы стараемся избежать жертв среди мирного населения, цель ЦАХАЛа - террористы…
- Послушай, я все время смотрю ваше телевидение и слышу, как вы говорите об убитых террористах. Но когда после очередной бомбежки я выхожу на улицу, то вижу на ней убитых женщин и детей. А те, кого вы называете террористами, как расхаживали под моими окнами с автоматами, так и продолжают расхаживать. Я думаю, вас обманывают так же, как и нас. Мы все - жертвы одной большой лжи!
- Что ты имеешь в виду?
- Скажи, сколько ракет упало на Рамат-Авив, где живет ваша элита?
- Пока ни одной...
- Так вот, в Газе тоже есть район, который внешне напоминает Рамат-Авив, и квартиры, кстати, там стоят почти столько же. Вся верхушка ХАМАСа живет именно там, но этот район почему-то до сих пор не бомбили. Там все в порядке - в кранах течет вода, в домах горит свет, работают магазины, по улицам ходят разносчики свежих овощей и предлагают свой товар. Тебе не кажется это странным? У тебя нет ощущения, что наши и ваши власти или кто-то там еще договорились друг с другом, кого можно бомбить, а кого - нет?
- Но каковы сегодня настроения в Газе? Народ по-прежнему поддерживает ХАМАС?
- В целом для того, чтобы описать происходящее в Саджаийе, Хан-Юнесе и других местах, у меня на иврите есть только одно слово: катастрофа. Но если ты думаешь, что у нас в Газе демократия и мы можем выйти на улицу и крикнуть “Долой ХАМАС!”, то ты ошибаешься. Бежать нам некуда, Газа - это большая мышеловка, и если хочешь здесь продолжать жить, надо держать язык за зубами.
- С Божьей помощью все изменится к лучшему…
- Что именно?! Сейчас ваши предлагают вернуть в Газу Абу-Мазена. Но если ФАТХ и ХАМАС чем-то и отличаются, то только лозунгами, а не по сути. Если у власти будет ФАТХ, то просто под угрозой смерти станет нельзя кричать “Долой ФАТХ!”.
- Как ты думаешь жить дальше, Надир?
- Мы тут сейчас думаем не о том, как жить, а как выжить. Выживем - посмотрим...
На этом наш разговор прервался. А через день на мою почту пришло письмо под заголовком “Жизнь в Газе, взгляд изнутри. История одной семьи”.

Обыкновенная история
Автор этой истории, израильтянин Гилель Кенигсберг, рассказывает о том, как в 1993 году познакомился в Лос-Анджелесе с уроженцем Саджаийи по имени Башир. Тот долго работал на стройках Тель-Авива, прежде чем сумел накопить достаточно денег для учебы в Штатах. Преодолев первоначальное отчуждение, молодые люди подружились, и Башир познакомил Гилеля со своей невестой Фатан, девушкой из Бейт-Лехема, зажиточная семья которой была категорически против ее брака с оборванцем из Газы.
Затем оба героя этой истории вернулись домой, но продолжали перезваниваться. Гилель Кенигсберг вспоминает, какие надежды Башир питал в связи с начавшимся в 1993 году мирным процессом, как он отверг настоятельные просьбы родителей жены уехать из Газы и решил там строить дом.
Затем началась вторая интифада, тон Башира стал откровенно враждебным, но время от времени приятели все же продолжали перезваниваться. Накануне прихода к власти ХАМАСа Башир сообщил Гилелю, что собирается голосовать за эту организацию, так как ее лидеры - честные, верующие люди, помогающие простым гражданам, а не зажравшиеся свиньи-коррупционеры, стоящие во главе ФАТХа.
Потом начались обстрелы Сдерота, а в самой Газе установилась атмосфера террора.
- Тут никому нельзя даже пикнуть! - шепотом говорил Башир бывшему приятелю в телефонную трубку.
“В один из дней, - продолжает свой рассказ Кенигсберг, - Башир позвонил мне. На этот раз он был по-настоящему расстроен. Рассказал, что старшего сына забрали в молодежный отряд ХАМАСа, и все его попытки предотвратить это не увенчались успехом. Он поведал мне, что понимает, как им там промывают мозги, и не хочет, чтобы его сын стал шахидом. “Я столько вложил в этого ребенка, всегда держал его подальше от местных малолетних подонков. У него отличные отметки в школе. Почему?! Почему он хочет к ним?!”
Дальше была операция “Литой свинец”, в которой Кенигсберг принимал участие в качестве офицера-резервиста. Он продолжал созваниваться с Баширом, и тот рассказывал, что ХАМАС установил ракеты и ведет обстрелы Израиля прямо с крыши его дома. При этом уйти из дома Баширу и его семье запретили, пригрозив, что если они это сделают, то будут объявлены трусами и наказаны”.
Уже потом, во время других звонков, Башир рассказывал своему израильскому другу об идущих в Газе массовых арестах, о тюрьмах, переполненных обвиняемыми в пособничестве сионистскому врагу или в нарушении законов ислама, об избиениях палками девушек, посмевших выйти на улицу с непокрытой головой, о том, как его сына заставляли участвовать в хамасовских стрельбищах, о том, что люди ХАМАСа могут избить дубинками любого прохожего просто так, забавы ради.
В ходе операции “Облачный столп” в дом Башира попал снаряд, крыша была разрушена. Бетон для восстановления дома пришлось покупать за огромные деньги - весь бетон был в руках ХАМАСа...
В следующий раз Гилелю позвонила Фатан и в истерике сообщила, что Башир арестован по подозрению в пособничестве Израилю и США и развращении палестинской молодежи - то ли за разговоры с израильтянином, то ли потому, что не разрешал сыну ходить на молодежные акции ХАМАСа.
Когда Башир взамен на взятку вышел из тюрьмы, его отношения с сыном окончательно разладились. Тот, попав под влияние ХАМАСа, стал называть отца предателем и пособником сионистов. Из-за полученных в тюрьме побоев Башир стал тяжелым инвалидом.
“11 дней назад состоялся мой последний разговор с Баширом. Я умолял его бежать, неважно как, в Египет, куда угодно, - пишет Кенигсберг. - Он лишь горько усмехнулся: “ХАМАС ни за что не позволит нам отсюда выбраться, а египтяне сейчас запретили переход границы, кроме экстренных случаев. Считай, что полностью запретили. Да и куда мне бежать?!”
22 июля Кенигсберг сообщил в Интернете, что не может связаться с Баширом, и попросил всех, у кого есть связь с Газой, разузнать о его судьбе. Потом ему позвонила Фатан и рассказала, как погиб Башир.
В ту ночь несколько вооруженных хамасовцев вошли в дом, чтобы стрелять из него по евреям, и, конечно же, приказали всем оставаться внутри в качестве “живого щита”. Башир целый час умолял их отпустить ее и детей, оставив в качестве “щита” только его одного. Через час или два ЦАХАЛ подавил очередную огневую точку противника и сровнял дом с землей вместе со всеми, кто в нем был. ХАМАС сообщил, что еще один мирный житель стал жертвой зверств сионистской армии. Вскоре после Башира погиб его сын, 16-летний Хашем. “Он сбежал из дома и присоединился к своим товарищам в отрядах. Ему дали оружие шахида - на нем еще была кровь, и командиры послали его стрелять в израильских солдат”, - сказала Фатан.
“Закрыв глаза, я могу живо представить себе то, о чем она рассказала. Как Хашем, вероятно, выскакивает из укрытия с криком “Аллаааааху-акбар!!!” и несется в атаку на тех, про кого ему долгие годы говорили, что это дьявольское отродье, недочеловеки, которых надо уничтожать, не считая за людей, сионистский враг. Ведь за годы службы мне доводилось видеть это не раз, только я никогда не думал, что это будет сын моего друга, ребенок, которого я держал на своих руках. У него не было ни единого шанса”… - пишет Гилель Кенигсберг.
“Следующие фразы Фатан проносились мимо меня, как автомобили в тумане, - продолжает Гилель. - Вафа, старшая дочь, очень тяжело переживает все происшедшее, ей дают успокоительные таблетки. Маленькая Нур все еще спрашивает, когда придет папа… За считанные дни у Фатан погибли муж и старший сын, нет даже тел, чтобы похоронить их, как велит традиция…
Все те годы, что я знал Башира, прошли перед моим мысленным взором. Я вспоминал, как он обещал мне, что сам лично откроет представительство “Харлей Дэвидсон” в Газе и что наши дети будут вместе играть на городском пляже”, - пишет Гилель Кенигсберг в заключительной части своего рассказа.
Согласитесь, грустная история. И, судя по моему разговору с Надиром, довольно типичная.

“Смеешь выйти на площадь?!”
Может быть, одним из самых главных итогов операции “Несокрушимый утес” стало осознание и в мире, и в Израиле, и самими палестинцами того факта, что Газа - это не ХАМАС, а ХАМАС - еще не вся Газа. Как бы ни пыжились лидеры террористов, власть и авторитет ХАМАСа в секторе пошатнулись. Пошатнулись прежде всего по той причине, что наконец даже сами палестинцы вынуждены были признать то, что раньше отрицали: именно ХАМАС в значительной степени несет ответственность за гибель своих соплеменников и единоверцев.
Это именно он посылает подростков 14-18 лет открывать огонь по бойцам ЦАХАЛа, а потом заносит их в списки “убитых сионистами детей”.
Это по его приказу те же подростки работают на рытье диверсионных туннелей и гибнут под их завалами на глубине 20-25 метров.
Это он загоняет жителей в дома, школы и мечети, у которых установлены ракеты, превращая их в живые мишени, пополняющие мартиролог мирных жертв. И все это не считая тех, кто гибнет в результате неудачных запусков ракет, взрывающихся на старте или падающих на дома сектора Газы.
Это ХАМАС преспокойно расстреливает своих граждан только за то, что у них обнаружены израильские мобильники, и опять-таки списывает расстрелянных на Израиль.
“А вы, жители Газы, я знаю, что среди вас множество таких Баширов, которые и по сей день страдают от железной руки ХАМАСа.
Неужели среди жителей Газы, мужчин и сыновей мужчин, нет никого, кто осмелится воспротивиться тому, что с вами делает ХАМАС?
Разве вы не хотите лучшего будущего для ваших детей и, быть может, когда-нибудь вернуть те дни, когда вы могли работать в Израиле… или хотя бы говорить без страха”, - вопрошает в том же рассказе Гилель Кенигсберг.
Нет сомнения, что жители сектора Газы боятся ХАМАСа, понимая, чем может грозить им любая попытка сопротивления. Вдобавок многие из них не видят никакой позитивной альтернативы ХАМАСу, и слова Надира о том, что кто бы ни пришел к власти, в Газе все равно не будет демократии, это ясно показывают.
И все же там что-то начинает меняться. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что на прошлой неделе полиция ХАМАСа расстреляла демонстрантов, требовавших остановить военные действия и принять принцип “тишина в обмен на тишину”. Пятеро погибших в ходе этой демонстрации палестинцев с полным правом можно назвать героями. Но и остальные 200 демонстрантов тоже подпадают под это определение.
Потому что, говоря словами Галича, они посмели “выйти на площадь”, наверняка понимая всю обреченность этого шага. 200 человек, вышедших на площадь в Газе, это очень много. Именно так все обычно и начинается.
И это вселяет надежду.

Петр Люкимсон

“Новости недели”